Борис Сапожников - Наука побеждать. Авантюра.

- Лейтенант да Коста, - подбежал ко мне молодой гренадерский офицер.

- Лейтенант Суворов, - представился в ответ я. - Сержант-майор Вилья, - подозвал я к себе командира взвода, - поступаете в распоряжение лейтенанта да Косты. Очистите от врага стены.

- Есть! - гаркнул тот.

- Вести прицельный огонь повзводно! - продолжал командовать я. - Без команды. Поддерживать огнём гренадеров и паладинов! В рукопашную не лезть!

Стрелять из "Гастинн-Ренетта" в той неразберихе, что творилась во внутреннем дворе, было бы форменным безумием. Поэтому я удовольствовался ролью наблюдателя, предоставив командовать моим унтерам. И, надо сказать, те справлялись на отлично. Шеренги вели огонь слаженно и точно, расстреливая сбивающегося в каре противника, почти не уступая вольтижерам Люка. Когда же серомундирные солдаты, судя по всему, немцы, по крайней мере, команды отдавали именно на немецком, пытались контратаковать и связать их рукопашной, ополченцы быстро отступали за спины гренадеров. Я был с первым взводом, которым командовал сержант-майор Альдонсо, по прозвищу Дон Кихот, однако не вмешивался, предоставив ему полную свободу, правда, был готов в любой момент вмешаться, если бы тот отдал какой-нибудь самоубийственно-глупый приказ. К чести Альдонсо, скажу, ни единого подобного приказа он не отдал. Дважды я разряжал свой "Гастинн-Ренетт". Первый раз - в лицо рыжеволосому здоровяку в стальной каске странной формы. Второй - в грудь человеку в явно форменном кожаном плаще-пальто странного покроя и фуражной шапке, командовавшему небольшой группкой солдат в чёрных с серебром мундирах. Он покачнулся, вскинул руку с пистолем, украшенным двумя молниями, и рухнул навзничь, выкрикнув что-то по-немецки. Я разобрал только слово "победа".

Битва во дворе продлилась недолго, но была кровопролитной. Несколько сотен серо- и черномундирных немцев оборонялись остервенело, будто бы верили в победу, не смотря на численное преимущество противника, то есть наше. Они умирали один за другим, стараясь подороже продать свои жизни, как будто прикрывали кого-то. И этот кто-то, если он, действительно, имел место быть, мог находиться только в донжоне.

- Лейтенант Суворов, - подскакал ко мне лорд Томазо, - ваши люди прикроют нас! За мной! - И выкрикнул уже для своих: - Hermanos, descabalgar!

Паладины споро попрыгали с коней, вверив их нескольким уцелевшим младшим братьям и оруженосцам, сражавшимся с ними бок о бок, но из-за куда худшего снаряжения, понесшим более тяжёлые потери. Встав в две шеренги, паладины во главе с лордом Томазо устремились в ворота донжона, которые не были заперты. Я с двумя взводами ополченцев поспешил за ними.

- Corriendo! - скомандовал я.

За воротами тянулся длинный тёмный коридор. Под ногами то и дело хрустели угли и звенели чугунные "чашки" факелов, словно кто-то намерено не просто затушил их, но сделал всё так, чтобы зажечь их снова было невозможно. Паладинов это ничуть не смущало, потому что коридор был прямым, как стрела и дверей в нём, похоже, не наблюдалось. Он, вообще, предназначался для обороны внутренних помещений донжона, солдаты должны были отступать по нему, заставляя врага платить за каждый пройденный шаг немалой кровью, однако сейчас он был пуст. И это меня настораживало.

Когда впереди я увидел неожиданное пятно света, мои подозрения лишь усилились. Это можно было назвать простой оплошностью со стороны противника, но для чего было с такой скрупулёзностью гасить остальные, да ещё и выдирать "чашки"? Нет. Тут пахнет засадой, рассчитанной на успокоившегося отсутствием сопротивления врага. Я поспешил догнать лорда Томазо, ухватив за плечо Диего, чтобы переводил, если гроссмейстер вдруг вспомнит о строгих правилах ордена.

- Остановите людей, лорд Томазо, - обратился я к нему.

- В чём дело? - на ходу спросил тот.

- Видите то пятно света? - задал я риторический вопрос. - За ним скорей всего нас ждёт засада. Войдя в него, мы ослепнем, зато окажемся у врага как на ладони. Перестрелять будет легче, чем мишени на стрельбище!

- В твоих словах есть резон, сын мой, - ответил лорд Томазо. - Что же ты предлагаешь?

- Спровоцировать их, - сказал я. - Враг навряд ли засел дальше, чем в десятке шагов от светового пятна, но и за пределами его он также ничего не видит, как и мы. Я выстрою своих людей в десятке шагов перед пятном и дам залп по врагу. Они выстрелят в ответ, но не слишком точно, ведь для них мой манёвр будет полной неожиданностью. Если мы встанем на колено, то и вовсе никто не попадёт в нас.

- Я не привык преклонять колени ни перед кем, кроме Господа, - резко бросил гроссмейстер. - Но, в общем, твой план хорош. Действуй, я благословляю тебя.

Мы обогнали паладинов, сбавивших шаг, и когда подошли к световому пятну аршин на десять, я коротко скомандовал:

- На месте шагом марш. - Я старался не повышать голоса, чтобы не услышал враг, если он, конечно, есть по ту сторону светового пятна, в чём я практически не сомневался. - Барабанщики, продолжать бой "ускоренный марш". Солдаты, заряжай! Унтера, команды отдавать шёпотом.

Солдаты, продолжая шагать на месте, принялись заряжать мушкеты, мне казалось, что стук прикладов о каменный пол и тихий звон шомполов, спровоцирует врагов, засевших по ту сторону, и мы сейчас же получим залп с убийственной дистанции в двадцать шагов. Но обошлось. А может, и нет там никакого врага, и всё это просто плод моего воображения. Что ж, сейчас мы это проверим.

- Fuego! - скомандовал я - и растянувшиеся в две шеренги солдаты дали залп.

В кромешной тьме, царившей в коридоре - если не считать пары освещённых саженей - слитный залп нескольких десятков мушкетов показался мне каким-то совершенно жутким. Вспышки выстрелов представились мне глазами ужасных тварей, выглянувших на мгновение из Бездны и пронзивших мою душу до самых её основ. Я моргнул, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и с некоторым опозданием нажал на курок "Гастинн-Ренетта".

- Hincar la rodilla! - уже во весь голос, окончательно избавляясь от жуткого наважденья, скомандовал я. Заставлять солдат падать лицом в гранит пола, я не стал, в общем-то, я был уверен, что ошеломлённый враг из-за баррикады не попадёт и в стоячих, но рисковать зазря тоже не следует.

Ответный залп, как я и рассчитывал, оказался крайне неточным. Свинцовые пули просвистели над головами солдат и паладинов, так и продолжавших стоять, расплющились о стены и потолок, высекли искры, однако никакого вреда никому не причинили.

- Молодец, Суворов! - крикнул мне гроссмейстер. - Христос с тобою, хоть и православный ортодокс! Conmigo, hermanos!

И паладины рванулись вперёд, через полосу света, прямо на невидимую баррикаду, откуда через несколько секунд донеслись звуки резни. Я не спешил туда со своими солдатами, нечего им делать в рукопашной схватке, даже заведомо выигрышной. Пусть паладины врагу горло режут - они огнестрельного оружия гнушаются. А мои люди пускай пока мушкеты зарядят.