Вадим Полищук - Гвардии Зенитчик. Огневая позиция «попаданца»

На кадрах кинохроники в качестве военных регулировщиков выступают молодые улыбчивые девицы с ППШ за спиной, лихо размахивающие флажками, да еще успевающими козырнуть проезжающим начальникам. В реальности это, чаще всего, усатые дядьки предпенсионного возраста. К одному такому усачу я сейчас и бросаюсь.

— Где ближайший медсанбат?

Глянув на мою перекошенную физиономию, дядька флажком указывает на дорогу, ведущую на северо-восток.

— Там. Километра два будет.

Действительно, проехав два километра, мы находим медсанбат одной из стрелковых дивизий, куда и сдаем обоих раненых. Сдаем уставшему мужику в перепачканном грязью и кровью, некогда белом халате. Комбата сразу уносят в операционную.

— До свидания, товарищ лейтенант, — я прощаюсь со Сладковым, — надеюсь, скоро увидимся.

— Я вернусь, обязательно вернусь, — обещает взводный.

Он остается, а я бегом возвращаюсь к машине.

— Поехали, Андрюха. Знаешь, где склад боепитания был?

— Ага.

— Не ага, а так точно, — автоматически поправляю водителя. — Вот туда и поехали. И жми на полную, батарея без снарядов сидит.

Копытов жмет и спустя час мы находим нужный нам склад, он, к нашему счастью, с места не сдвинулся.

— Куда вам столько? — удивляется начальник склада, которому я вручаю накладные. — А почему подпись Руденко? Гогелашвили где?

— Ранен комбат, в медсанбате. Руденко батарею принял. А мы все выпустили, до последней железки.

Укупорочные ящики стоят прямо на земле. Начальник склада отмеряет штабель, отсчитывая количество ящиков.

— Вот до сих — все ваше. Грузите. Помощников я сейчас пришлю.

Пересчитывать некогда. Да и смысла мухлевать с тридцатисемимиллиметровыми патронами нет, на сторону их не толкнешь. Помощники, однако, не торопятся, мы успеваем закинуть в кузов четыре тяжеленных ящика, прежде, чем появляется четверка солдатиков с ефрейтором во главе. Да и работают складские воины без огонька, на мои подгоняющие команды вяло огрызаются. Наконец, минут через сорок после начала погрузки наш грузовик начинает обратный путь. Грузоподъемность «шевроле» две с половиной тонны, мы загрузили почти четыре. Рессоры чуть в обратную сторону не выгнулись, мотор с натужным воем тянет перегруженную машину.

До батареи остается совсем немного, когда Копытов бросив взгляд в левое окно кабины говорит мне.

— Танки.

Спокойно говорит, без испуга. Да и я за последнее время настолько привык, что танки могут быть только своими, что далеко не сразу обращаю внимание на слова водителя. Только приглядевшись, различаю угловатые башни и набалдашник дульного тормоза у переднего танка.

— Сворачивай! Немцы!

Копытов крутит руль и одновременно жмет на тормоз. Перегруженная машина едва не съезжает в кювет. Со скрежетом врубается задняя передача. Поздно! Пока мы ехали им наперерез, немцы не стреляли, а стоило предпринять попытку уйти, как передний танк остановился и повел стволом орудия.

— Прыгай!

Обычно, процесс покидания кабины «шевроле» занимает у меня довольно приличное время, габариты больше среднестатистических, да и возраст уже не тот. Но в этот раз я катапультировался за секунду. После прыжка на ногах не удержался и кубарем полетел в кювет. На втором перевороте меня догнала ударная волна: ударила по ушам, дыхнула раскаленным. Докатившись до конца, я тут же подхватился. Кабина грузовика пылала, тент горел, вот-вот займутся ящики в кузове. Благо сам кузов стальной.

— Андрюха! Копытов!

А в ответ только треск пламени. Не повезло сегодня парню. Дальше лежать у горящей машины смысла не было, скоро начнут хлопать патроны в ящиках, трассеры полетят куда попало. Я огляделся, кругом чистое поле, ни сбежать, ни укрыться. Тогда, стараясь не высовываться, я на четвереньках рванул по кювету обратно. Успел таким образом преодолеть полторы сотни метров, когда передо мной на дорогу выбрался немецкий танк.

Из люка торчала голова танкиста в черной пилотке, перехваченной большими наушниками. Он не мог не заметить меня, с его места кювет никакого укрытия не давал. Я замер. От танка не убежишь, да и гоняться никто не станет, срежут одной короткой очередью. Танк взревел мотором, скрежетнул гусеницами и проехал мимо, обдав вонью выхлопа. Немец скользнул по мне равнодушным взглядом. Он посмотрел на меня как на насекомое, которое можно походя раздавить, но незачем, к тому же лень делать лишнее движение. Чуть дальше на дорогу выполз еще один танк. Еще один танкист, взглянув на меня, мы даже встретились с ним взглядом, проехал мимо. Где-то в груди заныло, неужели пронесет?

Рано радовался. Как только вслед за танками на дорогу выполз гробообразный бронетранспортер, сердце тут же сжалось — это за мной. Так и оказалось. Съехав на обочину, бронетранспортер замер напротив моей лежки. Поверх борта на меня скалились фрицевские рожи. Так близко я их видел только мертвых или пленных, а эти живые, здоровые и, в отличие от меня, с оружием. Лежать дальше показалось мне бессмысленным. Я встал и выбрался на дорогу, где меня уже ждали четверо в касках и камуфляжных блузах.

Один, видимо, офицер, что-то приказал второму. Второй щелкнул каблуками, ткнул стволом своего МП в направлении моего живота и что-то гавкнул. Ремень требует снять, дошло до меня. На, подавись. Ремень с флягой и подсумками забрал третий фриц с маузеровским карабином. Второй, еще раз ткнул в меня стволом и забрал снятую мной командирскую сумку. Сумку он передал офицеру. Тот сунул в нее нос, ничего интересного не нашел и что-то напомнил второму. Тот вернулся ко мне и вытащил из нагрудного кармана документы, проверил остальные карманы. Офицер заглянул в них, полистал, сунул в сумку. Достав карандаш и блокнот, он начал что-то писать, остальные ждали. Только один, четвертый, самый молодой из всех, не спускал с меня глаз и черного дула своего маузера.

Дописав, офицер подозвал к себе четвертого фрица, что-то ему сказал, тот вытянулся, щелкнув каблуками. Офицер передал ему мою сумку и вырванный из блокнота листок, третий, протянул мой ремень со всем содержимым. После чего, эта троица погрузилась в бронетранспортер и уехала, а мы вдвоем остались.

Все произошло настолько быстро и в тоже время буднично, что до меня только сейчас стало доходить — я в плену! Я даже рук не поднимал, но это ничего не меняет. Бежать, надо бежать, как можно быстрее!

— Форвертс!

Ствол карабина дернулся, указывая мне направление на юго-запад. Немец еще зеленый, видимо, в панцергренадеры попал сразу после их фрицевской учебки. Добраться бы только до него, да, видно, не получиться. Солдатик держится настороженно, соблюдает дистанцию, ствол постоянно смотрит на меня, палец на спусковом крючке.