Алексей Борисов - Византиец. Смоленское направление

Ровно в полдень, прихватив с собой в качестве провожатого Степаниду, я нехотя отправился в торговые ряды. Людей на улицах мало, детей дошкольного возраста совсем не видно.

- Степанида, отчего малышей на улице нет? - Поинтересовался у торговки.

- Мор девять лет назад был, народу померло - тысчи. - Сопровождающая как-то с грустью посмотрела на меня, поправила плетёную корзинку, пропуская меня вперёд. - Вот и берегут деток, не пускают за ворота. - Услышал со спины.

Вскоре мы оказались на окраине городских торговых рядов. Торг делился на две части: первая на Подоле, рядом с причалами, вторая в самом городе. Отдельно от всех торговали немцы, но это только на словах. Их круглая церквушка, сиречь склад, стояла за городскими стенами, однако, вести коммерцию и селиться они предпочитали за укреплениями. Всеми правдами и неправдами иноземцы постепенно скупали, чаще арендовали лавки и смешивались с купцами из Руси. Рынок есть рынок, тут свои законы. Лавка Пахома Ильича мало чем отличалась от своих собратьев по ряду. У кого-то торчал флажок, прообраз современного рекламного билборда, чаще на фасаде рисовали картинку - баннер, с изображением профилирующего товара, а были и просто без опознавательных знаков. Вообще-то, торговые места за века не претерпели каких-то серьёзных изменений. Прилавок с навесом из соломы или дранки, иногда подобие небольшой избушки, или вообще, просто стол. На окраине рынка товар нередко располагался прямо на земле, но ближе к площади, в отличие от Подола это было редкостью.

- Вот, лавка новгородца, у которого товар заморский. - Степанида указала рукой на маленький домик, с большим окном и раскрытой дверью, возле которого суетилось пару человек. - Я тута поторгую. Пирожки! Пирожки румяные! - Голос торговки был звонок и в радиусе нескольких метров перекрывал шум торгующего люда.

Я вошёл в помещение лавки, пригнув голову, миновав подвешенные китайские колокольчики. Пахом Ильич повесил их, когда узнал, что звон прогоняет нечистую силу.

- Долгих лет жизни, Лексей. Какими судьбами в Смоленске? - Приказчик узнал меня и вышел из-за стойки навстречу.

- Добрый день, Евстафий. Вчера прибыл в город, у Савелия в доме остановился. Где нам можно поговорить, чтоб не мешал никто?

Приказчик показал пальцем себе за спину, и я, переведя взгляд с подвесных весов на полки с товаром, обнаружил потайную дверь, завешанную медвежьей шкурой. И если само торговое помещение размещалось на слабоосвещённых двенадцати квадратных метрах, то подсобка походила на купе железнодорожного вагона. Только потолок ниже и окошко совсем крохотное. Из мебели два вытянутых армейских ящика по бокам, прикрытых матрацем; между ними стол, под ним ещё один сундук, уже местного производства и полки на стенах. Сверху свисает светильник, в виде маленького колеса, на котором расположены подсвечники, правда с одной свечой. В общем, офис как офис, конечно, для своего времени. Усевшись на ящик, я вытащил из сумки бутыль с вином, а Евстафий тут же сообразил пару стаканов и нехитрую закуску из мочёных яблок. После короткого застолья в кабинете Пахома я услышал всё о конкурентах на смоленском торжище и в ответ поведал приказчику свои мысли по поводу происходящих в последнее время неприятностей. Евстафий оживился, но ничего путного предложить не смог, отчего заметно расстроился. Вот тут я и предложил ему посодействовать, намекая на возможное расширение ассортимента, особенно в сфере инструментов. Только вопрос безопасности решить - и можно начинать. Недолго думая приказчик Пахома Ильича согласился, и дальнейший разговор перешёл к деталям.

- Два дня буду в городе, где найти дом сотника, надеюсь, знаешь. Если что-то срочное, известишь лично. В дальнейшем, оставляю тебе приборчик, на который можно записать голос. Все свои мысли говори вот сюда, - показав отверстие в диктофоне, где размещался микрофон, - приборчик с записью спрячешь в корзинку со шкурками и передашь рыбаку, который отвезёт её мне.

- Как все мысли? - Не понял Евстафий.

- Нажмёшь на эту кнопку и расскажешь всё, что касается нашего дела, а также всё, что передаст Степанида. Она сейчас стоит перед лавкой и торгует пирожками.

Приказчик попробовал записать свой голос, затем прослушал, удивился, насколько его речь смешна со стороны, нашёл сходство с патефоном и остался доволен. Резидентура в Смоленске была открыта. После того, как торговка оказалась представлена Евстафию, преуспевающий коммерсант провёл небольшую экскурсию по лавке в присутствии потенциального покупателя. Признаюсь, кабы работники в торговых рядах супермаркетов применяли подобную практику, на них бы ходили смотреть как на артистов. Не обладая навыками по манипуляции сознания, приказчик Пахома Ильича умудрялся настолько запудрить мозги, что к чугунной кастрюле, которую горожанин изначально собирался приобрести, вполне осознано были куплены крышка для неё, сковорода, половник и рукавица-ухватка. Едва произошёл расчёт, и лисьи шкуры были отложены в сторону, как перед покупателем отодвинули шторку со стены и предложили посмотреться в зеркало, вроде как бонус к покупке. Заинтересовался ли горожанин приобретением данной вещицы себе домой - утвердительно не скажу, но то, что обязательно расскажет об этом, без сомнения. Закончилась экскурсия на улице. Евстафий похвастался лотком и посетовал на внешний вид лавки, испорченный обугленными брёвнами. Как ни крути, надо было покрасить лавку со стороны фасада в яркий цвет или хотя бы побелить брёвна известью, как у соседей. Согласились на известь, которую я обещал прислать первой же лодкой.

До обеда оставалось немного времени, сидеть в лавке купца было не интересно, а вот полюбопытствовать на архитектуру города, точнее на кирпичные храмы, даже очень. В этом мне охотно согласился помочь Герасим, ответивший кивком головы на мою просьбу. Звонарь никому не рассказывал, что научился говорить, общался только с Евстафием, и то тихо. Ожидая проводника, я тактично вышел из лавки, оставив Герасима наедине с патефоном. Находясь на улице, сохраняя в тайне прослушивание пластинок, стал свидетелем любопытного зрелища. Маленький мальчик, лет восьми, явно стараясь и получая удовольствие от своего занятия, рисовал заточенным прутиком на земле людей, которые проходили мимо него. Сидя на коленках, в двух метрах от меня, юный художник настолько чётко соблюдал все пропорции, что мне захотелось узнать, откуда такие таланты? Присаживаясь на корточки рядом с ним, я спросил:

- Эй, пострелёнок, и давно рисовать умеешь?

- Ой, дяденька. Я больше не буду.

Юное дарование быстро заштриховал рисунок на дорожной пыли и приготовился задать стрекача.

- Постой, не торопись, - удерживая его за руку, - хочешь получить в подарок карандаш и настоящую бумагу?