Гай Юлий Орловский - Высокий глерд

Я перехватил встревоженный взгляд Ювала, рядом с ним хмурятся двое мужиков, чем–то недовольны, но помалкивают, и я ответил с той же легкостью в голосе:

— Я здесь человек новый, глердесса, мои возможности очень ограничены.

Она наклонила голову, понимая и принимая, я мог бы и вообще не дать ей убежища, кто знает, какие неприятности за нею тянутся, женщина даже во сне — к беде, если только не в эротическом, а красивая женщина точно беда.

В моих покоях я указал ей на кресло, сам сел не рядом, это неприлично, а в двух шагах повернул кресло в ее сторону и опустился со всем величием, на какое способен, в то же время стараясь не перебарщивать.

— Итак, леди Николетта?

Она подняла на меня взгляд прекрасных глаз, побледневшее было лицо снова начало стыдливо покрываться румянцем.

— Я убежала, — сказала она виноватым голосом, — потому что меня хотят похитить.

— Ого, — сказал я, — зачем? Простите, вообще–то я и сам бы вас похитил, это же понятно, вы просто восхитительны, но каковы мотивы ваших… предполагаемых похитителей?

Она опустила взгляд.

— Мотивы, как ни печально, самые что ни есть…

По коридору протопали шаги, дверь распахнулась,

снова встревоженный Ювал, уже побледневший и взъерошенный.

— Хозяин!.. Там вооруженные всадники у ворот!.. Ругаются, грозятся!

Сердце сжалось, вот и неприятности, которые всегда следуют за женщинами, сразу же…

Я поднялся, оглянулся на глердессу Николетту.

— Ждите здесь.

Она пугливо пискнула:

— Да–да, жду…

Во дворе встревоженные мужчины и бабы гудят, как встревоженный улей, все развернулись в мою сторону, голоса стали тише, но не так, чтобы очень уж.

Ворота заперты, сверху двое мужиков, внизу испуганные бабы, оглянулись на меня с надеждой.

Мужик крикнул с ворот:

— Глерд Юджин, тут прибыли… Хотят говорить с вами!

— Калитку, — велел я. — Хотя нет, ворота. Мы никого не боимся.

Мужики переглянулись, с огромной неохотой вытащили бревно из петель, потащили створки на себя, открывая ворота во всю ширь.

Я вышел наружу, скосил глаза, ворота все еще открыты. Как ни страшно мужикам, но закрыть за хозяином не осмеливаются.

Всадников семеро, все в кожаных доспехах, у троих еще и кирасы из бронзы, а их вожак помимо кирасы еще и в металлических наручнях и поножах, красиво гарцует, горяча коня, поворачивается к воротам то одним боком, то другим.

Я сказал учтиво:

— Глерд Юджин к вашим услугам, дорогие гости.

Старший повернул коня в мою сторону, лицо гневновеселое, подвижное, переспросил:

— Глерд Юджин?.. Не слыхал. А где же глерд Келлер?.. Впрочем, это неважно. Нам нужна беглянка, ее следы ведут к вашему замку. Как вы понимаете, глерд, даже если хотите оказать ей покровительство и защиту, ничего не получится. Со мной шестеро прекрасных воинов. А вы один. Вы в самом деле хотите дать ей защиту?

Я поинтересовался осторожно:

— С кем имею честь?

Он сказал раздраженно:

— Капитан Брит, начальник стражи глерда Финлея Барклема. Но важнее то, что у вас сейчас совершенно нет гарнизона.

Я покачал головой.

— Простите, глерд, но вы ошиблись. Есть я. Новый хозяин Остеранса.

Он вскинул брови, чуть откинулся в седле, рассматривая меня с веселым удивлением.

— Правда?.. Впрочем, нам все равно. Выдайте нам беглянку. Или вы предпочитаете ответить отказом?

Я покачал головой.

— Нет, конечно. Как правильный и законопослушный гражданин, я всегда на стороне власти. Власть почти всегда права, потому убегающего от рук ее представителей нужно хватать и отдавать властям.

Он одобрил:

— Разумно. Потому выдайте нам эту девку, да побыстрее!

Я сказал с укором:

— Доблестный глерд, вы разговариваете с благородным глердом, это я о себе, а не с вашим конюхом. Я готов отдать вам беглянку, но сейчас сомневаюсь, что вы представляете власть, ибо в инструкции записано, что стражи порядка должны быть учтивыми и вежливыми, так как представляют народу самого короля, а в данном случае королеву.

Он вспыхнул, глаза заблистали гневом, моментально побагровел и стал шире.

— Вы отдадите, — рявкнул он, — немедленно!.. Я не зря гнался за нею весь день!.. И какая вежливость, когда речь о преступнице?

— Даже не спрашиваю, — ответил я, — в чем ее преступление, это не мое дело. Состав преступления и уровень вины определяет лишь суд, а я только уточняю, вы повезете в суд?

Он заорал люто:

— Хватит болтать! Это наша беглянка, и решаем только мы!

Я отступил на шаг, покосился в сторону распахнутых ворот. Там двое мужиков только ждут сигнала, чтобы как можно быстрее вернуть створки обратно, а в руках Ювала наготове засовное полено, больше похожее на бревнышко.

— Нет, — отрезал я. — Это моя земля. Только я здесь решаю, отдать или нет. Так что, дорогой глерд, убирайтесь в свой свинарник, где вам и место.

Его лицо налилось дурной кровью так страшно, что вот–вот лопнет, он раздул грудь, как боевой петух перед кукареку, и заорал диким голосом:

— Привести ее сюда!.. Кто помешает — убить!

Двое его всадников, не доставая оружия, ринулись на

меня, я отступил, выдергивая пистолет. Они направили коней в ворота, но там с такой силой погнали створки ворот навстречу, что оба всадника, не успев сдержать коней, ударились о внезапно возникшую преграду.

Брит выхватил меч и, страшно оскалив зубы, поднял коня на дыбы и бросил на меня.

Я отпрыгнул, выхватил пистолет, мысленно сказал «пуля» и, направив ствол в грудь капитана, нажал на курок.

Выстрел прозвучал неслышно, куда громче кричат люди и ржут кони. Я успел повернуться как раз в момент, когда увидел, как те двое, что поцарапали морды о ворота, уже с мечами в руках поворачивают коней в мою сторону.

— Ребята, — крикнул я, — вы зря…

— Умри! — заорал один, а второй ринулся с поднятым мечом молча.

Я выстрелил дважды, пули просадили бронзовые доспехи с такой легкостью, словно те из тонкого картона.

Не рассматривая, как свалятся, я развернулся, остальные четверо всадников, толкаясь и мешая друг другу, явно не разобрались еще, что случилось, пустили на меня коней, в руках мечи и копья, а я, чувствуя уже прилив адреналина и ярость, начал стрелять как можно чаще, всаживая в каждого по две–три пули, а когда сползли с седел, еще и посмотрел, кому бы контрольный в голову, а это надо, а то всего трясет так, что, ухватись за грушу, все до одной осыпались бы на землю.

Кони с опустевшими седлами ржут и мечутся перед воротами, убегают, но недалеко, в самом деле усталые, там опускают головы и начинают щипать траву.

Я поднял голову, с верха ворот на меня смотрят вытаращенными глазами мужики, рядом с ними появился бледный и решительный Ювал с плотницким топором в руках.