Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик части 1-14

- Денис, ты что задумал?!

- Попытаюсь принудить их к сдаче, не принимать же бой с такой оравой. Пока они в вагонах, у нас есть шанс!

Дольский, поняв ход мысли, командует своим "кентаврам" и через минуту перрон пустеет. Теперь дело за Пепеляевым.

- Анатолий Николаевич, найдёте хотя бы четверых человек, умеющих обращаться с максимами?.. Хорошо, сажайте их в броневик и пусть будут готовы повоевать... Да, кто-нибудь из станционного начальства остался?

- Сам комендант. Скучает вместе со всеми.

- Давайте его сюда и пошлите кого-нибудь найти белую скатерть, или простыню.

- Хорошо, Денис Анатольевич. Если не возражаете, я составлю Вам компанию...

Состав медленно втягивался на станцию и в будке машиниста, наверное, очень удивились одиноко стоящей на перроне компании из двух русских офицеров с огромным белым флагом и германским начальником станции. Ганс поначалу обрадовался, когда его вытащили из темного подвала, но, узнав зачем, снова сник. И вдобавок ко всему поимел приступ словесного поноса. Пока мы ждали, он успел сбивчивой скороговоркой рассказать нам, что железнодорожники - совсем мирные люди, и что никого из русских они и пальцем не тронули, наоборот, за последний год построили и перешили на более цивилизованную европейскую колею более тысячи километров дорог, восстановили около сотни мостов. Ну, как они строят дороги, я еще по Нарочи помню, так что пришлось вежливо оборвать докладчика фразой "Раух, битте!".

Паровоз останавливается так, что первый вагон оказывается прямо напротив нас. Как-то вдруг стало очень неуютно стоять под взглядом не одного десятка глаз, причем, очень немногие были недоумевающими и удивленными, подавляющее большинство было готово моментально прицелиться, как только прозвучит долгожданная команда "Фоер!". К счастью, у гансовского начальства хватило ума сообразить, что подобная наглость должна иметь под собой веские основания. Из вагона появляется этакий образцово-показательно-прусский оберст в сопровождении майора и гауптмана и, не торопясь, шествует к нам. Из соседнего вагона выходят несколько офицеров, не желая, видимо, пропустить интересное зрелище.

- Что это означает, господа? - Похоже, немец еще не решил, в каком ключе надо общаться, и на всякий случай разговаривает вежливо. - Вы желаете сдаться германским войскам?

Ну-с, очередная практика в немецком. Надеюсь, Анатолий Николаевич его с гимназических времен не забыл и всё поймёт.

- Гутен таг, герр оберст. Между прочим, для полного соблюдения этикета Вам не мешало бы представиться.

- Оберст фон Кэрн, командир 51-го ландверного пехотного полка. - Немец на автопилоте называет себя и только потом, наверное, соображает, что мы, как младшие по званию, должны были сделать это первыми. - Так вы сдаетесь? Кто вы такие?

- Начнем с конца... Капитан Гуров, командир 1-го отдельного Нарочанского батальона. - Кидаю руку к фуражке, дабы полностью соблюсти ритуал.

- Штабс-капитан Пепеляев, командир команды разведчиков 42-го Сибирского стрелкового полка. - Не отстает от меня Анатолий Николаевич.

- Что же касается первого вопроса, - сдаваться в плен мы отнюдь не желаем, наоборот, предлагаем вам и вашему полку сложить оружие. В противном случае вы будете уничтожены вплоть до последнего человека.

Немая сцена. Выпученные глаза и отвисшие челюсти у всех троих... Подождем малость, пока вернется дар речи...

- Вы сошли с ума! У меня под рукой около тысячи солдат! - Фон Кэрн всё еще не может прийти в себя. - Стоит мне скомандовать...

- Простите, герр оберст, я пока нахожусь в здравом уме и твердой памяти! Этот человек может подтвердить, что станция захвачена русскими войсками. - Комендач со страху способен только кивать головой. - Хотите доказательств? Смотрите!

Вскидываю вверх руку, тут же со стороны вокзала раздается звон битого стекла и, хоть и не вижу, но спиной чувствую, как появившиеся в окнах тупые рыльца пулеметов начинают ощупывать состав от паровоза до последнего вагона.

- Кстати, вон там тоже мои люди. - Кивком показываю оберсту на шевелящийся ствол носового орудия броневика, стоящего неподалеку на соседнем пути. - На такой дистанции не нужно быть даже артиллеристом, чтобы попасть по вагонам. И стоит там что-то достаточно убийственное калибра где-то шесть сэме... Как вы думаете, двух, или трех минут хватит, дабы устроить здесь большой погребальный костер, чтобы вашим солдатам удобнее было попасть в Вальгаллу?.. Для этого мне нужно только резко опустить руку вниз... Даю вам минуту на размышление...

Вся троица пытается испепелить меня взглядами. Вот так-то, господа германцы, ваша здесь не пляшет. Вот, уже торговаться начинаем...

- Какие мы имеем гарантии? - Оберст медленно, как бы через силу, произносит эти слова, затем после секундной паузы добавляет. - И как вы оцениваете свои шансы остаться в живых, если начнется стрельба?

- Я даю вам слово офицера, что в случае добровольной сдачи никто вас пальцем не тронет. Что же касается меня лично, в свое время я достаточно долго общался с одним японцем. Он рассказывал мне о кодексе чести самурая... Там есть хорошая фраза "Если воин стоит перед выбором жить, или умереть, он должен выбрать смерть"...

А всё равно стрёмно! Кто-нибудь случайно нажмет на спусковой крючок, тут такое начнется!.. Хотя я это вряд ли увижу. Как там тот римлянин говорил?.. "Пока я жив, смерти нет. Когда она придет, я умру. Значит, мы с ней никогда не встретимся".

Отпущенное время подходит к концу, фон Кэрн наконец-то принимает правильное решение. Медленно расстегивает кобуру и достает свой люгер. Офицеры позади него начинают что-то зло бурчать вполголоса.

- Что я должен сделать дальше?

- Во-первых, отдать письменный приказ о сдаче, передать знамя, полковые документы, казну и печать... - При этих словах немец набычивается и сжимает кулаки, но, видя мое покачивание головой, сникает и, как будто, сдувается. - Во-вторых, солдаты по команде своих командиров выходят поочередно из вагонов и с поднятыми руками идут вон в те пакгаузы. Офицеры могут оставить при себе личное холодное оружие, все остальное вооружение остается в эшелоне... Поймите, герр оберст, вы проиграли. Но теперь только от вас зависит, умрет сейчас тысяча подданных вашего кайзера, или останется в живых.

- ... Хорошо... Мы сдаемся... Хотя со мной следует только первый батальон... - Полковник всё же подчиняет эмоции жесткой логике. - Майор фон Виттель, подготовьте приказ... И передайте этим русским офицерам штабную документацию и всё остальное... Только знамя полка вы не получите. - На его лице мимолетно проскальзывает язвительно-торжествующая усмешка. - Уже почти год полковые и дивизионные знамена хранятся в штабах корпусов...