Владислав Савин - Красный тайфун (litres)

– И последнее, мистер Лазарев, – снова вступает Локвуд, – англичане считают, что это были вы.

На фотографии – некто в немецкой морской форме, на мостике субмарины. Физиономия – при очень большом желании можно найти со мной некоторое сходство. На обороте подпись – фрегаттен-капитан Харалд Гроссе, командир U-53. Числится погибшим в Атлантике в 1940 году.

– Шесть потопленных судов. Англичане по отношению к этому очень щепетильны. И все же не было английского разведчика-нелегала, который в личине немца убивал ваших людей. Я не буду спрашивать, вы это или нет, а лишь предупреждаю, что в британском Адмиралтействе намерены предъявить вашей стране и этот счет. Может быть, и не докажут, но и вашей стране, и вам персонально нужен еще один скандал? Тем более, я слышал, эту деталь вашей «полуофициальной» биографии даже в СССР не опровергают?

– У вас, американцев, да и у англичан тоже, есть правило: существует лишь то, что юридически доказано, – отвечаю я, – и кто-то сможет безупречно доказать, что этот и я одно лицо? Касаемо же моей биографии – вас не обидит, если я скажу, что разгласить ее я могу лишь по особому дозволению, в чем подписанные обязательства давал?

– А вам не говорили, что есть еще одно правило: то, что известно большим заинтересованным людям, не нуждается в обосновании законников? – усмехнулся Нимиц. – В общем, вам все сказано. Больше не смею отнимать вашего времени, мистер Лазарев. Честь имею!

Уходят. Два адмирала и переводчик, почти не участвовавший в процессе – Стругацкий хорошо справлялся. А переводчик-то был непростой – во-первых, взгляд цепкий, как у спецуры, и больше не на своего шефа смотрел, а на меня. Во-вторых, даже кэптен (по-нашему – кап-1) в присутствии самого главкома должен держаться иначе, американцы, конечно, не немцы, мне Зозуля рассказывал, как их Хэллси с чинами своего штаба общался совершенно по-простому, – но не настолько же у них демократизм, чтобы этот «адъютант», как мне показалось, с адмиралами себя чувствовал наравне?

– Тащ контр-адмирал, а переводчик у них переодетый, – тихо говорит мне Стругацкий, – мундир и погоны флотские, но явно сухопутный. Когда говорил, то жаргон у него был армейский, а не морской, – я во Владивостоке с ними, из американской военной миссии, разговаривал, знаю.

Чин из их разведки? Флотских разведчиков не учитываем, любое лицо оттуда главкому подчинено по определению, армейцев тоже – США, конечно, не Япония, но нечего было бы делать сухопутному в такой компании, да еще во флотском мундире. А вот человек из Вашингтона, из центрального аппарата УСС, предтечи ЦРУ – вполне может быть! Помню, как наш персональный опекун, «жандарм» Кириллов, старший майор ГБ, на Северном флоте с самим Головко держался на равных, имея в кармане мандат с подписью «И. Ст.». Так и этот – вот будет мне забота после в разведотделе эту личность описывать, фотки смотреть (кто там уже на карандаше), а если не найдут, художник по моим словам портрет нарисует, что за тип засветился в серьезных делах?

А впрочем, можно и проще! Вижу Темина, подхожу и ставлю ему задачу. Найти этого типа, описание прилагается, где-нибудь рядом с Нимицем ищи – и делай что хошь, чтобы его морду на пленке увековечить! Может, и повезет.

Когда мы на «Диксон» вернулись, беру в оборот Стругацкого. Вопрос первый, отчего он решил, что тот мутный тип не моряк?

– Так по мелочи, тащ контр-адмирал! Про речь его сказал – а еще видел его еще прежде, перед подписанием. Он по трапу задом спускался, а я уже заметил, что моряки так не делают никогда. И на корабле явно был не в своей тарелке – оглядывался, у людей из команды спрашивал что-то, дважды только у меня на виду.

Наблюдательный, однако. Второй вопрос – что по самому разговору необычного заметил? Промолчу, что этому меня мой мурманский приятель научил, с которым когда-то в одной каюте обитали, а после я на командирство, он в бизнес, однако связи не теряли, в гости я заходил, как в Мурманске оказывался. Так он говорил, что на важные переговоры с собой особого человека берет с задачей со стороны смотреть и о всяких замеченных странностях после доложить. Был у него на этой должности дипломированный психолог, – ну а у меня лишь будущий гений литературы, так, может, и он что увидел?

– Мне вообще показалось, что тот, третий, главным был. По крайней мере, не ниже их адмирала. Уж больно уверенно себя вел, совершенно не боясь ничего.

А ведь верно! Как бы у нас чувствовал себя даже полкан в компании Жукова и Рокоссовского? Но ведь Нимиц в американской пирамиде власти тоже лицо не последнее, это кто же ему мог быть ему равен по чину – директор ЦРУ, вернее УСС – как называется пока эта контора? Или, что более вероятно, чье-то доверенное лицо, «контролер»? Ладно, передам информацию в разведотдел, пусть там разбираются!

Стругацкий наконец решился:

– Тащ контр-адмирал, разрешите обратиться? А что, К-25 и в самом деле из будущего? Я от приятеля, на СФ служившего, такое слышал!

– Вы в Бога верите, лейтенант Стругацкий? – отвечаю я. – А также в перпетуум мобиле и прочие машины времени? Когда и если станешь фантастику писать, подумай: вот провалишься ты в прошлое, что-то там изменишь, и в итоге будущее станет другим, и ты сам, возможно, не родишься. Как вот не помню, какой мудрец сказал, «в одну реку нельзя войти дважды» – истина, я тебе скажу, над этим подумай. Вот представь, плывешь ты по течению, из прошлого в будущее. И удалось тебе как-то из лодки выскочить и назад переместиться. И что будет, если ты что-то там поменяешь, это же выйдет, что река отворот сделает, и тебя самого там, в будущем, уже не станет. Парадокс выходит, по логике? Из чего следует, что машина времени невозможна.

Слышу тонкий смешок на грани подсознания. Рогатый, пшел вон! В Москву вернусь, так точно в госпиталь схожу, чтобы тебя изгнать, – ты мое воображение, не существуешь!

18 июня 1945 года, вечером.

Линкор «Миссури», Токийский залив

Рекламу изобрели не в США? Зато там она достигла художественного совершенства!

Как, например, показать всему миру сильнейший боевой корабль, равного которому нет (и долго еще не будет) ни в одном флоте мира. И что с того, что «Монтана» (в иной реальности так и оставшаяся в проекте) на момент подписания японской капитуляции была еще не готова идти в бой? Сражений уже не предполагалось – зато выглядел линкор чрезвычайно грозно, как раз чтобы впечатлить всех, что отныне в мире вовсе не Британия владычица морей!

Оборотной же стороной поспешного выхода корабля в море была неготовность не только системы управления огнем и радаров, но и отделки адмиральских помещений. Потому командование и штаб эскадры ВМС США расположились не на ней, а на «Миссури». И никого не удивляло, что после столь важной процедуры высшее начальство поспешило уединиться, без сомнения, обсуждая государственные дела.