Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.

Еще несколько полетов с грузом до десяти фунтов (что при масштабировании до полноразмерной машины дало бы сто шестьдесят), и я, суеверно перекрестясь, велел делать шестисаженного монстра. Бамбук еще не приплыл: корабль из Кантона ожидали через месяц или два; но избыточный вес меня теперь не пугал, ибо первый образец большой машины должен был полететь так же, как малые, без человека. По всем расчетам, с горы до залива дотянет; при следующих пусках подгружу балластом и посмотрю, как изменится дальность. Если ее не хватит, найду гору ближе к воде. Здесь таких множество, только взбираться на них неудобно. И место взлета придется готовить — но это в любом случае. Где взлетали малые машины, для упряжки места не хватит. Разве что под откос лошадок пустить.

Подумав и посчитав, решил коней вовсе не тащить на гору. Поставить на краю обрыва рангоутную конструкцию с блоком, пропустить линь, подвесить пятипудовый мешок с камнями, — вот вам, пожалуйста, тягловая сила. Не хватит пяти пудов — десять подвесим. Мелочь, но важная — крюк в носу машины, с которого веревочная петля сама свалится по окончании разгона.

Летели дни. Парни мои вошли в азарт, даже стали забывать про сельских красавиц. Впрочем, тут еще Великий пост подкатил, с запретом на любострастные забавы. Очень вовремя! Когда ребята спят на ходу после ночных приключений, должной аккуратности от них не добьешься. Машину сделали быстро. Парадная зала была бы для нее тесна, двери — узки, поэтому собирали птичку в саду, под большим парусиновым шатром. Как только сей дракон предстал в полном размере, очевидно стало, что внести его наверх по старой караванной тропе не удастся: разве наняв полтысячи работников и потратив год на устранение многочисленных дефиле. Уж лучше вновь разобрать и соединить части прямо на горе, поставив для защиты от непогоды такой же шатер. Но это на один раз; ужели повторять такое при каждом полете?! Оценив возникшие трудности, я вспомнил другой способ пуска, ранее приходивший мне на ум: на ровном месте, с мчащейся против ветра повозки. Невысоко поднимемся и недалеко улетим, однако для начала и этого хватит. Хоть сотня шагов — важен принцип!

Только где найти подходящую дорогу? Тележка годится та же, что приготовлена для взлета машины с горы, но ведь у нее колея — две сажени! Меньше нельзя, при шестисаженном размахе крыльев. Обыкновенная повозка была бы неустойчива. Учтите вдобавок, что упряжку на полном скаку по струночке не удержишь, а крылья не должны задевать заборы или растущие вдоль дороги деревья… Чертова Далмация, как здесь тесно! Это вам не русская степь, где иной раз проскачешь сотню верст, не встретив ни человечьего жилья, ни вспаханного поля. Здесь каждый клочок равнины возделан, огорожен, застроен либо усажен деревьями. Горы — другое дело. Они почти безлюдны, там лес иди пастбище. А на ровном месте — везде дорожки узенькие, обочь них с обеих сторон произрастают сливы или абрикосы.

Одно местечко подходящее найти удалось, милях в трех по направлению к Трогиру. Правда, требовалось убрать насаждения, а саму дорогу подровнять и расширить; но с этим справилась бы сотня крестьян за пару дней. Поговорив с тамошним старостой, пообещал ему тридцать дукатов, в расчете, что он сделает, как обычно: главную сумму втихую возьмет себе, а мужиков подрядит работать за пару грошей и выпивку. Однако сей патриарх широко разгласил мое предложение. Жители ближней округи почувствовали себя уязвленными. Несправедливо: заморский граф квартирует у них, а деньги с какой-то стати платит соседям! К ограде моего палаццо явилась толпа.

Выйдя для разговора, узнал много нового о свойствах летающих моделей, вот уже полгода рассекавших воздух над головами крестьян. Оказывается, после каждого полета куры в округе перестают нестись — потому что петухи, увидав в небесах этакое чудище, пугаются и теряют всякий интерес к противоположному полу. Та же беда случается и с некоторыми человеческими мужчинами, а у женщин бывают выкидыши; которые все же донашивают — рождают уродов. Ежели сия монстра пролетит над полем, посевы гибнут, над садом — деревья засыхают. Плюхнется в море — рыба от берегов уходит, оставшаяся всплывает кверху брюхом. Рыбаки уже мрут от голода. Гости единодушно считали, что за столь тяжкий ущерб им следует с меня возмещение. Расходились только в размерах оного: одни называли сумму в сто дукатов, другие — тысячу. Кто-то крикнул, что миллион — но столь радикальное предложение поддержано не было, поскольку никто (не исключая самого крикуна) не знал таких чисел, а многие и слово-то впервые слышали.

И смех, и грех. Ну что с простаками делать?! Сразу в харю — вроде неприлично. А иного ничего не заслужили. На первый случай, словесно отругал. В качестве пряника позвал на расчистку дорожки, обещая хорошую оплату. Нет, не клюнули! Мужики разохотились на дармовщинку, а им суют работу под нос! Разошлись недовольные друг другом, обмениваясь взаимными угрозами. Не скажу, чтобы поверил в их серьезность — однако на всякий случай ночью велел сторожить дом не поодиночке, а парой, и не спать на посту. Как в воду глядел!

Проснулся от звука выстрела. Темно, будто в погребе: как раз новолуние стояло. Шуганув денщика, сунувшегося сдуру зажигать свечи, подхватил заряженный штуцер и крадучись спустился на первый этаж: надо быть полным кретином, чтобы выглядывать под огнем из окна спальни. Ребята мои, тоже разбуженные пальбой, без суеты брали оружие и становились в простенках. Шустрый Сенька Крутиков хотел уж было скользнуть в сад через заднюю дверь, чтобы разведать обстановку, но снаружи вновь загремели выстрелы, часто, как в бою. Посыпались стекла. Дьявол, да сколько же их там?! Или они пытаются создать преувеличенное впечатление о своей силе и бьют по окнам, чтобы нас запугать? В темноте замелькали факелы, заметались багровые тени.

— Ружья у всех заряжены? Огонь по команде, прицельно. Кто будет мазать, тому чистить яму в нужнике. Приготовиться. Целься! Пали!

Наш залп прозвучал дружнее и внушительнее, чем у нападавших. Кто-то завизжал резаным поросенком — попали! Парни приободрились.

— Заряжай!

Дождавшись, пока все изготовятся продолжать бой, расставил людей и велел атаковать, через окна и двери одновременно.

— В доме не отсидимся, спалят. Выскакиваем и прижимаемся к стенам. Держимся в тени. Вперед — только по моему слову и все вместе, иначе друг друга перестреляем. Давай!

Кто сам, кто после хорошего пинка, ребята кинулись наружу. Момент был опасный: серьезный противник, расставив вокруг палаццо стрелков, в пару секунд уполовинил бы мои силы. К счастью, в шайке не оказалось воинов — одни тати. Ответного удара ночные удальцы не сдержали. В свете разгоравшегося пожара мелькнули спины врагов — я дал им залп вдогонку и собственноручно влепил одному в поясницу штуцерную пулю.