Юрий Корчевский - Взорвать царя! Кромешник из будущего

Шум в трапезной тут же смолк, едоки слушали песню с изумленными глазами – никогда, естественно, они такой раньше не слышали.

Когда Андрей допел, уже в голос, на несколько минут повисла тишина.

Слегка покачиваясь, к нему подошел подвыпивший купец:

– Славно поешь… И песня жалостливая, ажно слезу давит. Не слыхал я такую никогда. А еще что-нибудь можешь?

И Андрей затянул «Ой, мороз-мороз, не морозь меня». Пел он с чувством, проникновенно. Люди еду оставили, вокруг него столпились. А он глаза закрыл: не сфальшивить бы да слова не забыть. А когда закончил и ее, увидел вокруг себя тесный круг постояльцев. Смутился слегка – ведь не для публики пел, для себя. А народ расчувствовался: ни одну из песен никто из них никогда раньше не слышал. Стали они на стол монеты кидать.

У Андрея от смущения вспыхнули щеки. Он же не бродячий певец-менестрель, для души пел, не для заработка. А народ просит:

– Еще давай!

Андрей знал от начала до конца всего-то десятка полтора песен, только невозможно перед этими людьми Кипелова из «Арии» петь. И он затянул «Ой да не вечер, да не вечер». Народ после «Любо!» кричал, и снова монеты сыпались.

Нет, с этим кончать надо. Андрей сгреб со стола монеты – все же сам заработал. Да и не взять – людей обидишь. Он уже хотел подняться к себе в комнату, как у лестницы его перехватил хозяин заведения:

– Не знал, что ты так поешь. А чего же раньше молчал?

– Душа песни запросила.

– А может, по вечерам петь будешь? Тебе – копейка живая.

– А постоялому двору какая выгода?

– Пока ты пел, никто не ушел. А слухи пойдут – народ и вовсе повалит.

– Я подумаю, – уклонился от прямого ответа Андрей. И хозяина отказом обижать ему не хотелось, но и петь каждый день за деньги – тоже. Это уж когда настроение будет, душа песни попросит – тогда другое дело.

Ночью ему спалось удивительно хорошо, без сновидений, и проснулся он бодрым и в прекрасном настроении. Поскольку было воскресенье, направился в церковь на заутреню. Ведь давно не был, месяц, почитай. Святому Николаю-угоднику свечи поставил, помолился.

Служба закончилась, народ потянулся из храма. Пережидая у выхода основной поток людей, Андрей столкнулся с девушкой. Посмотрел в ее синие глаза и утонул в них. Влюбился сразу – таких глаз он еще ни у кого не встречал. Но ведь в толчее не познакомишься. И он решил идти за ней, узнать хотя бы, где она живет. Должно быть, недалеко. Церквей в городе много, и обычно на службу ходят из прилегающих к храму улиц.

Он зашагал за ней. Но, выйдя из церковного двора, девушка уселась в тарантас, кучер щелкнул кнутом, и экипаж тронулся с места.

Андрей заметался – ну хоть бы один извозчик был, даже на простой телеге. Но, как назло, никого. А за лошадью бежать – не угонишься.

Андрей направился на ярмарку. Он толмачил весь день, а из головы не выходила встреченная им девушка – зацепила она его. И хотя после Полины он давал зарок больше не связывать свою жизнь серьезными отношениями, но время и молодость брали свое.

Пролетела неделя. В следующее воскресенье он поднялся пораньше и пошел в храм. Встал так, чтобы вход виден был. Понемногу подходил народ, все были принаряжены на службу, да и где еще женщинам можно обновки свои показать?

Вот наконец показалась девушка. Андрей наклонился к уху мужика, стоявшего по соседству:

– Не знаешь, кто такая?

– Так дочка купца Скоробогатова.

Понятно, мужичок из местных, многих в лицо знает.

Андрей стал протискиваться к девушке поближе.

Началась служба. Андрей повторял за священником слова молитвы, крестился, бил поклоны, как все, но смотрел только на девушку.

Когда служба закончилась, народ направился к выходу.

Проходя мимо него, девушка тихо сказала:

– Дырки на спине гляделками прожег.

Андрею стало неудобно – неужели она почувствовала его взгляд?

– Подожди, краса ненаглядная. Как звать-то тебя?

– Дарья.

Народ оттеснил его от девушки. Расталкивать прихожан было невозможно – он не на торгу и не на ярмарке, а в храме.

Дарью он увидел, когда она садилась в тарантас. Вот дурень-то! И почему заранее с каким-либо извозчиком было не договориться, чтобы он его ждал? Но хотя бы имя и фамилию узнал. А уж где живет – можно узнать, чай, купцов с такой фамилией знать должны.

Только возникали два вопроса. Почему девушка одна на службу ездит, без батюшки и матушки? Обычно по выходным вся семья на службу ходила. И второй: даже если он узнает, где живет Дарья, – дальше что? Непрошеным, незнакомым гостем к ним в дом идти? Сочтут наглецом, выгонят взашей. Ну ладно, это можно попозже продумать.

На торгу он узнал, где живет купец.

– А зачем он тебе? Он уже три седмицы, как на корабле отплыл. Вроде к вотякам собирался, за шкурками, сейчас самое время зимний мех скупать. Подшерсток у него густой, сам мех теплый, и цена выше.

Тем не менее лавочник рассказал Андрею, где живет купец. Получалось, Андрей и адрес узнал, и понял, почему Дарья без батюшки на службу ездит.

После сидения в лавке и писанины Андрей пошел не на постоялый двор, а дом купца Скоробогатова искать. Прохожие на улице дом ему сразу указали. Не дом, не изба – хоромы! Терем настоящий. Наличники дверные и оконные узорами резными изукрашены, на крыше – конек. Дом в два этажа, как говорили – с поверхом. Забор серьезный, высокий. И чувствуется – богат купец и рачителен.

Андрей сразу приуныл. Похоже, шансов у него мало. Ведь он в сравнении с купцом – голодранец. Кто же отдаст дочь, и наверняка – любимую, за человека без дома, без своего дела? Будь он на месте купца, крепко бы подумал. Разумом он все прекрасно понимал, но сердцу приказать не мог.

В расстроенных чувствах Андрей вернулся на постоялый двор. И только сел ужинать, как у столика возник хозяин:

– Что решил, Андрей?

Вот же выбрал момент!

– Пока не надумал.

– Жаль. Вчерашняя публика уже спрашивала, будешь ли ты петь? Хорошо поешь, за душу твои песни берут. И песни новые, не слыхали мы таких раньше.

Весь вечер Андрей вертелся в постели, никак не мог уснуть – все Дарья из головы не выходила. И в церкви не остановилась, не поговорила – может, не понравился он ей? А впрочем, не кидаться же ему на шею? Девушка себе цену явно знает. Он же одет хоть и чисто, но скромно. Решил на торгу новую рубашку себе купить и ферязь – специально для походов в храм. Хотя бы в глазах Дарьи выглядеть прилично.

Следующим днем купил обновки, а после работы зашел к цирюльнику, постригся, бородку оправил.

Неделя пролетела в предвкушении встречи с девушкой.

В воскресенье он оделся в новые одежды, расчесался по моде, с пробором, бородку маслом умастил, чтобы блеск был. В зеркало посмотрев, изъянов не нашел, вроде даже помолодел на несколько лет.