Комбат Найтов - В самом сердце Сибири [СИ]

Райцентр был солидно укреплен немцами и украинцами, из числа тех, кто катовал в Дубровинском гетто. Приказ не понравился Викторову. Во-первых, требовалось идти на территорию, занятую противником, пересекать шоссе и железку, а леса там нет. Во-вторых, гражданской формы одежды в отряде не было. И не было аусвайсов, потому, что с местными отряд не контактировал. В общем, квитанцию о приеме РДО не дали, на встречу не пошли. И, вообще, ушли со связи до появления Алексея. Он появился через неделю, тут его и обрадовали, что отряд хотят 'прихватизировать'. Собрались в большой землянке. В отряде все коммунисты и комсомольцы, кроме двоих командиров. Объявили открытое партсобрание. Первым, как старший, выступал Алексей.

— Шесть дней назад поступил приказ из Штаба партизанского движения, за подписью Ворошилова, присоединиться и усилить партизанскую бригаду 'Дяди Кости'. И перейти в его подчинение. Так как, все вы попали в отряд вовсе не добровольно, то насильно удерживать никого не буду. Средств связи с ними у нас нет, их позывной и шифры нам неизвестны. Доподлинно узнать, кто отдал такое приказание, мы не можем. Есть вероятность, что это действует контрразведка противника. Штаб партизанского движения за полтора месяца не прислал нам ни одного патрона, ни одной мины, ничего. Тем не менее, ими предложена встреча в райцентре, куда попасть без боя мы не можем. Связи с нашим командованием, ГРУ ГШ, по-прежнему, нет, наши шифровки остаются без ответа. Поэтому, мною принято решение на соединение с дядей Костей не идти. Те, кто считает по-другому, может уходить. Это вынудит нас сменить место базирования, но, неволить никого не буду. Завтра подвезу необходимое количество обмундирования и гражданской одежды, немецкое и советское оружие. База будет перенесена в новое место, и будет продолжать выполнение задач в интересах Красной Армии. Прошу высказываться.

Продолжительное молчание. Наконец, самый молодой, спросил:

— Сам Климент Ворошилов?

— В радиограмме написано так. Но, кто дал эту радиограмму неизвестно. — ответил Уфимцев. Он был самым молодым из командиров. К его мнению прислушивались.

— А кто установил связь со штабом? — спросил Андреич, пожилой красноармеец, раненый под Ельней. Это недалеко отсюда. — В Акатово надо отходить, командир. Там леса добрые!

— Что, достало комаров кормить? — улыбнулся Алексей.

— Нет. Просто отсюда только два пути для отхода. А если прижмут?

— Тебя прижмешь! Ты что, баба?

— Не уходи от ответа, Лескей Николаич. Объясни, товарищ полковник, кто с нами играет?

— Понятия не имею. Первую радиограмму Андрюха принес.

Головы всех повернулись к радисту Андрею. Тот немного скис:

— Я прослушал приказ N 227 товарища Сталина на волне 203,0 кгц, московского радио. И дал РДО открытым текстом, что вот, сидим под Оршей, ждем указаний. Дальше последовали вопросы, выяснили по какой книге можно вести шифровку. У меня, кроме устава ВЛКСМ, ничего под рукой не было. Стали получать сообщения. Я их все передавал товарищу Алексею и старшему лейтенанту Уфимцеву. Последнюю РДО, тоже, я принимал. Штаб передавал информацию только мне, это можно определить по почерку. Если меня в эфире не было, то не передавали.

— Можно до бесконечности выяснять, кто нам шлет радиограммы, все равно ничего не узнаем. По пеленгу — Москва, но этот же пеленг проходит через Смоленск, и целый ряд городов. — ответил Викторов.

— И под Заольшей нас ждали. То ли РДО читают, то ли сами команды отдают. С трудом выкрутились без потерь. — это опять сказал Уфимцев.

— А 'дядя Костя' — реальный человек? — кто-то задал вопрос из 'зала'.

— Реальный. Он в Орше подпольщиком был. В феврале их прижали, еще до нашего формирования, здесь пять или восемь человек было, арестовали многих, остальные ушли из города на юг. Там и организовали отряд. Работают. В основном, по железке, и по полицаям. Они раньше в депо Орши работали. — ответил Алексей.

— Командир! Как мы здесь оказались? Я ведь под Севастополем был. — спросил Жора Лисов, боцман ТКА-1, обгорелый главстаршина, которого в апреле 42-го Алексей снял с кресла наводчика кормового ДШК, его штатного места по боевому расписанию. Катер почти сразу взорвался и затонул. Но, главстаршина этого видеть не мог. Еле выходили.

— Я принес. Живой?

— Живой, но, это не ответ.

— Его не будет, и, даже не надейся, Жора. Не будет. Ты — живой, и бьешь фашистов.

— Разрешите, я подведу итог? — спросил Кузьмичев. Ему за тридцатник, он из-под Изюма сюда попал, в мае. Алексей кивнул головой.

— Всех нас Нина Васильевна и командир вытащили с того света. Жора, ты можешь улыбаться, сколько хочешь! Но, половина твоей правой щеки — это моя жопа. Оттуда кожу сняли! Если кто-то уйдет, то придется всем идти туда, не знаю куда. На месте мы не сидим, действуем, как и положено членам партии и комсомола. В общем, спасибо, товарищ командир, просветил, что и как, но, решать тебе, а не нам. Пиши, Савелич, в протокол мое мнение.

— Еще мнения будут?

Опять нависло тяжелое молчание.

— На голосование выносить не буду! — сказал парторг Савелич, ставя свою подпись на протокол. — Распишитесь, товарищи. Комсомольцам просьба не беспокоиться.

Двенадцать подписей легло на протокол, лист подвинули командиру. Алексей взял ручку, аккуратно обмакнул перо в чернильницу.

— Чертова дюжина! — сказал он, выводя свою подпись. — И пусть нашим врагам станет тошно!

После собрания к нему подошла военврач III ранга Вахрушева, единственная, побывавшая у Волчьего ручья. По-другому ее было не спасти.

— Товарищ полковник! Разрешите обратиться?

— Да, Нина Васильевна, что хотели?

— Почему Вы им не скажете правду?

— Они ее узнают, потом. Сейчас важнее удержать отряд в кулаке. Нельзя нам соединяться с другими. Здесь у всех одна история: бой, ранение и ваш госпиталь. А там выяснятся нестыковки. Как с тем же Лисовым.

— Все равно, Алексей Николаевич, люди должны знать правду! — сказала врач, и пошла к своей землянке. 'Надо будет сказать Викторову, чтобы объяснил ей, что не все так хорошо на той стороне! Она ведь только спросила: 'Мы победили?', и, получив утвердительный ответ, успокоилась!' — подумал Алексей, глядя на удаляющуюся фигуру. Доктор и Женя Викторов последнее время жили вместе.

Но, никто из отряда не ушел, можно продолжать начатую работу. Впереди был Жумонвиль! 'Летать' пришлось три раза: 'флайер' берет двух человек по вместимости, и три-пять тонн груза. Но, 'спасатель' запрещал возить живых в грузовых отсеках. Алексей пробовал провозить там кошек. Если в салоне кошка летела спокойно, то из грузового выскакивала взъерошенная, которую потом было трудно поймать, но, живая. С людьми Лешка еще не пробовал. Но мысль была. Он довольно долго работал с рисунком Джорджа Вашингтона. Дело в том, что официально события происходили под Питтсбургом. Было описано все, кроме того, где были французы и где были англичане. На беду англичан, 21-летнего майора английской армии в Вест-Пойнте учили хорошо! Он нарисовал карту событий, где однозначно обозначил два форта французов. И, рядом с ними отобразил остров в озере Эри. Это дало привязку к местности! Столкновение происходило в 50 милях от будущего Питтсбурга! В этом месте расположен современный городок Франклин, рядом с городом Ойл-сити. Это тоже на берегах Огайо, но, значительно выше по течению. Именно там будущий первый президент начал строить новый форт. Километры, указанные в Вики, надо переименовать в мили, тогда все сходится. Короче: французы забросили форт Эри. Рядом с ним англичане начали возводить форт Трентон, который отобрали французы и построили второй форт, который назвали Дюкен. Третий форт построил Вашингтон у слияния рек Огайо и Венанго. Там, в засаде, он и поймал капитана Жумонвиля, которого взял раненым в плен, где его убил один из индейцев-ирокезов, снял с него скальп, вынул мозг, вымыл в нем руки и съел его. Имеется ввиду мозг. Так началась эта война, которая длилась семь лет.