Александр Харников - Разминка перед боем

– И кто это? – император с любопытством посмотрел на собеседника.

– Это граф Александр Иванович Рибопьер, – ответил Шумилин, – в бытность вашего батюшки Гроссмейстером ордена Святого Иоанна Иерусалимского, он был одним из четырех его оруженосцев. Свою честность и желание бороться с казнокрадами граф доказал во время ревизии в Смоленской губернии. До вашего брата, императора Александра I, дошла молва о том, что выделенные жителям губернии, пострадавшим от нашествия Наполеона, деньги в количестве семи миллионов рублей так и не дошли адресатам. Несмотря на все препоны, которые чинил графу гражданский губернатор барон Аш, тот нашел пропавшие деньги и вернул их в казну.

Храбрость свою граф доказал в 1827 году, когда был посланником России в Константинополе. После разгрома турецкого флота при Наварине, султан собирался объявить войну России – уже привычным для Турции обычаем: разграбить посольство и бросить российского посла в Едикуле – Семибашенный замок. Но с графом этот номер не прошел. Он заявил посланному к нему представителю турецкого внешнеполитического ведомства: «Скажите тем, кто вас послал, что времена подобных нарушений международного права прошли безвозвратно, что я никому не советую переступать мой порог, что я вооружу всех своих и буду защищаться до последней капли крови. И если кто осмелится посягнуть на мою жизнь и даже на мою свободу, то в Константинополе не останется камня на камне. Государь и Россия сумеют отомстить за меня».

– Да, именно так все и было, – тихо сказал Николай, – мужественный поступок, за это я наградил его алмазными знаками к ордену Святого Александра Нев ского, во внимание к неусыпным трудам и к отличному благоразумию, а затем произвел в действительные тайные советники.

Кроме всего прочего, он долго был главой всех правительственных кредитных учреждений. Сейчас он член Государственного Совета.

Александр Павлович, но ведь графу уже пятьдесят девять лет. Справится ли он с такой ответственной должностью, как глава внешней политики?

– Ваше величество, – ответил Шумилин, – в нашей истории граф Рибопьер умрет в 1865 году. Так что он еще много сумеет сделать для России…

Ольга Румянцева, проводя большую часть времени в Зимнем дворце, на выходные выбиралась оттуда и встречалась с Карлом Брюлловым. Попервости они гуляли вместе по Петербургу. «Великий Карл» – так звали его старые друзья, рассказывал Ольге о событиях, которые чуть было не свели его с ума. Он как бы исповедался своей новой знакомой. Ему страстно хотелось выговориться, излить душу тому, кто его понимает. А Ольга была именно таким человеком.

Потом, с разрешения императора, Ольга пригласила Брюллова в имение Сергеева. Все-таки город есть город, и Брюллов иногда замолкал на полуслове, заметив косой взгляд, который бросал на него тот, кто когда-то почтительно раскланивался с ним, а сегодня делал вид, что не знаком.

У Виктора Ивановича Сергеева он встретил совсем другой прием. Для людей XXI века он был великим художником, автором «Последнего дня Помпеи», «Всадницы» и «Итальянского полдня». В свою очередь, Брюллов проницательным взглядом мастера увидел тех, у кого, как и у его любимой, было в глазах что-то особенное, по его мнению, неземное.

Кроме того, он обнаружил множество удивительных, совершенно незнакомых ему вещей. Например, колесный механизм, именуемый Ольгой «велосипедом». Путешествуя по Европе, Брюллов узнал о том, что барон фон Дрез из Карлсруэ изобрел двухколесное устройство, которое назвал «машиной для бега» (Laufmaschine). Передвигались на ней сидя на деревянном сиденье и поочередно отталкиваясь от земли ногами. А на «велосипеде», которым пользовался Сергеев, можно было довольно быстро ездить по деревенским дорожкам, крутя педали, от которых с помощью цепи вращение передавалось на заднее колесо.

Когда Брюллов проявил интерес к этому необычному механизмы, Ольга, улыбнувшись, зашла в дом Виктора Ивановича и через какое-то время вышла оттуда, одетая в… У художника от удивления глаза полезли на лоб. Его подруга была одета так непривычно (и даже неприлично!), что появись она в таком виде на улице Петербурга, ее немедленно бы забрали в полицию.

На ней были серые панталоны, соблазнительно обтягивавшие стройные ножки, синяя блузка и шапочка с козырьком. Ольга оседлала велосипед, поставила маленькую ножку на педаль, оттолкнулась второй, и… Она поехала по тропинке, набирая скорость, и вскоре скрылась за поворотом улицы.

А милейший Виктор Иванович, к полному удивлению Брюллова, совсем не рассердился на его знакомую, которая так явно нарушила все правила приличия. Он стоял улыбаясь и лишь приглаживал свои седые усы.

– Эх, Карл Павлович, – сказал он, – знали бы вы, как порой хочется погонять по здешним лесам на велике! Но дела, сколько их – на удовольствия совсем времени не остается.

Вскоре из-за поворота показалась Ольга. Она лихо подкатила к Брюллову и затормозила рядом с ним. Лицо ее раскраснелось и стало еще красивее. Брюллов и сердился, и восхищался ею.

– Ольга, душа моя, – сказал он, – объясни мне, пожалуйста – что все это значит? Откуда у тебя эта машина, и почему ты так одета?

– Карл, – заразительно рассмеялась Ольга, – эта машина – изобретение, которое еще неизвестно в России. А оделась я так для того, чтобы мои юбки не мешали мне крутить педали. Ведь так удобнее…

– Но ведь это… – Брюллов замялся, стараясь найти слова, которые не рассердят Ольгу. – Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать…

– Милый, милый Карл, – с улыбкой сказала прекрасная амазонка, – это здесь такая одежда может показаться многим неприличной, а вот там, откуда мы… – тут Ольга неожиданно стала серьезной и, глядя в глаза Брюллову, сказала: – Знаешь, возможно, тебе скоро представится возможность побывать там. Но об этом пока молчок, – и Ольга поднесла пальчик к своим губам.

В очередное посещение усадьбы Виктора Ивановича произошли события, после которых у Брюллова появился реальный шанс совершить путешествие в таинственную страну, из которой приехала его возлюбленная. Произошло же следующее…

Карл Брюллов неплохо знал князя Одоевского и его очаровательную супругу. И он ничуть не удивился тому, что, как оказалось, чета Одоевских была дружна с Ольгой и господином Сергеевым. Удивило его то, что приехавшие князь и княгиня были чем-то сильно взволнованы.

Выйдя из кареты, Одоевский сразу же направился к Виктору Ивановичу, а его супруга – к Ольге. Женщины дружески обнялись, потом княгиня, слегка покраснев, зашептала что-то на ухо подруге.

Князь Одоевский, похоже, пришел к хозяину усадьбы с каким-то важным разговором. Они почти сразу же ушли в дом. А Ольга после беседы с княгиней подошла к Брюллову и шепнула ему на ухо: