Алексей Борисов - Византиец. Смоленское направление

– Борис, может, заедем к моему отцу? Здесь рядом, пешком пятнадцать минут хода.

– Нет, даже не уговаривай, мы не должны быть рядом. Каждый держит свои скелеты в личном шкафу. – Левин как-то осунулся, помрачнел и отошёл немного в сторону от меня. – Поссорились мы, воды с тех пор утекло – жуть.

– Так помиритесь!

Борис задумался на секунду, дёрнул бровью и отрицательно покачал головой:

– На досуге почитай о вечном. О дружбе, особенно о любви. Всё поймёшь. Что-то разволновался, проводи-ка меня до авто.

Мы дошли до такси. Перед тем как сесть в машину, Левин передал мне конверт.

– Тут пара строк от меня и адрес адвоката в Смоленске. Он мой однокашник, поможет. Как будешь там, дай о себе знать. Времени у меня мало, если что, как меня найти – ты знаешь.

Такси резко тронулось с места и вскоре исчезло за соснами парка. Немного побродив по пляжу, всё-таки решил съездить домой к отцу. Как примерный сын, я проявлял заботу о родителях. Мама уже неделю была в Москве, пасла внучку. Так что папа был один, и готовить ему обеды стало некому. Иногда мне приходилось кашеварить. Отцу это нравится, я знаю. Заодно удовлетворю своё любопытство, а то скелеты в шкафу, недомолвки. Вот только в этот раз демонстрировать свои кулинарные способности мне не пришлось. Разговор происходил в коридоре, отец куда-то торопился, и я застал его почти в дверях.

– Папа, скажи, что за дела у вас с Федей и Борисом и почему дядя оставил наследство именно мне?

– Значит, Борька тебе всё рассказал? Что ж, рано или поздно ты бы узнал. Слушай, сын. Я хотел стать военным, как все наши предки. Ты тоже повторил этот путь, так заведено. У брата же сердце к военному делу не лежало, ему мастерить нравилось. Он принял свою судьбу, но выбор подсказал один дед. До сих пор помню его глаза… предсказатель хренов. Он нам чуть ли не всю жизнь по полочкам разложил.

– Что за дед?

– Как началась война, в двух километрах от нас, на хуторе, женщина-беженка оставила малыша с запиской и золотым рублём. Больше она не появлялась, видимо к немцам попала или того хуже. Литовцы приютили ребёнка. Это и был Борька. В детстве, уже после войны, мы часто бродили по лесу. Искали схроны «лесных братьев». Хотели найти оружие. Однажды, осенним днём мы встретили Перкунаса, одичавшего в лесах сумасшедшего старика. Это долгая и фантастическая история. Ох, как мы тогда испугались. Старик словно видел всех насквозь и знал о нас всё. Мы тогда ему не поверили, а надо было. Всё сбылось, и ключ я нашёл и… езжай в Смоленск, посмотри, что за дом тебе оставил Фёдор. Звони, ещё увидимся.

Отец открыл дверь, пропустил меня вперёд, и мы вместе вышли на улицу. Если папа говорит, что увидимся, значит, так тому и быть. Осталось предупредить Полину, подчистить дела и в путь.

Остаток дня я посвятил бухгалтерии и налоговой, а вечером собирал вещи в дорогу. Полина была у себя дома, наверное делала то же самое. Как она решила проблему со своей работой – не интересовался. Может отпуск, но скорее всего, использовала отгулы. Уговаривать долго не пришлось, только пообещал незабываемую поездку в древний город, как получил согласие.

Любому человеку, начиная с раннего возраста и заканчивая глубокой старостью, присуще ожидание чуда. Ребёнком, затаив дыхание и зажмурив глаза, он ждёт, что с ним произойдёт что-то сказочное: повстречается Лукоморье, станет заметно «мировое дерево» – ось мира, или хотя бы появится говорящий учёный кот. Взрослый тоже ожидает, что какое-то событие в жизни вдруг изменит всю его судьбу к лучшему. Выигрыш в лотерее, вместо камня лопата наткнётся на сундук с кладом, или, на худой конец, у коммунальщиков проснётся совесть и счета на оплату станут соответствовать оказанным услугам. Отсюда у всех народов встречаются мифы и сказания о чудесах, которые случаются с людьми. Всё это происходит оттого, что мы интуитивно чувствуем, что рано или поздно все несправедливости, случавшиеся в жизни, должны быть уравновешены, и это чудо, которое вот-вот проявится, кардинально изменит всё к лучшему. Знайте, ожидание чуда не лишено смысла.

Солнечным воскресным днём, оставив позади дорожный знак с надписью: «Смоленск», мы влились в поток машин, движущихся к центру города. Кое-как нашли нужную улицу, а с ней контору адвоката, указанную в записке. С торца двухэтажного жилого дома яичного цвета короткая лесенка с огороженным крыльцом и мутным пластиковым козырьком. Дверь закрыта, попробовал позвонить – телефон молчит. На бронзовой потускневшей пластине только минимальная информация: «Фирташ Моисей Исаакович. Адвокат»; ни время работы, ни выходных – словно, кому надо и так знают. Рядышком, в полуподвальном помещении какой-то магазинчик электроники и бытовых приборов, но и там нам толком ничего не удалось узнать, кроме общей фразы: «Приходите завтра». Ну да ладно. Один день на осмотр древнего города в качестве бонуса за длительное путешествие мы заслужили. Взяв билеты на экскурсию и, погрузившись в автобус, уткнулись взглядами за стекло, слушая не без интереса монотонную речь экскурсовода.

– Архитектурный ансамбль…

Городище Смоленск впервые упоминается в девятом веке. Аскольд и Дир, когда шли грабить Киев, точнее посмотреть на Царьград, воевать со Смоленском просто испугались, настолько огромный был город по тем временам. Однако археологи утверждают и предъявляют доказательства, что кривичи жили в этих местах и показывали кузькину мать непрошеным гостям, как минимум, лет за четыреста до бояр Рюрика. А уж когда здесь, на волоке у Гнёздово, впервые стали смолить лодки, вообще никто не знает. Мы неторопливо ехали по улицам, иногда останавливались. В эти минуты экскурсовод настойчиво просил обратить внимание то направо, то налево. Послушно поворачивая головы, любовались увиденными красотами. Более всего поразила церковь: раствор кладки сделан на яичном желтке. Восемьсот лет небо подпирает и ещё столько же простоит. Ни мародёры Наполеона, ни немецкие бомбы не смогли её разрушить. Вот же предки строили, душу вкладывали. Да и трава раньше была зеленее и деревья выше, да и многое другое. Поди, узнай что? Экскурсия закончилась через два с половиной часа. Лёгкий полдник (автобус как специально остановился напротив бистро), и мы отправились в художественную галерею Смоленского музея-заповедника. Здание, построенное век назад по проекту Малютина, переживало далеко не лучшие времена. Бывший историко-этнографический музей княгини Тенишевой держался на честном слове и стараниях его работников. Создалось впечатление, что властям до проблем культуры просто нет дела. Так и хотелось крикнуть: «Коммерсанты Смоленска! Ау! Вы где? Ну, если власти не хотят, то хотя бы вы, помогите с ремонтом здания». Стало обидно, но горькое чувство растворилось в красоте: Бенуа, Сомов, Рерих, Айвазовский, Левитан и де Сурборана. Шедевры мировых знаменитостей. Казалось, время замерло, но оно, к сожалению, строго рассчитано. При выходе из музея сразу же резкий контраст действительности. Мы столкнулись с рекламным агентом, гордо носящим значок с символикой Евросоюза, зазывающим посетить мемориал «Катынь» на английском и польском языках.