Роберт Шмидт - Метро 2033: Бездна

Девушка пересыпала полученный древесный уголь в бутылку, несколько раз встряхнула, чтобы фильтрующий слой лег ровно, после чего — накрыла остатком марли. Теперь достаточно было нескольких косметических разрезов, чтобы выровнять края, — и самодельный противогаз был готов. Такая примитивная вещь не спасла бы человека от боевых газов, но споры неонок наверняка не сумели бы пройти сквозь слой раздробленного угля, толщиной в несколько сантиметров. А надев лыжные очки, Искра оказывалась защищена от токсина не хуже своих товарищей.

— Ожем ыдвигаться, — невнятно прогудела девушка из-под маски, затягивая тесемку.

— Погоди, — остановил ее Учитель, когда она проходила мимо.

Из мусора, лежащего под колодезным лазом, он вытащил кусок толстой, испятнанной целлофановой пленки и рассек ее на две части. В одну обернулся сам, вторую подал Искре, приказав сделать то же самое. Когда она сделала, что просил, поставил ее рядом с собой, вынул мачете и несколькими быстрыми движениями прорезал грибки, что находились на высоте ее лица. Искра пискнула, попыталась вырваться, но он крепко придержал ее и подождал, пока она перестанет задерживать дыхание. Подождал с минутку, похлопал девчонку по спине.

— Хорошая работа, — обронил он и спрятал оружие.

До моста они добрались где-то через четверть часа и без приключений. Каналы не доходили до самого берега, но об этом можно было не переживать, поскольку в конце пути они попали в камеру, через которую — перед самой Атакой — были проложены водопроводные трубы. Строители кинули нитку — на скорую руку — по обе стороны моста, чтобы проложить потом постоянную магистраль, взяв ее, после проведенных ремонтов, внутрь бетонных конструкций. Точка выхода на восточной стороне была полностью уничтожена ударной волной близкого ядерного взрыва, но нитка, что шла с запада, сохранилась в неплохом состоянии, и именно по ней сталкеры и прочие странники безопасно переходили на другой берег Одера.

Достаточно было вырезать изрядный кусок трубы, что и сделали в той камере, в которую они добрались. Вынутый кусок, почти метровый, лежал в углу помещения, служа тем, кто шел трассой, местом отдыха, а дыру от него защитили решеткой, сделанной из нескольких прутьев и обычной сетки, — вся конструкция закрывалась на простой засов.

— Вон ваша дорога на другой берег, — заявила девушка, когда отдышалась, заглатывая воздух уже не через противогаз. Самодельная маска оказалась не настолько удобной, как казалось сначала.

Искра едва стояла на ногах. Изделие ее действовало, но количество воздуха, пропускаемого примитивным фильтром, было слишком невелико. На половине пути она хотела снять маску, неуверенно объясняя, что наденет ее снова, едва лишь заметив опасность, но Помнящий отговорил ее от такого намерения. Сказал прямо: когда она увидит лопающиеся грибки — будет это знак, что она уже успела надышаться токсином. Остальное доделает ее воображение.

Учитель распахнул решетку настежь. Кусок прикрученной к ней цепи высунулся из погруженной во тьму трубы и закачался, словно маятник, почти касаясь бетонного пола. Помнящий поглядывал на него вполглаза, поскольку знал: это — элемент замка. Последний из входящих должен был как-то прикрыть трубу, чтобы в нее не залезли теняки или иная какая мерзость. А в таком тесном пространстве это можно было сделать исключительно ногами. Натягивая цепь, прижимали решетку к пазам, — и оставалось только задвинуть ногой засов. Простой, но действенный метод, как и все изобретения постъядерной эры.

Фонарь разогнал темноту. Стены здесь были чистыми, на всей протяженности. Пользователи прохода постоянно убирали любые преграды, чтобы те не ограничивали свободы движения, а потому грибница не имела ни единого шанса занять переправу. «И слава богу», — подумал Помнящий. Искра в этом переходе погибла бы на раз-два. Ее примитивный фильтр забила бы пыль, прежде чем девчонка добралась до середины моста, а судя по тому, что она говорила, добраться до каналов по ту сторону тоже будет непростым делом. Их ждало длинное путешествие по трубам вдоль набережной до очередной соединительной камеры, которая находилась примерно под серединой корпусов музея. Проход к ближайшему каналу был сантиметров двадцать диаметром, и даже такая крохотная девица, как Искра, не сумела бы проползти на другую сторону.

Они отдохнули в камере, напились воды, сгрызли пару тушек вяленых крыс и горстку жареных тараканов, которыми — вот чудеса! — угостила всех Искра. Их у нее оказалась целая банка. Причем не мелочь, какую можно купить на торжищах, а крупные, откормленные экземпляры. Учитель медленно жевал, выплевывая кусочки хитина. После пятого или шестого — заговорил.

— Откуда ты знала тогда, что я не перережу тебе глотку?

Искре пришлось сглотнуть суховатый кусок мяса, чтобы ответить.

— Мужик, который рискует жизнью, чтобы спасти уб… — она осеклась и виновато продолжила: — немого, наверняка не обидел бы невинной девицы.

Помнящий ухмыльнулся, а когда и она оскалила зубки, указал ножом на татуировку.

— Знаешь, что это?

— Дыра, — ответила она. — Черточки и кружочки.

— Черточки и кружочки… — вот такого он еще не слышал, хотя многие пытались описывать узор. — Ты когда-нибудь слышала о Черных Скорпионах, малая?

Она кивнула, засовывая в рот еще один кусочек крысы.

— Ага.

— Если и вправду слышала, то обосралась бы, когда я приложил тебе нож к горлу.

— Черные жопохвосты с вырезанными узорчиками на мордах, ездящие народу по ушам. Я вас, дед, прекрасно знаю, — произнесла она едко.

Искра поймала его врасплох. Учитель заметил, что она уже пришла в себя и начинает потихоньку возвращаться в форму, а потому решил, что самое время осадить ее снова.

— Вчера мне пришлось убить восьмерых, чтобы вытащить сына из ловушки. Вернее — семерых, — поправил он себя, — Восьмого я прикончил чуть позже, из мести, поскольку не люблю, когда меня кто-то обманывает.

Искра глянула на него внимательней, но он все еще видел недоверие в ее глазах.

— Ты их занудил до смерти? — вдруг прыснула она. — А может, отравил теми грибками?

— Лечение неоновкой я приберег только для одного… вернее, для трех, — признался он. — Остальные погибли от топоров, сюрикенов и ножа.

— Да конечно, — фыркнула она, вновь принимаясь за крысу. — Хочешь знать, откуда я о вас знаю, сказочник? У нас тоже был один чувачок, Помнящий. Мерзкий старикашка. Было ему почти тридцать семь, когда околел. Сколько себя помню, ходил с тростью, но рассказывал в кабаке такие же байки, как ты, дед. Кого там он убил, да как именно, — она снова засмеялась, — И у него тоже были такие черточки и колечки на морде, как и у тебя, дед, — последнее слово она произнесла с ощутимым презрением, — Вот только было их поменьше, где-то наполовину.