Виктор Храмов - Сегодня - позавчера 4

- Здрав будь, человече! - услышал я голос. Ясный и сочный, как голос Левитана.

Я посмотрел туда, откуда услышал приветствие. На вросшем на половину в землю камне сидел довольно колоритный персонаж. Был он молод. Лысая голова. Из макушки на плечо свисает заплетённая русая косичка, светлая кожа, русые брови, чёрные ресницы, светлые глаза насмешливы, в усмешке кривиться и рот. Подобно черепу, подбородок тоже гладко выбрит. Такой, знаете ли, казачёк. Сейчас на Украине модно стало так. Самостийно так. Ряженные.

Только этот не ряженный. Он был в доспехе. Настоящем. Кольчуга, панцирь, красный щит у ног, футляр, из которого торчал самый настоящий лук. И другой футляр, тула, со стрелами. Два меча, булава, два копья - длинное и короткое. Пояс ушитый золотом. Золотые украшения. Всё это потёртое, бэушное, битое, чиненое.

А прямо над его головой развевался на слабеньком ветерке прапор. С очень необычным изображением - герб Российский, но орел - трёхголовый. Т.е. в середине, там, под третьей короной - третья, самая крупная голова. Видимо - главная.

- Гой еси ты, добрый молодец, или тьма в душе твоей? - спросил он меня. Блин, сказка мне что ли сниться? А что там в сказках Иванушки-дурачки отвечают?

- Ты, сначала, накорми, напои, спать уложи, а потом и спрашивай, - ответил я. Это довольно дерзко. А ну, как он меня сейчас меня в капусту порубает этими мечами? Но, я же в сказке?

Он довольно заржал, широко открыв рот, полный белых зубов, откинувшись, схватившись за живот. Отсмеявшись, он пристально всмотрелся в меня.

- Да ты же - беспутный! - вынес вердикт он.

- Да ты что?! - всплеснул я руками, - Вот напасть-то! Так и заблудиться недолго!

- Ток, думаю, неспроста ты тут оказался. Урок у тебя?

- Да, нет - школу я давно закончил.

Он нахмурился:

- Ты и урока своего не знаешь, - вздохнул он, - счастливый безумец. А я вот - свой урок усваиваю. И признаю его - невыносимо тяжким.

- И в чём урок твой? - спросил я его. Рубить он меня, похоже, не собирается. И это уже хорошо.

- Обернись, - велел он мне.

Я обернулся. И увидел (почему только сейчас?) дымы от горизонта до горизонта.

- Вот и урок мой идёт. Изменник ведёт орду пёсеголовых. А это горят города и посады людские. И некому их остановить. Не до них людям. Пока пёсеголовые к тыну не подойдут - не почешутся. Так и гибнут в их потоке, как сухостой под паводком.

- Как обычно. А кто это - пёсеголовые?

- Увидишь. Они уже близко.

Он горестно склонил голову. Стал вещать мне ли или себе - непонятно:

- Прав брат - поросли души людей жиром, подобно сухим мозолям. Перестали свет от тьмы отличать. Правду от кривды. И сердца их поросли мхом. Любить не способны стали. И чресла их не дают потомства. И тела их заросшие жиром. Как пороси, на ноги сели. Отвернулся Бог от нас, неблагодарных. Не достучался я до их разумов коростой закрытых. Злом обросли.

Хм-м, а ведь прав витязь, так и есть.

- А много их, пёсеголовых? - спросил я.

- До неба. Они же без Яна, плодятся подобно скоту. В скотстве и грехе живут. Да и мы-то - чем лучше?

Он без Яна. Обезьяна! Твою мать! Обезьяны! Пёсеголовые! Голова обезьяны похожа на собачью! Это что за сказка такая? "Планета обезьян"?

- А ты один собрался с ними биться?

- Придётся.

Дурак? Герой? Ие-ех! Я - тоже дурак.

- Я - с тобой! - заявил я ему, - вон, я вижу - топор у тебя лишний. Уж с топором-то я управлюсь.

- Храбрый безумец, - усмехнулся витязь, покачав головой, - Но, это мой урок, не твой. А ты - смотри. Уразумей.

Я пожал плечами - как знаешь. Моё дело предложить.

Витязь встал, перекрестился, повернулся лицом к стене дымов, стал ждать. Мне тоже ничего другого не осталось, кроме, как ждать.

Ждали мы недолго. Земля начала слегка подрагивать, потом всё ощутимее и ощутимее. И вот уже стал слышен топот тысяч ног, поднимавших тучу пыли. Степь потемнела от людской волны, захлестнувшей просторы подобно приливу. Витязь спокойно смотрел на это нашествие, и я - смотрел с любопытством и полным спокойствием. Просто я не верил в реальность происходящего. Я же был в "сказке". Мне было безумно интересно увидеть легендарных персонажей древнейшего эпоса - пёсеголовых.

По старинным, почти забытым мифам была грандиознейшая война на истребление между людьми и пёсеголовыми, которые по этим самым мифам людьми не считались. Почему не считались? В сказках это упоминалось как само собой разумеющееся, но за давностью летов это "само собой" утерялось. Единственное, что я понял, что пёсеголовые не брезговали есть друг друга, а людей вообще считали деликатесом. Вот и выясним.

- Скажи, эти пёсеголовые - не люди? - спросил я витязя.

- Уже нет. Оскотинились, - ответил он.

- А как они выглядят?

- Увидишь.

- Сильно от нас отличаются? Они не люди?

- По-разному. Какие никак не отличишь, а какие - чисто звери. Нелюди. Даже дар речи утеряли.

- И как их от людей отличить?

- Спеть попроси. Петь они не умеют. Лаются по-пёсьи. А зачем им молвить? Бога они всё одно отринули, слышать не желают, не то, что молву ему вознести.

- А почему ты меня не попросил спеть? Я же тоже петь не умею, - удивился я.

Витязь повернул ко мне голову, одарил пронзительным взглядом глаз цвета льда.

- Повторяй! - велел он. И запел мелодичным речитативом.

Я стал ему вторить. От вибраций его и моего голоса кожа моя сначала пошла мурашами, потом волнами. Я был впечатлён.

Витязь ловко выхватил из колчана тулы стрелу и кинул мне.

- Проткни кожу, - велел он.

Я пожал плечами и воткнул остро заточенный наконечник в предплечье. Кожа под сталью натянулась, но не прорвалась. Я в изумлении убрал стрелу. Остался только красный след.

- Запомнил наговор?

- Запомнил. А что это было?

- Кожедуб. Что, потомки утеряли молву?

- А как ты узнал? Гм-м, а с чего ты взял, что я - потомок?

Витязь усмехнулся, отвернулся встречать группу всадников, что плыла к нам по травяному морю. Они налетели, словно стая ворон, закружили вокруг, вытаптывая травостой.

И не увидел я никаких пёсеголовых. Обычные люди, как я, или как витязь. Даже одеты так же, как и мой собеседник.

Одна странность была - все до одного уважительно кивали витязю. Они были знакомы. Видимо поэтому они не нашпиговали нас стрелами, не пронзили копьями и не порубали мечами, саблями и секирами. Молча кружили.

Потом круг их распался, пропуская ещё одного человека. Точную копию "моего" витязя. Только над головой его развевался не стяг с трехглавым орлом, а его собственное изображение, на коне, пронзающее копьём змееподобного дракона в пасть.

- Ну, зравствуй, Великий Княже! - приветствовал всадник с георгиевским стягом "моего" витязя.

- Здрав будь и ты, Изменник. Почто привёл орду пёсеголовых? Над ними Царём быть лучше, чем Царём Людей?

Царь-Изменник злобно ощерился, легко соскочил с коня, оказавшись прямо напротив Князя, т.е. "моего" витязя.