Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик

Егорка брошенным по мотоциклу камушком изображает металлический звук на дороге, прозвучавший неожиданно громко. Вся чужеземная троица тут же приподнимается с насиженных мест, хватается за оружие и начинает вглядываться в темноту. В сторону, противоположную от нас. Плохо вас учили, кайзер-зольдатен, зер шлехт! После света костра вам, чтобы что-то увидеть, проморгаться надо секунд десять, которых у вас уже нет. Короткий, почти бесшумный рывок к огню, захват за козырек каски, рывок на себя, удар другой рукой по горлу. Хруст чего-то внутри, хрип, бульканье. Удар на добивание… Второй немец уже валяется рядом со сломанной шеей. Третий успевает обернуться навстречу опасности, и Антошке приходится «порадовать» его ударом ножа в печень. Все-таки без крови не обошлось, придется отстирывать. Хотя для наших новеньких это всяко лучше, чем их обноски. Быстренько раздеваем гансов, забираем карабины, очередной «люггер» и все, что нам может пригодиться, – документы, жетоны, часы, фляжка со шнапсом… И чуть было не ушли! А байк? Немцам оставлять? Да ни за что!

– Егор, Антон, мотоцикл под откос, тушки туда же!

Лезу в коляску – поискать что-нибудь хорошо горящее. И сразу нахожу большую жестянку с маслом. Отлично! Теперь берем котелок, сливаем туда горючку из бака…

– Командир, а пулемет?!

– А пулемет останется здесь! Нам еще сколько по тылам бродить? Все это время ты его волочить на горбу будешь? Самому жалко, да ничего не попишешь.

Поэтому приводим в действие вариант «ни себе, ни гансам». Хорошо, что на базе сходил несколько раз в учебку к пулеметчикам. Старые вояки-унтеры быстро научили разбирать и собирать максимку. Так, где тут этот шедевр американского гения немецкого розлива?.. Нажать на защелку, откинуть вверх крышку ствольной коробки, рукоятку послать вперед и удерживать правой рукой. Левой в это время беремся за боевую личинку, рукоять – назад, поднять вверх замок, повернуть на четверть оборота и снять с оси. Передаю железяку Егорке, утопим по дороге в какой-нибудь луже. Так, теперь используем трофейный штык в качестве консервного ножа и занимаемся художественной резьбой по водяному кожуху…

Ну, а сейчас поливаем скульптурную группу сначала маслом, потом бензином. И кидаем спичку. Ух, полыхнуло здорово! Если не считать маленьких нестыковок типа «а чегой-то они, раздевшись, возле моторрада валяются?», подозрения раньше утра у немцев возникнуть не должны…

– Все, уходим!..

При подходе к оговоренному овражку нас окликают условным свистом, и через пару минут мы уже внизу, где в ямке горит «пластунский» костерок, рядом с которым сидит Гриня.

– Командир, все высмотрели, все записали. Последний поезд пришел где-то к половине седьмого. Его германцы загнали в тупик и охрану отдельную выставили. Мы четырех часовых насчитали. Там еще вагоны стоят, но охраняют только эти.

– Видели мы этот состав. Там, похоже, что-то секретное привезли…

Продолжить разговор нам мешает очередной сигнальный свист, на который невдалеке откликаются без промедления. Через несколько минут к нам присоединяется Андрейка с напарником. Они докладывают, что и где видели, и тоже отмечают усиление охраны возле таинственного эшелона.

– Так, братцы. Если поезд загнали в тупик, то, скорее всего, дальше он не пойдет, будет стоять и ждать. Значит, мы имеем пару дней на другие дела, которые будем делать подальше отсюда, чтобы на станции не встревожились. Поэтому тихонько уходим к основной группе и там думаем дальше.

– Командир, а три сгоревших германца на дороге?

– До станции версты три-четыре будет. Расстояние довольно большое, надеюсь, что все обойдется…

К остальной группе добрались далеко за полночь, хорошо, что луна временами подсвечивала. Привычно обменялись опознавательными сигналами и через несколько минут были уже среди своих. Костровой успел разбудить Митяева, который подвесил над углями котелок с водой и с нетерпением ждал новостей. Но сначала доложился сам.

– Вокруг лагеря все спокойно, никто не шастал. Новенькие наши помылись-постирались, теперь отсыпаются. У Платошки и артиллериста ноги сбиты, я их своей мазью попользовал.

– Это та, которая на топленом сале и пахнет – хуже не придумаешь?

– Командир, ею еще мой дед все раны да порезы лечил. – Михалыч делает вид, что обижается.

– Ладно, лишь бы на пользу пошло.

– Да, я тут с Семеном побалакал немного, серьезный он мужик. Мою мазь трогать не стал, попросился рядышком травок поискать. Знамо дело, пошли вместе. По лесу ходит – у нас не каждый пластун так смогет. Шагает, а ни травинка, ни веточка не шелохнутся, и не слышно ничего.

– Ну, так вы же степняки, к простору привычны, а он – лесовик, считай, полжизни в тайге провел.

– Допытывался про нас, я в ответ – молчок. Так он сам все мне и рассказал. Мол, для партизан – мало нас, оружие только легкое, да и безлошадные мы. Вот и выходит с его слов, что разведкой мы занимаемся, только больно далеко от своих ушли.

Какой умный Штирлиц нашелся! Все-то он подмечает! Прям, шпиён какой-то. Или просто глазастый сибирский охотник… Ладно, к своим выйдем, – разберемся!

– Травки он свои нашел?

– Нашел, разжевал, к морде прилепил, а часть заварил и выпил, да еще и товарищей своих угостил. Сказал, что завтра красавцем будет. Нам тоже предлагал, да мы от греха подальше отказались. Ладно, вы-то как сходили? Удачно?

– Сходили удачно. Посмотрели на станцию, на мост, на охрану. Сегодня туда странный поезд пришел. Около него даже охрану отдельную выставили. Обратно шли, не смогли разойтись с мотоциклистами. Так что, три комплекта формы у нас есть. Там замаскировали под пожар, но на скорую руку, поэтому завтра отсюда уходим подальше. Через два-три дня гансы успокоятся, тогда вернемся, посмотрим, что сможем с этим составом сделать. А пока пьем чай, и – спать! Утро вечера мудренее…

Утро было не только мудренее вечера, но и оригинальней. Когда уже достаточно рассвело, проснулся оттого, что кто-то звал меня то ли наяву, то ли во сне, причем достаточно оригинальным способом:

«Старлей!.. Денис, просыпайся!..»

«Ну, и что это за глюки такие?»

«Это не глюки, а Денис, которого ты зовешь Первым».

«Доброго вам утречка, милостивый государь! Столько времени молчал, и на тебе – проснулся в самый неподходящий момент. Не мог потерпеть до возвращения? Захотелось в очередной раз в жилетку поплакаться?»

«А вот и не угадал, «номер два»! Давай перестанем пикироваться, и ты послушаешь меня. Это недолго, потом будешь дальше своим храпом майских лягушек пугать».

«О-па! Вот это что-то новенькое. Шутить научились, вашбродь?»

«Ты же сам говорил: «С кем поведешься – так тебе и надо!»»