Владимир Поселягин - Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник)

Переход прошел штатно, вокруг были те же мёртвые деревья, мелькавшие за окнами бронированного автобуса. В сопровождении «маталыги» с зениткой на корпусе мы проехали шесть километров и встали у взлетной полосы.

– Вчера вечером снег был… странный, поэтому полосу развезло. Взлетать будем с этой бетонки. Деревья мы срубили, ямы засыпали. Длины хватает для разбега, мы этой полосой уже неделю пользуемся, – говорил мне командир батальона, на которого была возложена охрана этих территорий. – В прикрытие этот «крокодил».

Рядом прогревали моторы десятиместный самолет явно из моего родного мира и КА-52.

– Ясно. Спасибо.

Пожав ему руку, я вместе со своими телохранителями занял посадочные места и стал ожидать взлета. Буквально после минутной тряски мы оказались в воздухе и стали подниматься ввысь. Летели не на пределе, чтобы боевой вертолет не отставал. Его перегоняли для усиления нашей группировки в производственном комплексе.

Поправив лежавший на коленях автомат – разгрузка была полна магазинов к нему – я откинулся на спинку, расслабился и стал было подремывать, как вдруг что-то невнятно заорал летчик и начал выделывать такие пируэты, что если бы я не был пристегнут, то летал бы по салону, как один из моих матерящихся телохранителей.

В это время раздались хлопок и дробный перестук, от которого затрясся весь самолет, через минуту эта катавасия закончилась.

– Моторы молчат, – сообщил я, вытирая кровь с губы. Мне хорошо въехало стволом взбесившегося автомата. – Лейтенант, в чем дело?

– Нас расстреляли из зенитки. Левое крыло и один мотор в хлам, второй я сам заглушил, чтобы сбить пламя. Так что мы планируем. Прикрытие разбирается с зениткой.

– Кто по нам стрелял, определили? – спросил мой старший телохранитель капитан Вольных.

– Что-то наземное, автоматическое. Если бы мы не были на трех тысячах, могли бы серьезней зацепить. Сейчас планирую, стараюсь выбрать место для посадки.

– Где мы? – спросил я.

– Половину дороги преодолели… Блин, мы же тут не летали, почему нас встречали?! – воскликнул пилот.

– Пристегнитесь, сейчас будем садиться, есть вроде неплохая полоса у того мертвого города, – сообщил второй пилот.

– Нашим сообщили? – спросил Вольных.

– Рация вышла из строя, замкнуло что-то, – был ответ.

Все проверили ремни, даже тот боец, что успел полетать во время пилотажа летчиков. Повезло, что он ничего себе и никому не сломал.

Вдруг я засмеялся:

– Теперь всегда буду верить предчувствиям жены.

Посадка была жесткая, и это еще слабо сказано. Летчики правильно решили садиться на брюхо, не используя шасси. Слишком неровными были наносы песка у дороги.

Когда тряска прекратилась и самолет замер, задрав нос вверх у очередного бархана, я с трудом разжал челюсти и провел языком по зубам, проверяя, не раскрошилась ли эмаль, а то был отчетливый и подозрительный скрип и хруст при первом касании. Вроде целы. В это время впереди кто-то отчетливо застонал, отвлекая меня от проверки состояния собственного тела.

– Раненые есть? – спросил Вольных.

– Черт, кажется, у меня нога сломана, – сообщил старший из летчиков.

– Ольгин, Киреевский. Помогите летчику. Антошин, Егоров. Надеть защиту и занять оборону у самолета.

Пока два телохранителя, надев противогазы, взламывали заклинившую дверь, молодецки хекая, двое других поползли вперед, к пилотским креслам.

– Я наружу, осмотрюсь, а ты пока узнай, кто эти трое, что с нами сунули, – велел я.

– Есть, – кивнул капитан.

Когда мы заняли места в самолете, осталось три свободных места, и с нами отправили еще троих пассажиров, раз попутный борт.

Пока я натягивал резину противогаза и проверял оружие, капитан расспросил трех неизвестных. С ними нам повезло, один оказался врачом третьего ранга Петром Васильевым, он сразу же, как освободился от ремней, полез к летчику помогать. Два других были мастерами-техниками. Один рыжий спортивного вида – Андрей Игорев, другой брюнет лет тридцати – Борис Шелест. Короче, заводские парни. Именно они должны были следить за разборкой оборудования, так как монтировать в СССР и работать на нём предстояло тоже им. Они были частью заводского коллектива, направленного в этот мир. Большая часть заводчан уже была переправлена на комплекс, но вот парней приткнули к нам, в предыдущем самолете им не хватило места.

В это время дверца с треском наконец поддалась усилиям двух громил и со скрипом и заметным трудом открылась. Все поспешили надеть защиту.

Как только телохранители протиснулись наружу, я подхватил автомат и последовал за ними, спрыгнув на твердый, как камень, песок, похожий своей волнистостью на шифер.

Егоров сразу же побежал наверх бархана, чтобы отслеживать обстановку, Антошин замер с прибором Гейгера, проверяя уровень радиации на месте нашего падения.

– Норма. Чуть выше, чем надо, но ничего критического, – известил он меня.

– Это хорошо, – кивнул я. В это время следом за мной вылез второй пилот, и я поспешил спросить у него: – Лейтенант, где мы?

– Примерно в восьмистах километрах от места взлета и в тысяче триста от конечной точки маршрута.

– Далековато от наших, – пробубнил я под противогазом. Из-за них было сложно общаться, мало того что непонятно, что говорят, так еще уши закрыты резиной.

– У нас примерно в двухстах километрах находится аэродром подскока. Мы там заправляемся… Что-то нашего прикрытия не видно. Должен уже появиться, – покрутив головой, сообщил летчик.

– Что там с твоим напарником? – спросил я, посмотрев на нос самолета, смявшийся в гармошку при встрече с барханом.

– Перелом ноги, и ее еще зажало. Сейчас освободят, наложат шину, и можно будет вытаскивать.

– Носилки нужны, – пробормотал я, оглядываясь.

– Так у нас есть. Обратно мы раненых вывозим. Поэтому и аптечка, и пара носилок в наличии, – сообщил лётчик и стал ковыряться с транспортным люком в хвосте самолета. Когда он достал брезентовые носилки на алюминиевых ручках, наружу как раз вытащили пострадавшего с уже наложенным лубком на ноге и замотанного в прорезиненный плащ. У врача на боку висела сумка с красным крестом.

– Есть что новое? – спросил Вольных, последним покидая салон самолета.

– Вертолет из прикрытия пропал, не видно его. Город Егоров наблюдает хорошо, живых пока не обнаружено, – ответил я. – Андрей, тебе не кажется вся эта ситуация странной? Такое впечатление, как будто нас ждали.

– Это был новый маршрут, наши тут не летали, чтобы перехватить их на возвращении. Однако если нас ждали, значит, противник уже выехал на перехват… Лейтенант, как далеко мы удалились от места обстрела?

– Километров на двадцать, – сообщил летчик, помогая уложить товарища на носилки.