Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик

Солдаты сидят у костра, что-то негромко напевая и аккомпанируя себе на губной гармошке и на чем-то струнном, кажется, мандолине. Дождавшись команды «Отбой», втягиваются в свою палатку. Фельдфебель с ефрейтором делают «круг почета» по территории, видно, последнему сегодня предстоит поработать разводящим. После этого выкуривают по папиросе возле угасающего костерка, и фельдфебель тоже уходит дрыхнуть.

Высшее руководство уже вернулось из бани, на первом этаже горит неяркий свет, значит, сидят и развлекаются дальше. Увидев это возвращение, я в очередной раз проникся тяжестью штабной службы… В баню и обратно начальство перемещалось на своем автомобиле. Несмотря на «длинную» дорогу аж в целых пятьдесят метров! Доставив груз по назначению, водила с чувством выполненного долга тоже пошел спать. Теперь уточняем детали…

– Гриня, твоя пятерка заходит к флигелю со стороны леса. Задача, как и говорили, – блокировать летчиков и местных. Они спят в ближнем сарае. Сделаешь и ждешь, пока отработаем мы с Михалычем. В случае обнаружения – работать тихо, ножами. Огонь открывать в самом крайнем случае. Один выстрел или крик – и конец всей операции. Забери у митяевских парней гранаты. Тебе они могут пригодиться, а им – не к чему. Все понял?

Блеснувшие в улыбке зубы, и утвердительный кивок в ответ:

– Ясно, командир!

– Михалыч, тебе сначала снять часовых, потом отработать палатку. Подрежете растяжки, палатка сама упадет, гансы полезут наружу. На входе поставь Федора и еще кого-нибудь с хорошо поставленным ударом, по паре человек им в помощь с заранее нарезанными веревками. Бить так, чтобы ни единого писка не было слышно. Врезали, оттащили, связали, кляп в рот, потом следующего. Или лучше их всех сразу кончить?

– Я, пока лежал, рассмотрел их. Мужики все в годах, не особо и на вояк похожи. Так, обслуга в мундирах…

– У этой обслуги вон винтовок в козлах хватает, да и фельдфебель с ефрейтором – волки опытные, видно сразу. Так что, давай решать.

– Командир, сделаем тихо, без крови. Я сам с Федором встану.

Митяев при этих словах показывает свою нагайку. Я поначалу пытался запретить казакам брать их на задания, но он парой демонстраций меня быстро переубедил. Да и часовых снимать – милое дело. Видел и неоднократно. Короткий взмах, нагайка обвивается вокруг шеи, не давая крикнуть, рывок назад-вниз, – и все. Нет часового. Есть связанный испуганный человек, лежащий на земле. Видно, и сейчас Михалыч что-то подобное задумал.

– Ну, смотри, главное – чтобы все было без шума. На веревки возьмите ограждение летного поля, флажки вместо кляпов сойдут. Андрей идет с тобой, как и планировали. Если что пойдет не так, гасите немцев прямо в палатке.

– Командир, у меня четыре магазина, хватит всем. – Андрейка вставляет свои «пять копеек». – Потом на месте перезаряжусь, а торбу с патронами мне Федор донесет.

– Я с Митяем и Егоркой иду в дом, когда вы займете исходные и просигналите фонарями. Когда мы закончим, маякну с крыльца. Сигнал обычный. После него начинаете работать одновременно. Вопросы есть? Нет? Ну, тогда – с богом! Выдвигаемся…

Мы подобрались почти вплотную к постройкам и едва не столкнулись с парочкой, озабоченной эротическими проблемами. Хотя озабоченным был только «самец», один из работников графа. Его спутницу я узнал только по смутно белеющей в темноте одежде – та самая блондинка-кухарка. Разговаривали они на местном диалекте, впрочем, понятном всем:

– Иджь сюды!.. Што ты выкабеньваешься? Усё адно пад германцав ляжашь! Дак якая розница, разам больш, разам менш?

– Пусци!..

– Ах ты, курва, кусацца заманулася?!

Видимо, «кусацца» у девчонки получилось, и она рванула во тьме прямо на нас. «Кобелино» рванул следом. Только вот результаты у бегунов оказались разными. Кухарку перехватил Михалыч и, зажав ладонью ей рот, достаточно бережно прижал к земле. Следовавший на большой скорости преследователь не разобрался в обстановке и со всей дури ударил солнечным сплетением мой кулак, летящий навстречу. После чего закономерно перешел в горизонтальное положение и начал учиться дышать заново. Его тут же связали и повернули мордочкой вбок. Так, подождем немного, пока отдышится, и будем разговаривать. А пока поговорим с блондинкой.

Девчонка была еле жива от испуга. Даже в темноте было видно, что лицо у нее такое же белое, как передник. В темноте, конечно, можно ошибиться, но на первый взгляд – лет шестнадцать-восемнадцать, белая рубаха с вышивкой квадратиками, темная юбка до пят, из-под которой торчат то ли ботинки, то ли сапоги из кожи грубой выделки. Сидит, колотится крупной дрожью, не понимая даже, что инстинктивно прижимается к Михалычу, будто ища у него защиты. Присаживаюсь на корточки рядом, прижимаю палец к губам, мол: «Тихо!» Потом начинаем разговор. Шепотом.

– Не бойся, мы тебя не тронем. Кричать не будешь? Если нет, кивни.

Целых три кивка, и все очень энергичные. Показываю Митяеву, чтобы освободил ей рот. Девчонка начинает ловить ртом воздух… Наконец-то отдышалась.

– А вы хто будзете, панове?

– Мы – не панове, мы – русские солдаты.

– Русския? А ну, перакрэстись.

Да я перед батюшкой так старательно не крестился. Троеперстием, справа налево.

– Да русские мы, вот тебе крест. Ты-то сама кто будешь?

– Ганна я, у ихнега сияцельства працую. Кухарка, да посуд мыю, яшчэ у пакоях прыбираюсь.

– А гнался за тобой кто?

– Да Мыкола, егер графский. Ён дауно да мяне прыстае…

Из последующего разговора выяснилась очень интересная история. Помимо попытки изнасилования этому Миколе можно инкриминировать еще шантаж и нанесение побоев. Причем разным людям. Побои он со товарищи нанес русскому офицеру, «взятому в плен» графскими егерями и содержащемуся сейчас на псарне в отдельной клети. А шантажировал он кухарку Ганну, требуя себе особое расположение в обмен на молчание. Я слушал рассказ девушки внешне спокойно, но внутри клокотала злость. Граф, самка собаки непонятного происхождения, приказал связать и бросить за решетку в прямом смысле этого слова офицера, пробиравшегося к нашим из окружения. Да еще кормить его соленой селедкой и почти не давать пить! Девчонка пыталась тайком дать ему воды, но была поймана этим вот лежащим сейчас козлом Миколой, и перед ней стоял выбор: либо удовлетворить желания егеря, либо получить кнута на той же псарне в наказание. Я не понял! Тут что, возрождение крепостного права в отдельно взятом поместье? Этот хренов аристократ надеется на свою безнаказанность? При встрече надо будет обязательно рассказать ему один из законов Мерфи, о том, что пули не осведомлены, что «старший по званию имеет привилегии»…