Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик части 1-11

- А на счет будущего, положения в Свете, и прочей ерунды... - Вставляю свои три копейки в спор. - В одной замечательном произведении за авторством некого господина Ильфа, один из героев, Яшка Анисфельд, говорит римскому легату: "Это мы еще посмотрим, кто кого распнет!". Если кто там,.. кажется, император Александр I издал Манифест о запрете неравнородных браков, то император Михаил II вполне может эту всю устаревшую ерунду отменить. Согласно веянием времени.

- Вы так уверены в успехе, Денис Анатольевич? - Ротмистр с интересом смотрит на меня. - Сомнения не гложут?

- Всего уже изглодали. А насчет уверенности - "Надейся на лучшее, готовься к худшему". Вот я и надеюсь, и готовлюсь. И батальон свой готовлю. А Федор Артурович, скорее всего, то же самое с корпусом делает.

- Хорошо, оставим этот вопрос пока открытым. - Петру Всеславовичу, похоже, надоело впустую препираться, и он меняет тему. - Мне сегодня от коллег интересная телеграмма пришла. Со мной связались наши "дружинники" из Петроградского отделения. Несколько дней назад к ним пришел некий молодой человек, назвавшийся подпоручиком Бобровским. Заявил, что попал в плен к германцам полгода назад. В лагерь, где он содержался, приезжал какой-то важный чин в штатском, но, по его словам, - с военной выправкой. Господин искал кого-нибудь из раненых офицеров, награжденных орденом Святого Георгия. Ну, а так как сам Бобровский попал в плен раненым, да и не скрывал факта своего кавалерства, он был первым в списке. Господин представился герром Шульцем и в разговоре тет-а-тет предложил подпоручику выполнить деликатное поручение.

Ему было предложено отправиться домой, в Россию, дав слово офицера не участвовать в боевых действиях, что, впрочем, было абсолютно лишним, так как хромота все равно не позволила бы ему вернуться в строй. Прибыв, он должен был явиться в жандармское управление и рассказать все без утайки, а также передать, что германское командование в скором будущем отправит энное количество раненых русских солдат и унтер-офицеров, награжденных Георгиевскими крестами, в Швецию, где их и должны будут передать представителям Русского общества Красного Креста. Причем, именно передать, а не обменять на германских военнопленных.

- Ага, этакий жест доброй воли. Что-то мне не верится в такое благородство, особенно после того, как стало известно об условиях содержания наших пленных в Германии. Я - не Лакоон, но "Бойтесь данайцев, дары приносящих". Очень смахивает на инфильтрацию диверсионной, или террористической группы. - Пытаюсь рассуждать вслух, видя заинтересованные взгляды Воронцова и академика. - И то, что все они будут Георгиевскими кавалерами, меня не смущает. В революции эти кавалеры тоже хорошо отметились. А если задачей стоит, к примеру, теракт против Государя, или членов его семьи...

- Да, согласен, предложение странное. - Петр Всеславович задумчиво почесывает кончик носа. - Но ведь, могут быть и другие объяснения. Вспомните, Денис Анатольевич, нечто подобное уже проделывал Наполеон Бонапарт.

- Вы имеете в виду возвращение пленных? С обмундированием за счет французской казны и возвращением оружия? Ну, может быть и так... Только цифры сильно разнятся. Шесть тысяч человек в 1800-м году, и двадцать-тридцать в 1916-м.

- Ну, так и Вильгельм - отнюдь не Наполеон. - Улыбается в ответ Павлов.

- Не скажите, Иван Петрович. - Воронцов все еще пребывает в задумчивости. - Мне кажется, что инициатива идет не от самого императора Германии. Вильгельм по своей натуре тщеславен и отправил бы гораздо большее количество пленных, да еще и раструбил бы об этом рыцарском поступке на весь мир. Тут, похоже, действует кто-то, из его ближайшего окружения, обладающий достаточно большой властью, но втайне от сюзерена. Или по его негласному указанию.

- Что-то типа разведки боем? Зондируют обстановку? - Павлова заинтересовала эта мысль. - С какой целью?.. Сепаратный мир?

- Или перемирие, замаскированное имитацией боевых действий. - Похоже, начинается мозговой штурм, все трое думаем в одном направлении. - Только наблюдатели от наших союзников молчать не будут. Их этот спектакль не устроит. И что тогда? Будут требовать решительных, но неподготовленных наступлений?

- Скорее всего - да. И шантажировать военными поставками. - Соглашается Петр Всеславович.

- Интересно, а эти союзнички отсиживаются по штабам, или хоть изредка выезжают на передний край? - Мечтательно прикрываю глаза. - Это я к тому, что было бы неплохо им на фугасе подорваться, или под обстрел какой-нибудь попасть.

- Они, если и выезжают, то с сопровождением.

- Ну, это не страшно, помимо одного англичанина погибнет еще несколько штабных хвостозаносителей, уже давно получивших свои тридцать сребреников.

- Ну, что, Иван Петрович, идея насчет этих,.. "эскадронов смерти" была Ваша с генералом? Она уже действует. - Воронцов язвительно улыбается Павлову, затем обращается ко мне. - А с простыми конвойными как быть? Тоже - в могилу?

- Нет, конечно! Бойцы-то тут причем? Да и убивать никого не надо... Было бы где-нибудь место хорошее, чтобы подержать их там, поговорить вдумчиво без спешки и суеты, они бы просто пропадали без вести.

Ротмистр с академиком многозначительно переглядываются, затем Павлов, довольно улыбаясь, выдает очередную маленькую сенсацию:

- Денис Анатольевич, а ведь есть такое место. Даже - два. Первое - у Вас в батальоне, в качестве перевалочного пункта. Вспомните, как Вы над шпионами прикалывались. А второе - здесь, в Институте. Могу даже показать, если не боитесь.

- Заодно поучаствуете в эксперименте, о котором я Вам говорил. - Добавляет Петр Всеславович, улыбка которого мне почему-то совсем не нравится...

Оказывается, Институт за последнее время разросся и превратился в маленький закрытый городок. Нам пришлось даже минут десять ехать на дежурном авто, и за это время миновать аж два КПП, прежде, чем остановиться перед длинным бревенчатым двухэтажным домом, стоявшем, однако, на мощном бетонном фундаменте. Пижоните-с, господин академик, даже подвальный этаж сделали!

Заходим внутрь, минуя очередного вохровца, дежурящего сразу за вторыми дверями, и сразу же спускаемся по лестнице в нижний уровень. Пол, покрытый непривычно пружинящим линолеумом, обшитые сосновыми досками стены, неяркие лампочки в плафонах под потолком... Непонятен только полет мысли того прораба, который отливал этот фундамент. Прям лабиринт какой-то, да еще с поворотами под самыми невероятными углами и в самых неожиданных местах. Наконец-то выходим в короткий, относительно прямой коридорчик с тремя дверями.

- Прошу, Денис Анатольевич. - Павлов открывает оказавшуюся неожиданно толстой дверь и вместе с Воронцовым проходит внутрь, приглашая следовать за ними. - Как Вам интерьер? Ничего не напоминает?