Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик

Рано утром был уже в штабе, чтобы не заставлять начальство нервничать и маяться ожиданием. Успел вовремя, капитан Бойко уже собирался в дорогу.

– Валерий Антонович, здесь «ясак» для штаба фронта. – Показываю на тюк, привезенный с собой. – Три шашки, пять коротких клинков и два люгера. Все, что смогли. Без ущерба для группы.

– Денис Анатольевич, могли бы и поделикатней выражать свое отношение к штабным работникам. Тем более что ваш начальник тоже из их числа. – Господин капитан улыбается. – Вот засажу вас за рутинную штабную писанину – будете знать!

– Виноват! Кстати о писанине. Прилагаю отчет об израсходовании денежных средств. Вся сумма потрачена на Михася Кунцевича, работника железнодорожной станции Лович.

– Полагаете, что он в будущем будет нам помогать?

– Думаю, да. Он помог нам «пошутить» на станции с химическим эшелоном. На будущее его можно будет использовать в качестве хозяина явки и сборщика информации о германцах. Да, и еще насчет химии, – перехожу на серьезный тон. – Валерий Антонович, я кое-что вспомнил из истории – насчет крепости Осовец. Слышали про такую? Если коротко, немцы провели против крепости газовую атаку, но когда пошли в наступление, им навстречу поднялись уцелевшие солдаты, не больше роты, и встречной атакой обратили в бегство несколько полков германской пехоты. После боя в живых почти никого не осталось. Их подвиг впоследствии назвали «Атакой мертвецов».

– Почему – мертвецов?

– Германцы не дали ни единого шанса выжить защитникам крепости. Хлор тяжелее воздуха, он затекал в окопы, казематы, подвалы. Высота облака достигала десяти метров. Остались в живых только те, кто дышал через портянки, гимнастерки, шинели. Они шли на немцев, полузадушенные газами, отхаркивая на ходу кровь и ошметки легких… Гансы всерьез подумали, что это мертвые восстали и идут за их душами.

– …Да, действительно… Картина из Апокалипсиса… И – великий Подвиг! – Капитан снял фуражку и перекрестился.

– Валерий Антонович, к чему это все рассказываю. Если сможете, узнайте, в каком состоянии дела в крепости. Если еще не поздно, мы могли бы прогуляться в том направлении. Только уже с достаточным количеством взрывчатки. Надо же прививать противнику аллергию к химии.

– Простите, Денис Анатольевич, я когда-то слышал термин «аллергия», но смысл его до конца так и не понял.

– Думаю, Михаил Николаевич сможет более авторитетно ответить на ваш вопрос, я – все же не медик. Насколько знаю, аллергия – болезненная непереносимость чего-либо.

– Ага, и вы хотите привить эту непереносимость германской армии? – Бойко снова улыбается.

– Пусть это звучит и кощунственно, но было бы неплохо добиться того, чтобы гансы использовали газы только на Западном фронте. А как только привезут их на Восточный, будут случаться трагические неприятности. То эшелон взорвется, то газ из баллонов не вовремя вырвется, то артиллерия по газовым батареям очень прицельно отстреляется. Тут фантазия может быть не ограничена. И, главное, надо попытаться связаться с химиками, работающими над защитой от газов. Я ведь примерно знаю, как был устроен противогаз в моем времени.

– Насчет обстановки в Осовце, узнаю, хотя это участок Десятой армии, насколько я помню. А про химиков вам надо было поговорить с нашим доктором. Он скорее сможет свести вас с нужными людьми… Все, извините, мне пора ехать. Подробно поговорим потом, когда вернусь из штаба фронта.

– Валерий Антонович, прошу разрешения съездить в пятьдесят третий Сибирский полк. Хочу пообщаться с ними на предмет пополнения группы.

– Это тот полк, откуда ваш Семен? Хорошо, поезжайте…

В 53-й Сибирский приехали в середине дня. Дорога была знакома. По ней же совсем недавно и уходили в рейд. Только линию фронта переходили в другом месте, немного севернее. В штаб полка решили не заезжать, сразу двинулись в расположение роты, где служил Семен. Автомобиль оставили метрах в пятистах от окопов, в мелком овражке, заросшем кустарником, чтобы гансы не заметили. А то узнают родное авто, обидятся, стрелять начнут…

Дошли быстро, в ходе сообщения Семен встретил весьма обрадованного земляка, который объяснил, где найти ротного, чтобы доложиться. Отправленные в нужном направлении, мы уже через три минуты были возле командирского блиндажа. Пока Игнатов докладывался о прибытии, я решил осмотреться. Сибиряки выгодно отличались от обычной пехтуры хорошо обустроенными окопами полного профиля, оборудованными позициями для пулеметов, ходами сообщения, землянками. Стенки траншей укреплены досками и жердями, везде порядок. Чувствуется сибирская основательность.

Мои наблюдения прерываются появлением ротного командира – совсем еще зеленого прапорщика, скорее всего, вчерашнего студента. Здороваемся, знакомимся, по фронтовому обычаю пытаемся обменяться папиросами – предлагаем друг другу портсигары с «Дукатом». Комизм ситуации вызывает улыбку, но ритуал соблюден. Каждый угостился любезно предложенной папиросой.

Семен ускакал к своей «артели» – здороваться да рассказывать про житие-бытие. Надеюсь, что лишнего не наболтает. Еще по дороге предупредил его, чтобы не вдавался в лишние подробности. Типа, сбежал из плена, встретил своих, они помогли добраться до полка.

– Денис Анатольевич, это, конечно, ваше дело, но я не могу понять: зачем простого солдата сопровождает офицер?

– Дело в том, Григорий Петрович, что я возглавляю команду охотников и мне этот солдат нужен. Причем не по принуждению, а с добровольного согласия. Он – отличный стрелок, о чем вы, несомненно, в курсе. А мне как раз и необходим такой.

– У меня в роте много хороших стрелков. Сибиряки, они почти все – охотники, промысловики.

– Вы предлагаете мне забрать всех? Мне необходимы четыре или пять человек. К тому же Игнатова я уже видел в деле. Поэтому и приехал «сватать».

– Ну, что ж, Бог в помощь. Они же тут как бы «обчество» организовали. Зная их характер, предскажу вам нелегкую задачу…

– Надеюсь с Божьей помощью справиться. Я-то и сам из сибиряков. Не будете в обиде, если уведу от вас несколько человек?

– А вы их сначала уведите… Нет, не буду. Я тоже считаю, что солдат должен осознанно выполнять свой долг и службой своей приносить наибольшую пользу…

Сопровождаемый вестовым, я вскоре дохожу до нужной мне землянки. Стучу по бревну, поддерживающему накат, рукоятью нагана и протискиваюсь внутрь. Полумрак, разгоняемый светом из маленького окошечка и огоньком лампадки, висевшей под иконой на стене, позволяет рассмотреть внутреннее убранство землянки. Привычным уже жестом снимаю фуражку и обмахиваю себя крестом. В достаточно просторном «помещении» сидят пятеро. Включая Семена. Как я понял, он уже успел вкратце рассказать о своих похождениях и о нашем с ним знакомстве.