Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего

К самолету подошли свободные механики, подняли хвост и потащили У-2 на стоянку. Взаимовыручка в авиации – первое дело.

Тихон же направился в штаб – доложить об успешном выполнении задания.

– Видел я, как ты сел. Раненого от кавалеристов вывез?

– Никак нет. На обратном пути наш сбитый самолет увидел, возле него – раненого летчика. Сел и забрал. Потом к медпункту подрулил.

Начальник штаба осмотрел Тихона с головы до ног, как будто в первый раз увидел.

– Из какого полка? Как фамилия?

– Лейтенант Смирнов. А полк не знаю, не до того было…

– Надо в дивизию доложить, чтобы там знали о судьбе пилота. А ты молодец, парень! Будет из тебя толк.

Тихон смутился. Хвалили на фронте нечасто, а его – так вообще в первый раз.

– Служу трудовому народу!

– Отметим в приказе. А пока отдыхай.

Тихон направился в столовую. Вылетал он ночью, позавтракать не успел и сильно хотел есть.

Но в столовой развели руками:

– От завтрака ничего не осталось, а обед еще не приготовили. Жди.

Однако Тихон ждать не стал и пошел в казарму. Чем ждать, лучше поспать. Уже сквозь сон он слышал, как ревели моторы садящихся истребителей. Однако, против обыкновения, вернувшиеся летчики не шумели и перипетии боя не обсуждали.

Проснулся Тихон к ужину и сразу обратил внимание на необычную малолюдность. Однако он списал ее на то, что пилоты ушли в столовую. Приведя себя в порядок, он направился туда и сам, но по пути свернул на стоянку.

Увиденное потрясло его – стоянка была наполовину пуста! Экипажи на вылетах или… О плохом думать не хотелось.

Народу в столовой тоже было немного, и только постукивание тарелок и вилок говорило о присутствии людей. Стояла тишина, почти никто не разговаривал, а если и говорили, то вполголоса.

Тихон не стал ни к кому приставать с расспросами, а, поужинав, отправился на стоянку.

Механики жили в землянках, рядом со стоянкой, и Ивана, техника своего самолета, он увидел сразу – тот сидел на бревне и курил самокрутку.

Тихон присел рядом:

– Ваня, что случилось? В столовой настроение похоронное.

– Так и есть. В полку потери огромные, половину самолетов за день потеряли. Кто-то не успел с парашютом выпрыгнуть, летчики видели. Еще должны вернуться, кто на нашей территории сел. По двоим уже звонили в штаб, привезут на машине.

– Ничего себе! Я спал, ничего не знаю…

– Даже похоронить по-человечески не удастся. Сам знаешь, что остается от летчика и самолета после падения и пожара.

Тихон был удручен. Потери в полку были и раньше, но одна-две машины.

– Не в курсе, из-за чего?

– «Худых» втрое больше было, чем наших, к «бомберам» подобраться не дали. Сам понимаешь, против «мессера» наш «ишак» не пляшет.

– Плохо. Но ничего, самолеты пришлют, пилотов…

– Прости меня, Тихон, дурачок ты. Красноармейца в пилота быстро не выучишь, да и самолет не винтовка. Заводы в эвакуации, а немцы, сам видел, прут. Посмотри по нашему полку: ни запчастей, ни моторных масел не хватает, с поврежденных самолетов, что под списание идут, детали снимаем.

Тихону стало неудобно: сморозил глупость, как пацан. Иван же продолжил:

– Завтра полк на другой аэродром перебрасывать будут, дальше на восток. До передовой полсотни километров, если немцы прорвутся – беда! А еще слушок прошел, что из двух полков один сольют.

– Небось брехня.

– У меня дружок в штабе, зачем ему врать? А давай помянем наших летчиков, героически погибших? Не побрезгуешь техническим спиртом?

Тихон кивнул. У механиков такой спирт водился, был дрянного вкуса, но выбора не было. У них и закуска нашлась – хлеб, сало, селедка.

Пили из железных кружек, в тесном кругу. Тихон полагал, что и летчики в казарме поминают друзей и боевых товарищей. С непривычки от спирта у него закружилась голова, сроду не употреблял он спиртного в таких количествах.

На утреннем построении объявили о передислокации полка. Аэродром теперь будет располагаться на семьдесят километров восточнее, под Кряково.

Начальник штаба рассказал о порядке передислокации: взлетать поэскадрильно, ведущий – штурман полка капитан Вялицын. Под конец зачитал приказ о присвоении пилоту Федорову воинского звания «ефрейтор» за спасение летчика из вражеского тыла.

После окончания построения летчики направились к стоянке самолетов. Те пилоты, что жили с Тихоном в одной казарме, подходили, хлопали по плечу, поздравляли. Большая часть летчиков имела звание «сержант» или «старший сержант», и только командиры эскадрилий имели офицерские звания. Это значительно позже все пилоты, вне зависимости от должности – рядовой пилот или командир звена, эскадрильи, – стали офицерами. И из летных училищ выходили младшими лейтенантами или лейтенантами.

Пока было время, Тихон пошел в штаб, где писарь сделал ему в красноармейской книжке запись, а на подпись командира полка шлепнул фиолетовую печать.

Вылетал Тихон последним, посадив в заднюю кабину Ивана. Правда, тот ухитрился под ноги чехол моторный бросить, а в фюзеляж за собой – инструменты.

– Не бросать же добро… А с наших тыловиков станется, бросят все на стоянке.

Механики с запасными частями, инструментами, как и прочий полковой люд, должны были отправиться на новый аэродром на грузовиках.

Перелет прошел спокойно. Тихон летел на бреющем, притерся у посадочного «Т», но Иван сразу указал на свободную стоянку:

– Давай туда. Место удобное: деревья высокие, крона густая – маскировка отличная.

Тихон зарулил, заглушил двигатель. Все оставшиеся в строю истребители полка уже были здесь. Сюда же днем ранее перебазировались остатки другого полка, тоже на «ишаках». Похоже, слухи о слиянии двух полков начинали приобретать зримое подтверждение, командованию и техническим службам проще, когда полк вооружен однотипными самолетами.

Штаб расположился в деревне неподалеку. Летный и технический состав в землянках, только для механиков землянки в полусотне метров, в лесу. А для пилотов – метрах в трехстах. Ранее тут аэродрома не было, картошку на поле сажали. Но землю укатали, землянки вырыли.

Тихон приметил на стоянке еще один У-2 и пошел знакомиться с пилотом. Им оказался молодой мужчина лет тридцати. Что удивительно, он ходил, слегка прихрамывая.

Когда они познакомились, Виктор Аверьянов – так звали летчика – сказал:

– Ты не удивляйся, что прихрамываю, я здесь человек временный. Ногу повредил, когда на парашюте неудачно приземлился. Месяц-два – и уйду в «бомберы». Я ведь на СБ летал, а сюда меня эскулапы перевели. Вам, мол, нельзя на скоростных самолетах летать.

– Понятно.

– Меня, боевого летчика, да на эту «этажерку»! Обидно!

– Так ведь временно… – попытался Тихон его утешить.