Владислав Савин - Война или мир (СИ)

Если б знать. Скинул бы эти бочки за борт в море, наказал бы сыновьям не болтать — и никто бы ничего не узнал! Да и какая разница тому англичанину, мистеру Уолтону, ведь не свое и не за свое платит — ему лишь начальству доложить, что мины у русской военно-морской базы выставлены — Эриксен хоть и простой рыбак, но долго на свете пожил, чтоб понимать, какой расклад.

Теперь в далеком Лервике мистер Уолтон, узнав, лишь покачает головой, "ай эм сорри", и вычеркнет неудачников из списка живых, найдутся другие, желающие заработать. А мальчикам придется умирать за его карьеру!

Норвежское море, севернее Тронхейма. 16 сентября 1950.

Боже, пошли нам английский конвой... Тьфу, привязалось — как принимали новенькие "двадцать первые бис" в Бремене, так сами на фрицев стали похожи! И песенка эта, "наш командор — морем просоленный Дениц", уже четыре года как эту сволочь повесили в Штутгарте вместе с прочими "Г". А вот брать в поход свежий хлеб вместо сухарей, хотя бы на первые дни, как у немцев, переняли очень быстро. Разговоры ходят, что у североморцев уже какой-то особый хлеб выдают, который не черствеет и не плесневеет совсем, но мы пока не видели. Узнаем, правда ли, как на север попадем.

Так повелось — что в Ленинграде строят, то на Север ведут летом по Беломорканалу. А зимой, и с немецких верфей — через Северное и Норвежское моря, заодно район изучаем, где воевать придется, если что. Время тревожное, так что идем с полным боекомплектом, и как на войне, то есть скрытно, обнаружив чужое судно или самолет, сразу уходили под воду, ну а днем при хорошей видимости вообще старались не всплывать. Никто не сомневался, что скоро начнется — уж если до атомных ударов дошло! Но пока атаковать обнаруженные цели запрещалось, и эта неопределенность даже изматывала — скорее бы уж!

Командир лодки был молодой. Флот рос как на дрожжах, и многие из тех, кто стоял на мостике в войну, сейчас командовали дивизионами и бригадами, или были на высоких штабных должностях. И капитан-лейтенант в сорок четвертом был лейтенантом на одной из балтийских "щук", всего один боевой поход, безрезультатный. Подавал рапорт в сорок пятом, на Тихой Океан — но не попал, нашлись лучшие. В сорок шестом был назначен на "двадцать первую бис", командиром БЧ-3 (торпедной), затем старпомом. И вот — командир! Утвержден всего три месяца назад.

Подвигов хотелось — нормальное желание для военного человека. Стать таким, как их комдив, капитан 1 ранга Бочаров, носящий на груди рядом со Звездой Героя, значок белой акулы, у подводников почитаемый не ниже ордена. Свидетельство об обучении у самого Лазарева, "самого результативного из всех подводников всех времен", сотня потопленных, и в подавляющем большинстве не транспорты, а боевые корабли, включая линкоры — помним, что немец Ле Перьер в ту войну потопил триста, так то были всякие шхуны, и тому подобная мелочь, идущая без конвоя, и сравнивать смешно! А на севере мы будем служить под командой Видяева, который не только с "акулой", но и как рассказывают, сам на легендарной "моржихе" в боевые походы ходил! И ведь Лазарев до войны никому на флоте не был известен — значит, талантом поднялся, а Родина отметила. И грех завидовать — хотя за Балтфлот обидно, прежде единственный Краснознаменный из всех четырех флотов, а в войну оказался на последнем месте по успехам. Причем оттого, что как говорят в кают-компаниях, "это единственный флот, куда Лазарев не успел". Адмирал Победы — так не только ж армейским у себя Маршалов Победы иметь? И, судя по фото в газетах, не старый он еще — значит, если постараться, и самому таким стать пусть трудно, но возможно?

О том, что он сам может больше не увидеть берег, капитан-лейтенант не думал. Не приходилось ему воевать на Балтике в сорок втором, идти через Гогландский рубеж. Война казалась ему подобием японской кампании сорок пятого, "третьего лазаревского удара" — опыт тех боев на западных флотах изучали подробно.

-Товарищ командир, радиограмма! — доклад из радиорубки — с кодом, для вас!

Уже в расшифрованном тексте код, известный лишь командиру. Вернее, записанный в кодовой книге, запертой в командирском сейфе. Капитан-лейтенант прочел и напрягся — цифры означали, вскрыть пакет номер один, из числа хранящихся в том же сейфе. "Красный" пакет — цвета обычного, но все на лодке знали, что в нем приказ на случай объявленной войны. Согласно инструкции, командир известил старпома и замполита (последний исполнял еще обязанности корабельного особиста), и все вместе сначала по радиожурналу убедились, что радиограмма принята без искажений, затем по кодовой книге, что приказ расшифрован правильно, наконец командир извлек и вскрыл пакет, у всех на виду. То самое, что и ожидалось — занесли в корабельный журнал, расписались.

Подтверждения на берег не посылали — поскольку радиограмма была передана дважды. Согласно уставному порядку, на флоте есть три варианта организации радиообмена. Первый — текст не повторяется, в конце особый код, "запрос квитанции", это значит, что мы должны были ответить коротко, "понял, принял". Второй — и основной, для связи именно с лодками — когда квитанции не требуется, в этом случае текст передается два раза, для надежности. Есть еще третий, для исключительно важных сообщений, тоже код в конце — требование передать назад всю депешу, расшифрованную и по-новой зашифрованную уже нами — бывает очень редко. Ну а здесь, если передали два раза, значит нашего подтверждения не ждут. И правильно — зачем нам в эфире шуметь, свое место выдавать и добычу пугать?

Короткое обращение к экипажу. Замполит прошелся по отсекам, поговорил с людьми, вернулся — доложил, настроение боевое. Штурман, наше место? Согласно приказу — при нахождении севернее 65й широты, продолжать следовать в Нарвик, южнее — нам нарезан квадрат с координатами... в общем ясно, топить всех кто входит и выходит из Тронхейма! Поскольку наши наверняка пойдут с севера освобождать Норвегию от ига англо-американского империализма, и для врага приморский фланг, а особенно коммуникации по морю, первостепенную роль играют — так что устроим американцам то, что Лазарев фрицам на севере в сорок втором! Пока враг еще по военному не перестроился, систему конвоев и охрану водного района не наладил. Не одним же немцам "жирными годами" хвастаться!

Боже, пошли нам английский конвой... Надо эту "трофейную" песенку под советские реалии переделать, а то там дальше и про Деница, и про фюрера, и про Крест с Дубовыми. Хотя лодка у нас немецкая, но нет больше кригсмарине — есть Фольксмарине ГДР, где даже в присяге "клянусь выступить на защиту германского социалистического Отечества, в одном строю с Советской Армией и Флотом". А ведь немцы к началу той войны не были готовы, больших и средних лодок у них насчитывалось едва три десятка, и мелочи еще десятка два. А у нас сейчас, две сотни не хотите — и еще в строй вступают, в Бремене достроечный бассейн фирмы "Дешимаг" субмаринами забит, а это лишь одна из немецких верфей, и Ленинград, и Молотовск, и Сормово тоже стараются! Старые лодки из боевого состава выведены все, ну может что-то в учебных отрядах осталось — уж если дошло до такого расточительства, как субмарины на вечные стоянки, памятниками и музеями: в Ленинграде в прошлом году Л-3 поставили, в Гавани на Васильевском, прямо напротив учебки подплава, в Кронштадте — "Пантеру", которая еще в 1919 году отличилась, в Таллине — "Лембит". Хотя пропаганда морской службы, особенно среди молодежи, тоже дело важнейшее!