Гай Юлий Орловский - Высокий глерд

Я хлопнул себя ладонью по лбу.

— Вспомнил! Какой–то хмырь в полуженской одежде поднес принцессе цветок прямо из ладони! Вот так пошептал, а цветок у него из ладони вырос и распустил лепестки!

Рундельштотт посмотрел с иронией.

— Какая же это магия?..

— А что?

— Это не магия, — сказал он, — а ерунда. Нетрудно, если есть хоть малейшие способности, и кто, разумеется, прилагал усилия в обучении, а не только пил да по чужим женам.

Я сказал быстро:

— Вот я как раз такой! Нет, не по женам, способности у меня так и прут, даже хорошие есть, а усилия приложу, куда денусь, я же приперт к стене так, что боюсь хрюкнуть!

Он ответил с сочувствием:

— Только это… гм… длится от силы минуту–две. Обычно и того меньше.

Я спросил озадаченно:

— Мастер?

Он пояснил:

— Через минуту этот цветок, созданный таким вот образом, исчезает. Растворяется в воздухе без следа!..

Я охнул.

— Вот так сразу?.. Обидно. Хотя бы час простоял в вазе…

Он невесело усмехнулся.

— Это же не магия, а так, баловство. Подобие цветка, не сам цветок. А вот маги создают настоящие веши, и те существует долго, до последнего часа их жизни. Я в детстве видел, как исчезал замок, затем окружающий его сад и даже пруд… Мне сказали, умер великий маг Страйдер, что покинул эти края, еще когда мой дед был мальчишкой. И все эти столетия замок стоял, как новенький!

— Здорово, — прошептал я с уважением. — И без ремонта, а то он меня уже затрахал дома… Так что, у меня шансов нет?

Он пожал плечами.

— Как тебе сказать. Строить замки никогда не сможешь, это точно. Хоть проживи сто лет. Там нужно слишком уж особое сочетание и совпадение, к тому же только обучаться сотни лет… но сотворить цветочек и поднести вот так женщине… это да, это получится. Если хорошо сосредоточишься и поупражняешься.

— Долго?

— С годик, — ответил он безмятежно, — два… Чего так смотришь? Это не так много. Тебе сколько?.. А–а–а, ну в твоем возрасте и месяц много, а проживи с мое… В общем, пробуй.

— Как?

— Я покажу. Прежде всего обучись чувствовать, откуда грозит опасность. Это нужно еще и потому, что это… основное. Важное для чародея.

— Базовое, — подсказал я. — То, нам чем держится остальное, так?

Он кивнул.

— Правильно, хорошее слово подобрал. Это база, а на ней начинает надстраиваться остальное. Вообще можно не просто развить в себе способность ощущать, кто замыслил тебя убить или просто ударить, есть легенды о великих мастерах, кто чуял такое за сотни миль! Но это потом–потом… То, что ты выжил, используй. Магия вливается во все живое щедрым потоком, но тут же уходит в землю, а маги могут задерживать в себе, накапливать! Только сумей пробудить эту силу и заставить подчиняться… А пока иди погуляй, попробуй ощутить, как начинает действовать твоя способность чувствовать опасность…

— А уже начинает?

— Да. Иди–иди!

Похоже, вытолкал во двор еще и потому, что я надоел или мешаю читать, думаю, в тех книгах не тайные заклятия, а порнуха на неизвестном мне наречии, очень уж увлеченно читает и ерзает в восторге. Классику так тоже не читают…

Во дворе ко мне боязливо начали приближаться Кар- нар и другие слуги, не успели начать кланяться, как издали раздался веселый вопль, к нам заспешил Фицрой, в расшитом золотыми нитями кафтане, роскошной широкополой шляпе с пером, в прошитых золотыми бляшками штанах и в дорогих сапогах из мягкой кожи.

— Наконец–то ты один, — сказал он жарко. — А то все с гвардейцами за спиной!..

Он обнял меня, обдав запахом дорогого вина, жареного мяса и горьких трав, среди которых я уловил и аромат женских масел.

— Не любишь гвардию? — спросил я.

Карнар сказал торопливо:

— Давайте зайдем в людскую. Там сейчас никого.

Фицрой поморщился, но кивнул:

— Да, это благоразумно.

В людской они расселись на лавках, на меня уставились блестящими от любопытства глазами. Карнар сказал с боязливым уважением:

— Говорят… ты убил самого Дейнджерфилда?

— Пусть говорят, — согласился я.

— Но ты, — сказал он, понизив голос, — убил или нет?

— Ее величество, — ответил я уклончиво, — королева Орландии взяла и милосердно убила. А своими руками или моими — неважно, верно?.. Ответственность все рав

но на ней. Говорят же, такой–то король построил город, а такой–то прорыл канал, хотя никто еще не видел короля с молотком или лопатой.

Фицрой довольно заржал, а Карнар покряхтел, зыкнул на меня исподлобья.

— Ну, вообще–то ответил, — проговорил он. — Одного не понимаю, как ты решился? Я только взгляну на такого важного глерда, сразу колени дрожат и руки опускаются.

А Фицрой поинтересовался деловито:

— Значит, чему–то успел научиться у Рундельштотта? Как понимаю, сразу главному — убивать?

— Я же сообразительный, — сообщил я. — Все налету схватываю, ты сам видел! Мастер Рундельштотт слишком гуманен, интеллигентен и мягок, хотя внутри еще тот лютый зверь, как вообще–то и все творческие люди! Не может человека даже вдарить, а мне и убить — плевое дело! Потому он обучил меня тому, что брезгает, как ученый, делать сам, хотя и хочется. Что и верно: командующие только командуют, верно? А делаем все мы… Как там в городе?

Он оглянулся, сказал, чуть понизив голос:

— По столице идут аресты. Но, говорят, их немного…

— Это понятно, — согласился я. — Дейнджерфилду вовсе не требовалась поддержка крупных глердов. У него армия!.. Достаточно, чтобы знали и соглашались с ним полдюжины высших командиров.

Карнар помялся, спросил:

— А ты… что–то еще можешь?

Фицрой тоже смотрит с живейшим ожиданием, но я лишь изумленно развел руками.

— Зачем? Разве убивать — не самое главное?.. Мужчина проявляет себя только в убийстве!.. Все остальное — мерехлюндии. Еще немного — и мне это забавное и даже местами веселое занятие начнет нравиться. Может быть, даже серийным маньяком стану. Или, еще лучше, политиком. Тогда смогу убивать сотнями, а повезет, так и тысячами!.. Уже известно, кто арестован?

Карнар помотал головой, и Фицрой ответил рассудительно:

— Это позже узнаем, если вообще… Мяффнер разве что был взят под стражу самым первым… еще Дейнджер- филдом!.. А так ничего не известно, Рупер Картер действует без шума, такой был приказ королевы… как говорят.

Я пробормотал:

— Мяффнер… Значит, Дейнджерфилд считал его настолько верным королеве, что решил изолировать сразу? Если, конечно, Мяффнер не сам у себя поставил охрану…

Он дернулся.

— Зачем?

— Ну знаешь, — ответил я, — если такие простые трюки объяснять, это это все равно, что прямо в глаза тебя назвать дураком, а как я могу назвать дураком человека, который считает меня героем?

Фицрой ухмыльнулся.