Александр Харников - Брянский капкан

Главным тут было выгнать немецкие танки из-за рощи на открытое место и связать их боем. И это нашим танкистам вполне удалось. Потеряв пять машин из тридцати – из них две безвозвратно, – они выбили у немцев все «четверки» и половину «троек», заставив остальных отступить по дороге под прикрытием дымовой завесы.

В принципе, со стороны немцев все это было уже бессмысленной возней. Пока наша механизированная бригада, связав боем немецкие танковые резервы, оттесняла их вдоль дороги к Орлу, действующие левее танкисты полковника Деревянко прошли в чистом поле через немецкие пехотные цепи, как раскаленный нож через масло. К двум часам дня они заняли поселок Хотынец, перерезав пути подхода пехотных подразделений 53-го армейского корпуса, после чего нам осталось только слегка посторониться, пропуская вперед вторую танковую бригаду из резерва.

Жару отступающим немцам добавили навестившие их в очередной раз штурмовики, засыпавшие немецкие танки сотнями зажигательных полукилограммовых ампул с напалмом и превратившие их более или менее организованное отступление в почти беспорядочное бегство.

Пилоты на Ил-2 – отчаянные ребята. Многоразовые зажигательные кассеты – это дьявольское изобретение какого-то сумасшедшего гения. Действуют-то они очень хорошо, но вот достаточно всего лишь одного попадания шальной пули, чтобы штурмовик моментально вспыхнул, на лету превращаясь в ком огня. Катапульт на «илах» нет, а без них покинуть горящий самолет на малой высоте просто невозможно. Две машины из примерно двух десятков были сбиты прямо на наших глазах, закончив свой полет огненным тараном. Вот кто настоящие герои, без страха и упрека, в отличие от нас грешных, ходящих по земле в относительной безопасности. Вечная им слава и такая же вечная память.

До окраин Орла от взятого нами Богородицкого остается меньше пятидесяти километров, и никаких естественных препятствий и вражеских резервов впереди. Это не больше чем три часа хода механизированным частям. От воздушной разведки поступила информация, что большинство немецких частей изменили направление движения и уходят на восток из уже наметившегося котла. Там, на горизонте, в стороне Орла, столбы дыма и глухое громыхание. Это пикировщики и штурмовики бьют по отступающим немецким частям. Теперь наша задача – обогнав противника, войти в Орел раньше него, не дав начать затяжные уличные бои. Хватит нам бойни за Мценск. Вперед, и только вперед…

Командующий 2-й ТА генерал-полковник Рудольф Шмидт

Командующий 2-й танковой армии был в состоянии, близком к отчаянью. Проклятый Мясник снова его опередил. Он не стал поджидать, пока подтянется пехота, и не пошел дальше на запад. Почти с ходу он повернул под прямым углом и ударил от Брянска на Орел мощным танковым кулаком, сминая и сметая наспех выдвинутые ему навстречу заслоны из мотопехоты и танков вермахта. В связи с этим прорывом, штабу 2-й танковой армии пришлось спешно сниматься с места и как можно быстрее отходить на юго-восток, в сторону Курска. Генерал-полковник Шмидт понимал, что и здесь, в Становом Колодце, его штаб тоже надолго не задержится. Никаких сколько-нибудь серьезных войск в его распоряжении сейчас нет, и не предвидится. В голову генерала сами собой, нарушая прусский орднунг, лезли нехорошие мысли.

«Откуда у большевиков столько танков? И не просто танков, а таких, которые превосходят доселе неуязвимые и грозные Т-34 и КВ. Даже новейшие “тройки” и “четверки” с длинными пушками и дополнительным бронированием оказались практически бессильными против этих русских монстров. Также они оказались неуязвимыми и для нашей противотанковой артиллерии. Как выяснилось, в лобовую проекцию бронебойные снаряды “колотушек” РАК-36 не берут эти танки даже в упор. А пятисантиметровые пушки РАК-38 способны поразить их в лоб только с дистанции менее чем в триста метров. Если учесть, что каждый русский танк сопровождает отделение неплохо обученных панцергренадеров, то даже один-единственный выстрел с такого расстояния становится настоящим самоубийством для артиллерийского расчета».

Таким образом 35-й танковый полк – последний мобильный резерв, на который мною возлагалось столько надежд, – оказавшийся под натиском русских танков и ударами их штурмовой авиации, был рассеян и уничтожен как организованная воинская часть. А ведь он даже не смог – или не успел? – подкрепить этот полк своей артиллерией, в то время как, судя по докладам, у Мясника пушки двигались непосредственно за боевыми порядками танков и панцергренадеров. И какие пушки – не с обычным для русских калибром семь с половиной сантиметров, а другие, казалось бы совершенно невозможного калибра: десять, двенадцать и даже пятнадцать сантиметров. Если еще добавить к этому непрерывно висящую над головой русскую авиацию, с первых же часов завоевавшую в полосе прорыва господство в воздухе и продемонстрировавшую образцовое взаимодействие с наступающими войсками, то становилось ясно, что для немецких солдат отступление превратилось в настоящий кошмар.

В Орел русские танки ворвались еще засветло, сразу же перехватив пути отхода 53-му и большей части 35-го армейских корпусов. Так уж тут устроена местность, что почти все дороги идут через Орел. После потери этого важнейшего на этом участке фронта узла коммуникаций управление войсками было окончательно потеряно, и ни о каком планомерном отступлении из наметившегося котла не могло быть и речи. Всем частям и соединениям армии, с которыми еще сохранилась связь, был отдан приказ по возможности выходить из окружения в направлении узкой, пока еще не перерезанной большевиками тридцатикилометровой горловины намечающегося котла между Мценском и Орлом. Надо было спешить, ведь кроме прорвавшего наш фронт соединения Мясника и штурмующей в настоящий момент Мценск отвлекающей группировки, в распоряжении противника оставалось еще как минимум две свежие армии.

Опустившаяся на поле боя ночная тьма не принесла нашим отступающим войскам никакого облегчения. Убравшихся на свои аэродромы «Железных Густавов» в воздухе сменили зудящие на малой высоте словно комары ночные русские бипланы Нaltsnдhmaschine («швейные машинки»), которые продолжили истребление солдат вермахта. По сообщениям тех, кто успел прорваться, это был настоящий ад. Мелкие осколочные бомбы, обстрелы из пулеметов и самое страшное – ампулы с мерзким, липким, как клей, зажигательным студнем, в огне которого плавится металл, а человеческое тело сразу прогорает до костей.

Мясник не просто прорвал наш фронт, он завернул его к югу, как дамский чулок, и теперь большевистской пехоте осталось только маршировать на запад через этот чистый прорыв. А мне, как командующему армией, совершенно нечем заткнуть эту дыру, ширина которой за минувшие сутки увеличилась с пятидесяти до ста километров. Если так будет продолжаться и дальше, то уже завтра утром Мясник перехватит своими танками оставшуюся пока в нашем распоряжении горловину мешка, чем превратит просто поражение в катастрофу.