Владимир Поселягин - Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник)

– Когда Лондон будем брать? – деловито осведомился Бебутов и поморщился от вина, он предпочитал более крепкие напитки. – У меня четыре парохода стоят с пустыми трюмами.

– Побойтесь бога, князь. Вы и так половину Франции вывезли, умерьте свой пыл.

– Англичане в своих портах арестовали три моих корабля в начале войны, реквизировав их. Пока не восполню потери, не успокоюсь, – угрюмо насупился князь.

– У вас были деревянные корыта, а вы уже заимели железные пароходы. Редкость, между прочим… Союзники еще готовятся, пополняют боеприпас. Как закончат, так и начнем… Говорят, какие-то эсминцы в пути застряли, без них к Англии лучше не соваться… Эх, разгуляемся на землях потомков Робин Гуда!

– Чего ждать какие-то непонятные штуки? Вся авиация уже сосредоточенна на берегах Ла-Манша, она очень хорошо себя показала, думаю, не осрамится и тут.

– Ничего, лучше подготовимся, быстрее закончим. Поговаривают, противник уже присылал парламентеров договариваться о мире, но Николай и наши союзники из соседнего мира его отвергли.

– Понятно… Мою дивизию не знаете куда направят?

Бебутов, впечатленный результатами боев в Крыму, попросил дать ему под командование одну из частей. Ему пошли навстречу, и по приказу царя князь теперь командовал второй пехотной дивизией нового образца, окруженный многочисленными советниками.

– Лондон.

– Это хорошо… – мечтательно зажмурился Бебутов. – Есть где развернуться.

Бебутов, конечно, уважал трофеи, но приказ царя о процентах государству выполнял в точности, на мелочи он погореть не хотел. Хотя царю было грех жаловаться, в одной только Франции по контрибуции он восполнил свою казну. А ведь еще осталось дожать османов и англичан.

– Поторапливайтесь! – рявкнул гориллоподобный солдат из оцепления. Тоненький поток выживших Мертвого мира, несмотря на усталость, прибавил ход. Наконец на асфальтовой площадке показались те самые ворота, о которых уже пару лет ходили разные слухи. Люди прибавляли шаг, чтобы поскорее оказаться с той, чистой стороны.

– Чистые направо. Имеющие отклонения налево, – командовали с той стороны солдаты-регулировщики.

Большая часть переселенцев поворачивали направо, некоторые, помедлив, налево, но таких было мало. Смысла скрывать свои физические недостатки не было, все равно во время санобработки определят мутацию.

Одна из женщин, которую окружил выводок из восьми детей, нерешительно остановилась на перекрестке. Усталый солдат посмотрел на нее и спросил:

– Гражданка, вам что-то не понятно?

– У меня трое детей с мутациями, двое совсем маленькие. Я хочу знать, что с ними будет.

– Да ничего… – рассеянно отмахнулся солдат, но тут подошел другой. Видимо, чином повыше.

– Старшина Евсеев, – представился он женщине и тут же спросил у солдата: – В чем дело?

– Гражданка интересуется, что с ее детьми будет, трое меченые.

– Понятно… Я могу вам сказать так, те дети, что не имеют мутаций, остаются с вами, а вот меченые отправляются в специнтернаты, где после проверки и обучения они пополнят заводы и другие производства. У нас, – поднял палец старшина, – работают все.

Когда трое детей отделились и направились в специальный приемник, старшина сообщил матери, что она еще не раз их увидит, даже может навещать, и женщина с детьми зашагала за остальными к бараку спецобработки и регистрации новых граждан.

– М-да, – проводил ее взглядом старшина и переглянулся с рядовым.

Он не соврал и сказал правду, только вот не уточнил, что мутирующие люди будут работать только на вредных производствах, старшина сам слышал это в разговоре врачей из приемника. Мол, у меченых высокий порог для облучения, и проработают они там дольше.

Государственная машина по приему граждан Мертвого мира продолжала набирать обороты.

Москва. Весна 1943 года. Специалист по обеспечению информационной безопасности Алексей Смолич, 28 лет

– Всё готово? – поинтересовался Алексей, заглядывая в ящик.

– Всё-всё, – ответила молодая жена программиста и погладила немаленький живот. – Ты думаешь, все-таки стоит ехать? Срок уже большой.

– Инна, такой шанс упускать нельзя, к тому же на одном из транспортов идет госпиталь в полной оснастке, в первое время до постройки больницы он на себя возьмет эти функции, я уже узнавал. Мир новый, тысяча шестьсот девяносто второй год. Удача, что начальник подписал мой перевод туда, в администрацию. Так что и у меня будет работа, и у тебя.

– Ты думаешь, учительницы младших классов там будут нужны?

Алексей даже надулся от возмущения.

– Конечно, я же говорю, это будет автономная колония, полностью самодостаточная… Ладно, сейчас забью крышку ящика и будем грузиться. Эскадра отплывает из Мурманска через две недели, главное успеть. Вещи и машину отправим грузовым контейнером, я взял его в складчину с двумя попутчиками, у них вещей мало, не семейные, так что и ящики, и мебель – с машиной все уйдет.

– Ну ладно.

Семейство Смоличей собиралось еще пять дней, потом перегнали личный «уазик» на железнодорожную станцию, откуда шел состав в Мурманск, загнали технику в контейнер и начали погрузку. Через два дня полный состав отошел от перрона. Большие начальники летели самолетами, отправляя вещи поездом, а простые колонисты ехали в вагонах. Смоличам повезло, в купе ехала пара с маленьким ребенком, и поездка прошла быстро и весело.

Началась разгрузка и перевозка вещей. Через час, перед самой темнотой, Смоличи прогуливались по набережной, оставив пару чемоданов в номере гостиницы.

– Смотри, тот корабль – это тяжелый крейсер, он идет с нами. А те – эсминцы и танкеры, а вон те корабли – это транспорты, на одном из них мы и поплывем. Видишь, идет погрузка? Там и наши вещи. А вон колонна, видишь? Это немцы, пленные, согласные идти в колонию как крестьяне, – указал глава молодого семейства на группу легко одетых мужчин.

– Они одни?

– Говорят, должны быть и семьи… Лучше пойдем, посмотрим на закат, говорят, он тут красивый.

Через десять дней большой конвой вышел в открытое море. На многочисленных кораблях, включая танкеры, находилось большое количество людей, надеявшихся на спокойную жизнь.

15 мая 2013 года. Москва. Мир Александра

По улицам Москвы шли толпы. Они медленно стекались к Красной площади, где уже стояли трибуны и готовились микрофоны для правительства. Президент Мурашов, уже полтора года руководивший Россией, которую на Западе называли Советской Россией, должен был выступить перед людьми, причем не только по телевизору, но и как во времена Советов – с трибуны Мавзолея.

Наконец, к шестнадцати часам, к назначенному времени, появился кортеж из правительственных лимузинов, не западной постройки, а наши, с ГАЗа. ФСО и ФСБ уже давно взяли под наблюдение всю площадь, снайперы и группы захвата тоже были наготове. Многие были в курсе, что после убийства ряда западных политиков, включая премьер-министра Англии и президента США в Вене, на Мурашова вполне могла быть объявлена охота. Но президент решил выступить, он не боялся потерять бразды правления, его окружали достойные люди, и они вполне могли потянуть Россию дальше, тем более преемник уже назван. К тому же те, кто принял посты погибших, заверили, что проблем не будет, мол, те сами заигрались. Хотя, конечно, и начали пакостить по мелочам.