Андрей Гончаров - Два выстрела во втором антракте

Маша закрыла форточку — сентябрь выдался прохладный, так недолго и комнату выстудить — и села к столу. Придвинула к себе стопку тетрадей. К утру надо обязательно проверить, завтра предстоит раздать их ученицам. Собственно, ей еще вчера следовало этим заняться, но не до того было: встречалась с Семеном, потом с Верой, а позже состоялось заседание комитета, вырабатывали позицию относительно теракта 1 сентября. Интересы революции, естественно, должны быть на первом месте, а все прочие дела, включая ее учительскую работу, — на втором. Ничего, она двужильная, управится. К часу ночи, пожалуй, должна закончить.

Маша успела проверить десяток тетрадей, когда внезапно раздался стук в дверь. Она выпрямилась, взглянула тревожно. Что — за ней? Обыск? Впрочем, вчера она все подчистила, как велел Семен, но ведь всякое может быть.

Стук повторился. Как же она сразу не поняла! Ведь стук был не простой, условный: три удара через равные промежутки, пауза, потом два удара и снова три. Это меняло дело! Маша встала, заглянула за ширму, где спала дочь, взяла лампу и пошла открывать.

Когда открыла, в прихожую шагнул высокий молодой человек в клетчатом пиджаке хорошего кроя; по виду — представитель крупной торговой фирмы или даже инженер.

— Присяжный поверенный Аргунов здесь проживает? — произнес вошедший условную фразу.

— Нет, он недавно переехал на Театральную улицу, — ответила Маша.

— Жаль, наша фирма желала бы заключить с ним соглашение, — сказал поздний гость.

Оба пароля были правильные, и Маша сказала:

— Хорошо, входите. Кто вы, товарищ?

— Меня зовут Борис, — отвечал вошедший. — Я только вчера приехал из Женевы.

— Да, мы слышали о вашем приезде, — кивнула Маша. — Правда, мы ждали вас позже, примерно через неделю.

— Пришлось поспешить, — ответил Борис. — Комитет поручил мне разобраться в обстоятельствах недавнего покушения. Сначала, конечно, поздравить с успехом, но потом все-таки разобраться.

— Понятно, — кивнула Маша. — Давайте пройдем в комнату. Только говорите тише — дочь спит. Чаю хотите?

— Нет, благодарю, — отказался приезжий. — Поздно уже.

Вернулись в комнату. Маша села на прежнее место, гостя усадила напротив, в угол. Он бросил взгляд на ширму, за которой спала Лиза, и, понизив свой довольно-таки гулкий голос сколько было возможно, сказал:

— Прошу простить за столь поздний визит, но днем я не решался — уж больно у вас место людное, народ так и шныряет. Потом вечером зашел, но вас не было.

— Что вы извиняетесь, как в буржуазной гостиной, — усмехнулась Маша. — «Поздний визит…» Да, днем тут людно, и шпика не сразу заметишь. Хотя мы уже научились. А вечером я на комитете была.

— Вот-вот, это меня и интересует, — сказал Борис. — Мы в Женеве ждали от вас доклада о покушении. Не дождались, вот я и поехал. Но сначала позвольте вас поздравить с большим успехом. Такое дело сделали! За границей наши только об этом и говорят.

— Тут вы, товарищ, ошиблись, — Маша покачала головой. — Доклада не было, потому докладывать не о чем. И поздравлять нас не надо.

— Как это? Не понимаю!

— А что тут понимать? Не мы этот удар нанесли, не наша заслуга.

— Не ваша? — изумился гость. — Но все совершенно уверены… И Чернов мне говорил, что это наверняка наши, эсеры…

— Что ж, и Виктор Михайлович иногда ошибается, — сказала Маша. — Мы в комитете как раз сегодня приняли заявление, что снимаем с себя ответственность за покушение. Богров не наш человек. Правда, когда учился в университете, он входил в партию, но позже расстался с ней. Последние четыре года он был среди анархистов. А вообще он странная фигура, этот Митька-Буржуй…

— Митька-Буржуй? — переспросил гость. — Это что же, партийная кличка такая?

— Кличка, но не партийная. Среди наших его так называли, — пояснила Маша. — У него ведь папа присяжный поверенный, один из богатейших домовладельцев. Так что Богров отнюдь не бедствовал.

— Ну, среди так называемых образованных сословий тоже есть люди, работающие на революцию, — заметил Борис.

— Да, знаю, — кивнула Маша. — Но у меня к таким никогда доверия не было. У них вся революция от головы идет. Приняли социализм как идею, вот ей и следуют. Но ведь мысли в голове перемениться могут, верно? Так вы что, только из-за этого покушения приехали? А как же деньги? Мы надеялись, вы деньги привезете. Нам оборудование для типографии купить надо, наборные кассы совсем старые, менять надо. А у нас вся работа сейчас вокруг издания газеты строится.

— Нет, денег я не привез, — покачал головой приезжий. — А зачем из-за границы помощи ждать? Разве партия разучилась проводить эксы?

— Странные вы вещи говорите, товарищ, — нахмурилась Маша. — С экспроприациями мы уже два года как покончили. Это все в прошлом осталось. Главная задача сейчас — поднимать и организовывать народ. Ведь мы революцию готовим, а не какой-то переворот.

— Вы говорите, прямо как социал-демократы, — заметил Борис. — «Газета как партийный организатор… Работа в народе…» Прямо как из статьи Ленина.

— Ленин? — Маша Кравцова нахмурилась, припоминая. — Это кто же? Из плехановского окружения, наверно?

— А вы что, не слышали? — Борис не мог скрыть своего изумления. — Я думал, в ваше время… в смысле, в России все его знают…

— Да кто сейчас эсдеками интересуется? — пожала плечами Маша. — Кому они нужны? Носятся со своим Марксом, пролетариат по углам ищут. А настоящий народ, главную революционную силу, в упор не видят. Кстати, один из видных эсдеков вчера был замечен здесь, в Киеве.

— Это кто же? — поинтересовался «товарищ Борис».

— Есть у них такой Лев Бронштейн, в печати выступает под псевдонимом Троцкий. Довольно противная личность. Зачем сюда пожаловал, непонятно. До сих пор он все время там, в Женеве да в Париже, обретался.

— А это точно был Троцкий? — заинтересовался гость. — Человек, который его видел, не мог обознаться?

— Нет, не мог, — отрезала Маша. — Его видел Аронсон, а он вместе с этим эсдеком сидел в Бутырской тюрьме. Однако вы извините, товарищ, но мне разговаривать сейчас некогда. Мне до утра еще гору тетрадей проверить надо, потом дочку к няне вести… Если вас только Богров интересует, то вам надо к анархистам.

— А к кому конкретно?

— Есть там такой Женька-Маузер. Это кличка такая — потому что оружие с собой постоянно носит и норовит его в ход пустить. А вообще его звать Леонтьев Евгений… Васильевич, кажется. Возглавляет здешнюю организацию анархистов-синдикалистов. Он хоть и анархист, но тоже из богатеньких, живет в Печерске, на Свято-Троицкой улице, в доме Скоропадского. Вы с ним того… осторожнее. Женька помешан на слежке, считает, что охранка только и делает, что за ним следит. Может вас за провокатора принять. Я-то вас могла проверить — вы и пароль сказали, и Чернова знаете, и вообще в курсе наших дел. А Женьке вам все заново объяснять придется.