Александр Конторович - Сборник Черные бушлаты. 8 книг

Прошло семь дней, как я сюда попал. Встал на третий, счастливо избегнув путешествия к дороге. Ранения мои при более тщательном осмотре оказались больше поверхностными. Куча синяков, распухшая морда, ожог на левой руке и касательные пулевые ранения в спину. Эти-то раны были весьма болезненными, и кровищи от них натекло — дай боже! Вот я и выглядел как живой труп. Словно зомби из фильма ужасов.

Пару дней я осматривался, прислушивался к редким разговорам. Понемногу у меня стало складываться впечатление о данном месте. Это не лагерь. Это — последняя остановка. Здесь собрали тех, на кого, по какой-либо причине, немцы заимели зуб. Этим и объяснялось их отношение к пленным. Нам всем дали возможность помереть долгой и мучительной смертью. Дабы исключить какие-либо варианты иного исхода, пленных никто и никуда отсюда не выводил. Побег был практически исключен. В этих условиях четыре пулемета положили бы всю толпу без проблем. За три минуты. Соответственно и охрана тут была невелика. Нет нужды в конвойных, уборщиках, обслуге. Пригнали сюда хиви или полицаев десяток — и все, проблема решена. Покойников они вытащат и закопают, а остальное — не нужно. Сколько тут немцев? Взвод, не более. В открытом бою им не устоять — сомнут и задавят массой, несмотря на пулеметы. Вот и держат нас всех внизу. Значит, что? Правильно — выйти наверх, вот главная задача. На сегодняшний момент. Осталось решить вопрос: каким образом? Пробовать совершить этот подвиг в одну харю? Малореально. Перекинулся я тут парой слов с окружающими — тоска. На жизнь они тут все озлоблены — дальше уж некуда. Им бы только до ближайшего фрица дорваться. Но вот в плане помощи к сложному побегу… нет, не пойдут. Злость есть, а вот с терпением плохо. И с физическим состоянием — аналогично. Да и кормежка тут, на такой долго не протянуть. Стало быть, времени у меня не так уж и много. Еще пара дней, и я сам буду уже не в той форме, чтобы сотворить что-то выдающееся.

Телефонный звонок.

— Гауптман Ранке слушает!

— Привет, Вилли! Это майор Крайновски.

— Привет, Генрих! Совсем забыл старого товарища!

— Извини, Вилли, но тут столько всего навалилось. Да ведь ты и сам, наверное, в курсе. Мимо вас, в штабе, разве что мыши незамеченными бегают.

— Слышал-слышал. Генерал был очень сильно недоволен, между нами говоря. Ему тоже пришлось докладывать наверх. И там ему высказали несколько неприятных слов.

— Догадываюсь. Собственно говоря, я и звоню тебе по этому поводу.

— Ну-ну, давай, что ты там еще накопал?

— Собственно говоря — немного. Ты ведь должен знать, что я разговаривал с русскими диверсантами, захватившими дот?

— Знаю. Генерал еще был удивлен — на каком же языке? Так и сказал — что, Крайновски выучил русский?

— Надеюсь, мне это не потребуется. Нет, мы разговаривали по-немецки. И я был удивлен тем, что мой собеседник разговаривал вполне нормальным языком. Не путал слова и вообще вел себя как немец. Даже акцента у него не было.

— Ну, среди русских офицеров попадаются даже и образованные люди. Пару месяцев назад я допрашивал одного пленного подполковника. Так он говорил на вполне приличном "хохдойче".

— Вилли, не путай! Ты говорил с подполковником, а моим собеседником был обычный фельдфебель!

— Ну и что? Он тоже мог знать немецкий язык.

— Как тебе объяснить… дело даже не в том, на каком языке мы с ним говорили, — это вторично. Вопрос в том, как он говорил!

— И как же?

— Я был уверен, что говорю с офицером! Причем с грамотным офицером. Есть, знаешь ли, словесные обороты и формулировки, по которым можно узнать в собеседнике образованного человека.

— Ну и что?

— Ты же знаешь, мы подобрали двоих пленных. Один был уже почти труп, и мы его отдали ребятам из СС. Они утащили его куда-то к себе. Второго же удалось разговорить. Он тоже был ранен, но отвечать на вопросы мог.

— И что же он рассказал интересного?

— Вилли, мы знаем друг друга уже не первый год, ведь так?

— Достаточно давно. К чему это ты?

— Ну ты же помнишь, мы всегда помогали друг другу.

— Генрих, я ничего не забыл. Если ты именно это имеешь в виду. Я помню, чем тебе обязан.

— Ну, какие счеты между старыми друзьями?

— Ближе к делу, Генрих.

— Хорошо. Так вот, пленный показал, что дот штурмовали штрафники.

— Я помню, ты об этом писал в рапорте.

— Да. А вот о том, что командовал ими такой же штрафник, да еще и рядовой.

— Хм… Старику это не понравится.

— Ты правильно меня понимаешь, Вилли. Если учесть, что кроме этих штрафников в доте не было больше никого.

— Угу.

— К сожалению, наш пленный был очень слаб. Вскоре после пленения он умер.

— Бывает.

— Мы так и не успели его толком допросить.

— Случается.

— А вот второй. Его забрали СС, и я не знаю, где он.

— Это можно выяснить.

— Мне почему-то кажется, что он был в еще более плохом состоянии. Навряд ли он мог выдержать долгую дорогу.

— Думаю, что твои предположения верны. Я перезвоню тебе через пару дней.

— И заезжай в гости. Друзья прислали мне из Франции отличный коньяк!

— Я это запомню!

— Коммутатор? Группу С 9.

— У телефона унтерштурмфюрер Майнике! Слушаю вас!

— Хайль Гитлер, унтерштурмфюрер! Это гауптман Ранке.

— Хайль Гитлер, герр гауптман!

— Мне нужен гауптштурмфюрер Горн.

— Одну минутку, герр гауптман, я переключу вас на него.

— Ранке? Случилось что-то особенное? В штабе появился медведь? Вы вспомнили старика Горна!

— Не прибедняйтесь, Аксель! Хотел бы я быть таким стариком! У меня в штабе у машинисток даже шейные позвонки трещат, так они выкручивают голову, чтобы еще раз на вас посмотреть!

— Эх, Вилли, Вилли! Вы такой же неисправимый льстец! Я понимаю, почему генерал вас держит при себе. Кто-то же должен напоминать ему о его талантах. А лучше вас с этим никому не совладать!

— Подобных напоминающих и без меня вполне достаточно. Я его рабочая лошадь, увы, Аксель, но это так!

— И чем же он вас нагрузил на этот раз, если вы вдруг вспомнили о нашем существовании?

— Рутина, все как всегда. Бой закончился, и я теперь должен увековечить его для потомков. И для руководства, само собой разумеется. Расписать всю обстановку. Кто и где стоял. Что и когда сказал, какие команды отдал. Увы, хлеб штабного работника не так уж и сладок.

— Ну так в чем дело? Попросись в войска! Смени обстановку, наконец!

— Я пробовал — старик остался непреклонен. Каждый должен исполнять свой долг там, куда поставлен руководством!

— Да, это вполне в его стиле. Но чем же я могу тебе помочь, Вилли? Мы — скромные санитары прифронтовой полосы, что нам известно о ваших трудах?

— Кое-что знаете и вы, не скромничай, Аксель!

— Убедил. Спрашивай.

— Аксель, восемнадцатого августа твои ребята подобрали около дота номер шестнадцать раненого русского. Мне хотелось бы его допросить.