Гай Юлий Орловский - Высокий глерд

Взбодрился, голова прояснилась, это же за всю ночь не сомкнул глаз ни на секунду, дрался с троллями, жа- бо–людьми и даже с эльфами, а чего они, и все это время пробирался через Зачарованный лес, где на каждом шагу подстерегали опасности.

Она посмотрела с подозрением.

— Это… не еда?

— Магия, — сообщил я. — Хотите?.. На вас тоже подействует.

Она покачала головой.

— Нет.

— Хорошо вштырит!

— Нет, — отрезала она. — Мне чужая магия не нужна. Короли не имеют права поддаваться чужому влиянию.

— Бэсрабл как раз проясняет, — ответил я, — хотя вообще–то, весь мир старается затуманиться. Самое большее горе бывает от ума. Это еще Грибоедов сформулировал, был у нас такой видный дипломат, служил послом в соседнем королевстве. Потому все ученые изо всех сил работают, чтобы люди могли глотнуть таблетку и балдеть, отключая эти беспокойные мозги. Самые счастливые люди вообще безмозглые!.. Они всегда счастливы, а ведь человек рожден для счастья, как пингвин для полета.

Она смотрела на меня надменно, не меняя выражения лица, но я замечал в ее холодном взгляде некоторое замешательство.

— Это хорошо, — проговорила она медленно.

— Чем? — поинтересовался.

— Еще немного такой жизни, — объяснила она, — и мы вас завоюем.

— Ухты… Почему?

— У нас рождаются, — объяснила она, — чтобы сделать счастливыми наших далеких внуков.

С моей веранды хорошо смотреть на закаты, здесь они сказочно прекрасны, я не раз с гордостью демонстрировал их друзьям, словно они мои собственные, и сейчас кивнул в сторону широко распахнутой входной двери.

— Прекрасное зрелище, хотя и всего одно солнце. Ваше величество…

Она произнесла с холодком:

— Слушаю.

— Второй деликатный момент, — проговорил я, — первый насчет туалета мы уже решили по дипломатическим каналам, теперь не позволите ли провести вас в спальню?

Она посмотрела на меня свысока, голос прозвучал так, словно год хранился в баке с жидким гелием:

— Что–что?

— Уже поздно, — пояснил я, — я уступлю вам свою постель…

Ее взгляд стал холодным.

— А где ляжешь ты?

— На диване, — ответил я. — в гостиной. Заодно и посторожу… во сне. Разве ваше величество не нуждается в охране? Вон сколько бриллиантов блестит и сверкает!.. Заодно и вас при таком платье поохраняю.

Она поморщилась.

— Хорошо. Мне приходилось в походах спать и на охапке сена.

— Прекрасно, — сказал я обрадованно. — Просто чудесно. Душ принимать и чистить зубы вы не станете, не королевское это дело, так что позвольте я покажу вам постель…

Она прервала:

— С порога! Не переступая.

— Конечно–конечно, — согласился я поспешно. — Ни одна свинья не смеет переступать порог вашей спальни… которая на самом деле моя, но ради королевы на какие только жертвы не пойдешь… Хотя диван у меня еще мягче, но вот насчет статусности не уверен… Хотя можно вообще избежать этих невероятных жертв!

— Говори.

— У меня, — сказал я торопливо, — как и положено во времена моего деда, есть и гостевая комната, ее тронуть эти гады–перестройщики не решились… Там не ахти, я уже посмотрел, но кровать есть, есть!..

Она слушала, не меняя выражения лица, дескать, а что у тебя вообще есть, но гостевая у меня вообще–то не самая дыра, там есть еще кресло со столом и двумя стульями, и расположена очень удачно, чтобы ни гости не тревожили меня, ни я их.

— Хорошо, — проронила она, — если эта комната меня устроит…

— Другой нет, — предупредил я смиренно, — разве что можно еще в моей…

Она поморщилась, но сочла ниже своего достоинства даже ткнуть меня мордой в мое дерьмо, не королевское это дело, чуть–чуть кивнула.

— Хорошо.

Я вскочил, шагнул в коридорчик и с поклоном сделал жест в сторону двери гостевой комнаты.

— Ваше величество…

Она повернула голову, свет вспыхнул в тот же момент, а дверь моментально вдвинулась в стену.

Комната открылась маленькая, но чистая, где кровать, стол и два стула, а на стене, что естественно, огромный экран.

— Да–да, ваше величество, — сказал я нетерпеливо. — Сюды.

Она помедлила, посмотрела в ярко освещенное пространство, потом на меня.

— Твои демоны… зажигают свет и для меня?

В вопросе что–то таится, словно уже прикидывает, сумеет ли подчинить демонов или хотя бы их часть, а если не подчинить, то как–то переманить.

— Вы моя гостья, — сообщил я. — Демоны это видят, хотя еще не знают, что вы еще та гостья… Но я им пока не скажу, а то они у меня… гм… ну, убивать очень уж любят. И не просто убивать, а с вывертами. Проходите, ваше величество. Там никто не бросится…

— Это безопасное убежище?

— Весьма, — заверил я. — Даже весьма–весьма. Вам что–нить потребуется? Если понадобится, только скажите!

Она посмотрела с королевским высокомерием, голос прозвучал так, словно прямо из Антарктиды:

— Что ты имеешь сказать?

— Только то, — сказал я торопливо, — что уже брякнул!.. Не насчет спинку почесать, а если вдруг забудете, как свет зажечь… у нас тут немножко другие свечи.

Она посмотрела в глубину комнаты.

— А как зажечь?.. Нет, не входи!

— Сейчас настрою на ваш голос, — сказал я быстро. — Нет–нет, не войду. Если нужен свет, так и скажите: «Свет!», а чтобы погасить, скажете «Свет убрать!». И все. А я не зайду, ваше величество, вы зря что–то подумали обо мне такое лестное. Если совсем уж честно, то я вас побаиваюсь. Да что там побаиваюсь, вообще боюсь!

По ее губам промелькнула то ли гордая, то ли горькая, но вполне удовлетворенная улыбка.

— Так и надо.

— Наверное, — согласился я, — в нашем захудалом королевстве однажды Макиавелли написал труд «Государь», где задавался сложным вопросом, должны ли короли стремиться, чтобы их любили, или чтоб боялись…

— И что он решил?

Я пожал плечами.

— Смутно помню, что этот Макиавель долго и путанно рассуждал, рассуждал, все тянул и тянул из клопа резину… я все это пропустил, заглянул в самый конец, мне интригу и погони надо, а не рассуждения, как вот сейчас, а там вывод: хорошо, чтобы любили, но лучше, чтобы боялись!.. Блин, целую книгу написал, заработать больше хотел, воды целое море налил, хотя мог бы все в одной фразе сказать!.. Спокойной ночи, ваше величество. Где туалет, вы помните, а все остальное терпимо… Кстати, ваше величество…

Я замялся, она спросила с подозрением:

— Что еще?

Я проговорил осторожно и крайне почтительно, даже глазки опустил:

— Ваше величество, могу помочь вам раздеться…

Она повернула голову, смерила меня изумленным

взглядом.

— Что с тобой?

Я промямлил:

— Но ваше платье… как я понимаю, зашнуровывают служанки… в смысле, фрейлины… или все–таки служанки?.. Я не силен в геральдике, но вы скажите, что делать…