Александр Михайловский - Ветер с востока [СИ]

– Так кто ж знал, товарищ старший лейтенант, – так же шепотом ответил провинившийся, подбирая выпавшее из руки гестаповца оружие. – Такой шустрый, гад оказался, словно вода в унитазе…

– Заруби себе на носу, Ворончук, – наставительно сказал командир, – недооценка противника и утеря бдительности – это прямая дорога на тот свет.

– Я понял, товарищ гвардии капитан, – сказал Ворончук, и показал на герра Кранца, лежавшего поперек кровати. – А с этим что будем делать?

– Упаковать, – махнул рукой командир, – потом прихватим с собой. Смотри у меня, Ворончук, головой за него отвечаешь.

В этот момент спокойное течение операции прервалось. В конце коридора тихо раскрылась дверь, и в проеме появилась освещенная зыбким светом свечи фигура молодой женщины, одетой в бежевый байковый халат. Эта была Марина, единственная дочь генерала Деникина. Увидев в коридоре незваных гостей, она от неожиданности чуть не уронила свечу. Еще мгновение, и она грохнется в обморок.

– Тс-с-с, тихо, барышня, – прошептал из темноты командир, – не бойтесь нас, никто не собирается причинить зла ни вам, ни вашим близким.

– Ой! – невольно вскрикнула девушка, когда подошедший к ней вплотную боец задул свечу, горевшую в ее руке.

– Я же вас просил не шуметь… – повторил командир, но было уже поздно. От шума в коридоре проснулся сам Антон Иванович Деникин.

– Марина, кто там? – встревоженным голосом спросил он из-за двери.

– Антон Иванович, – негромко ответил ему командир пришельцев, – вам привет от полковника генерального штаба Виктора Петровича Игнатенко. Он сказал, что вы его хорошо знаете, и попросил передать для вас письмо.

– Что? – воскликнул удивленный Деникин. Потом послышался шорох надеваемой одежды, и некоторое время спустя, запахнув ночной халат, генерал вышел в коридор.

– Кто вы такие, и что это за маскарад, – удивленно спросил Деникин, увидев стоящего у двери его комнаты командира с размалеванным тактическим гримом лицом, одетого в мокрую «кикимору». Непроизвольно рука генерала поднялась ко лбу, словно он хотел перекреститься. Потом Деникин окончательно пришел в себя и спросил: – Скажите же вы, наконец, молодой человек, что тут происходит, и откуда вы взялись?

– Позвольте представиться, господин генерал, – сказал командир, – гвардии капитан Федорцов Иван Леонович, силы Особого Назначения.

– Что?! – удивление Деникина было неподдельным, – так вы что, большевики, что ли?

– Так точно, господин генерал, что ни на есть самые настоящие большевики, – жутковато улыбнувшись, сказал пришелец. – Но не будем терять время, и давайте перейдем к тому делу, по которому мы прибыли сюда.

– Да-да, папа, – сказала дрожащая Марина, – пусть эти люди побыстрее все закончат, и уходят отсюда. Мне холодно и страшно…

Деникин огляделся по сторонам. Два таких же, как капитан Федорцов, воинов в странной лохматой одежде стояли в разных концах коридора, и как понял генерал, страховали себя от каких-либо случайностей. А из комнаты гестаповца вышел здоровенный боец, на плече которого, словно невеста, украденная женихом-абреком, покоился связанный по рукам и ногам криминальинспектор Кранц.

– Хорошо, – сказал Деникин. – Да, я действительно неплохо знаю генерального штаба полковника Виктора Петровича Игнатенко. Он не так давно виделся со мной, и сказал, что собирается…

– …в Россию, – закончил за генерала капитан Федорцов. Потом он извлек из складок «кикиморы» запаянный в пленку пакет, и протянул его Деникину: – Виктор Петрович просил передать вам это.

Деникин осторожно взял в руки конверт. – Вы хотите сказать, что прибыли сюда прямиком из Совдепии?

– Именно так, господин генерал, – ответил Федорцов, – прямо из Мурманска, – он вежливо кашлянул. – Антон Иванович, мы тут с вами ведем беседы, словно кумушки на базаре, а ведь мы здесь не на прогулке, да и время-то идет.

– Извините, – сказал Деникин, открывая конверт и доставая из него сложенный вчетверо лист бумаги. Генерал развернул письмо, и капитан достал из кармана и включил небольшой, размером с карандаш, но очень мощный электрический фонарик. На бумагу упал круг яркого бело-голубого света.

– Благодарю вас, – сказал генерал, и быстро пробежал глазами послание. При этом по его лицу пробегали выражения самых разных эмоций, от глубокого скепсиса до не менее глубокого раздумья. Закончив читать, он поднял взгляд на капитана.

– Я понимаю, что это оформленное по всем правилам рекомендательное письмо, – задумчиво произнес Деникин, – что ж, как бы ни были невероятны те вещи, о которых здесь написано, но Виктору Петровичу я верю как себе. Иван Леонович, голубчик, Виктор Петрович пишет, что у вас ведь ко мне должно быть еще одно послание?

– Да, Антон Иванович, вот оно, – сказал Федорцов, доставая второй конверт, на этот раз чуть побольше первого и опечатанный сургучными печатями. На конверте крупными буквами было написано «Антону Ивановичу Деникину». И подпись красными чернилами: «И-Ст».

– Да уж, сподобился, никогда бы в жизни не подумал, что может быть такое… – пробормотал генерал, вскрывая и разворачивая послание. Потом на некоторое время наступила тишина. Генерал читал письмо Сталина, и по его лицу снова пробегали различные эмоции.

– По сути – это амнистия мне и моей семье, а так же предложение – наконец закончить Гражданскую войну, и приглашение посетить Совдепию, – генерал внимательно посмотрел на капитана Федорцова. – Даже не знаю, что и сказать. Да-с! Поставил меня Виктор Петрович в сложное положение, прислав вас сюда… Как я понимаю – если мы тут с вами стоим и спокойно разговариваем, то немцы, что квартировали на этой вилле, уже мертвы?

– Разумеется, – подтвердил капитан Федорцов, – нам не нужны те, кто узнает о нашей встрече...

Деникин напрягся. – Ну, а нас в случае отказа вы тоже не оставите в живых?

– Отчего же, – пожал плечами капитан, – мы передали вам письма, следовательно, основная часть нашего задания выполнена. Отрицательный результат – это тоже результат. Если вы решите остаться здесь, то мы откланяемся и тихо уйдем, разумеется, приняв меры, чтоб до утра здесь больше никто не появился. А потом, Антон Иванович, утром сюда заявится гестапо. Да, мы понимаем, что подставляем вас с семьей, но, в конце концов, сейчас, когда под угрозу поставлено само существование России и русского народа, мы, русские офицеры, должны забыть о прошлых разногласиях и встать единым строем против германского фашизма.

– Так-то оно так, – Деникин в раздумье поглаживал свою седую бороду. – Иван Леонович, вы можете дать слово, что у нас в Совде… простите, в Советском Союзе, не тронут хотя бы Марину?

– Антон Иванович, – сказал Федорцов, – я могу дать вам слово, что вы, ваша супруга и ваша дочь в СССР будете находиться в полной безопасности, и будете обеспечены всем необходимым. Только решайтесь быстрее, время идет…