Виктор Юнак - СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина!

– Внимание! Показалась машина Микояна.

Капитан вздрогнул. Вынул из карманов шинели пистолеты, снял их с предохранителя и стал ждать, подсчитывая в уме время и расправляя начавшие отекать ноги. В тот самый момент, когда, по его подсчетам, машина с народным комиссаром и членом Государственного Комитета Обороны Анастасом Микояном приблизилась на самое близкое расстояние от Лобного места, капитан вскочил на ноги и с залихватским выкриком стал палить с двух рук по машине. Автомобиль был бронированным, и никто внутри не пострадал. Водитель, быстро сориентировавшись, свернул вправо – на Васильевский спуск. Между тем к Лобному месту уже подоспела целая группа охранников во главе с обоими старшими лейтенантами. Завязалась перестрелка. Капитан оказался отличным стрелком, в отличие от охранников. Всего несколько минут – и оба старших лейтенанта, а также еще один штатский свалились замертво на холодную, покрытую снегом брусчатку. Пришлось пустить в ход гранаты. Но только вторая смертельно ранила капитана. Пока чекисты добирались до него, он уже умер.

В этот же день, 6 ноября, разведцентр в Берлине, подтвердив получение шифровки от Таврина – Шиловой, радировал: «Сообщите о положении в Кремле и об отношении Сталина к Тимошенко. Такого рода информация нужна постоянно».

Спустя три дня Таврин, с помощью Шиловой, ответил: «Торжественное заседание состоялось в Кремле. Попасть туда не удалось. Демонстрации и парада не было. Положение в Кремле пока прояснить не имею возможности. Тимошенко перед праздником в числе многих маршалов награжден орденом. Других сведений нет».

Поздней ночью 6 ноября после получения информации о покушении на Микояна разъяренный Берия нервно и быстро вышагивал по своему кабинету. За столом, понурив голову, сидели бледные, поигрывавшие желваками Меркулов и Абакумов.

– Как могли эти сволочи прозевать такого дывэрсанта? Всех арестовать, допросить и расстрэлять, как бешеных собак. И это в самый решающий момэнт. Тэпэр я просто винужден усилить охрану Кобы и ни адын лишний человек в Кремл уже нэ пройдет.

Берия остановился напротив сидящих подчиненных.

– Ти, Меркулов, лично возглавишь следствие. Я бэру его под свой контрол. Каждый дэн будешь мне докладывать.

– Слушаюсь, товарищ Берия.

– А ти, Абакумов, давай отбой Таврину. Будем ждать другого подходящего момэнта.

– Понял, Лаврентий Павлович.

– Мне это все напоминает события двухлетней давности, – произнес Меркулов. – Опять, как и с Дмитриевым, совпадают время – 6 ноября, и место – Лобное место на Красной площади.

– Вот и виясни, есть ли здесь какая-то связь, – рявкнул Берия.

Между тем советская радиоигра «Туман» вкупе с немецкой операцией «Возмездие» продолжались. И в обеих главную роль играл один человек – Петр Таврин. 13 ноября он сообщил в Центр «оперативные» данные: «Торжественное заседание состоялось в Кремле. Попасть не удалось. Демонстрации и народа не было». Из «Цеппелина» в ответ продолжали слать шифровки с требованием повторно сообщить обстоятельства и место крушения самолета….

Тогда майор Григоренко решил несколько усложнить правила своей игры. Понимая, что в абвере и СД работали тоже далеко не идиоты и Таврина могли и должны были проверять, Григоренко решил, что главной целью должно было стать создание видимости успешной работы Таврина, чтобы убедить немцев отказаться от попыток создания, подготовки и отправки дублирующей группы террористов с подобным заданием, о котором в Москве могли бы и не знать. Кроме этого, Григоренко предложил попытаться убедить Берлин переподчинить Таврину других агентов.

23 ноября немцам радировали: «Работать в Москве оказалось гораздо труднее, чем я думал, приходится начинать все заново, подыскиваю людей. Хочу устроиться работать. Сообщите ваше мнение, прошу ответить, что с семьей Лиды. Привет. Л.П.» Ответ пришел следующий: «Вблизи вас работают друзья. Хотите для взаимной поддержки быть сведены вместе?» Подобное предложение вызвало опасения, что немцы готовятся проверить, не работает ли Таврин под колпаком НКВД, и тогда поступили хитро. Таврин ответил: «Вам виднее. Если это поможет ускорению моего задания, я согласен».

Следующую радиограмму отправили 27 ноября: «Все телеграммы уничтожены. Содержание непонятых вами групп восстановить не могу. В телеграмме № 4 после слов «из-за плохой дороги» сообщал, что мотоцикл пришлось уничтожить. После чего прибыли во Ржев, откуда пытались с вами связаться. Л.П.»

7 декабря пришло задание из «Цеппелина»: «Вашей задачей является прочно обосноваться в Москве и подготовить проведение поставленной вам задачи. Кроме того, сообщать о положении в Москве и Кремле». В тот же день в Центр направили тщательно подготовленную шифровку: «Точного места посадки не знаю. После аварии на другой день к вечеру вышли к деревне Баранцево, 20 км южнее станции Княжьи Горы, на железной дороге Ржев – Москва. От деревни Баранцево место посадки по моим расчетам не более 30 км на юг. Л.П.»

13 декабря из Берлина были получены сразу две радиограммы. Первая касалась, в частности, ответа на вопрос Таврина о родных Лидии Шиловой: «Родственники находятся в безопасности, здоровы и работают. Что слышно об основании комитета Власова, сумеете ли вы наладить отношения с комитетом «Свободная Германия» под руководством Зайдлица?» И вторая, с запоздалым предостережением: «Почему у вас нет возможности получать сведения из Кремля, что слышно про Сталина? Предупреждаю, что ваш зажигательный аппарат радиомины к концу ноября будет непригоден для пользования».

Узнав о последнем, Барышников, а за ним и Абакумов выдохнули с облегчением. Все-таки, когда мина разряжена, даже если она находится в надежном месте, на сердце спокойнее.

Между тем майор Григоренко подготовил ответы на вопросы из Берлина, и 23 декабря Шилова отправила в «Цеппелин» три короткие шифровки: «О Власове и Русской освободительной армии здесь знают, влияние разное, среди отдельных военных положительное, об основании комитета Власова пока ничего не слышно»; «Комитет «Свободная Германия» активно действует, сужу (по) сообщениям печати, ищу возможности наладить отношения»; «Сведений о Кремле не имею из-за отсутствия нужных людей, продолжаю искать».

Конец декабря 1944 года.

По заснеженной, пустынной в этот час московской улице гуляют Таврин с Шиловой. Одно из очень редких мгновений, когда им обоим одновременно разрешили выйти на улицу вне их места заточения. Но, конечно же, совсем одних их оставить не могли. На небольшом расстоянии от них – человек в штатском. Следит за ними. На небе – солнце, и легкие снежинки, кружащие в воздухе, переливаются всеми цветами радуги.