Георгий Зотов - Череп Субботы

Каледин кивнул. Дело было даже не в самом августе,а в его окружении. Экономический кризис жрал «Стабфондъ», как псих конфеты, и деньги в империи не гнушались извлекать из всего, что можно, – а уж особенно из того, что нельзя. Полгода назад особым императорским указом ради пополнения бюджета выставили на открытый аукцион аренду могил знаменитостей. Арендаторы сразу же нашлись. Мавзолей Шаляпина на Красной площади взял купец Абрамович (вход туда теперь стоил 10 евро), Патриаршую усыпальницу в храме Христа Спасителя – «король алюминия» Мохоров, а захоронение Пушкина досталось хозяину магазинов «Комарадо», купцу Степану Чичмаркову. Ровесник князя, Чичмарков среди степенного купечества слыл отморозком и прославился одной рекламной провокацией:

В «Комарадо» я зашел –

Цены там просто песец!

Щиты с такой рекламой вызвали дикий скандал, но это лишь сработало на популярность. Экстравагантный Чичмарков вхож к обоим государям; думается, ограбление могилы шокировало купца будь здоров – он не преминет надавить, чтобы расследование шло быстрее. Еще бы: кто из поклонников заплатит бабло за лицезрение могилы поэта… если доподлинно известно, что самого поэта в ней нет? А ведь скандалист Чичмарков выложил за аренду склепа 5 миллионов евро… за такие бабки он все МВД до печенок проест. Что ни говори, а Муравьеву сейчас точно не позавидуешь.

– Баронесса тоже едет с нами? – спросил Кропоткин, масляными глазами глядя на Алису. – Ведь профессор в таком горе… вдруг психолог нужен?

– С удовольствием, – обворожительно улыбнулась Алиса.

Каледин наклонился к княжескому уху. Положив руку на эфес сабли  [5], он что-то ласково прошептал и кивнул в сторону двери. Лицо князя вытянулось, он заморгал обоими глазами. Щеки беспомощно обвисли.

– Эээээ… я имел в виду, что мы подвезем баронессу до дома, – сказал он, отвернувшись. – Сейчас слишком рано… да и вообще уже… да-с…

– Не надо, – отрезала Алиса. – Сама доеду, у меня машина есть. Всего наилучшего, господа. Если понадоблюсь, мой мобильный включен.

…Проходя мимо Каледина, она больно наступила ему на ногу.

Август никак не мог проснуться. Он бесцельно ощупывал руками подушку, находясь между реальностью и сном. Что это было? Почему он не спит? Ах да, забыл. С минуту назад его разбудил министр двора, граф Шкуро: позвонил по спецсвязи. Неприятная новость… даже неважно какая. Весь мир состоит из неприятных новостей – по крайней мере, последний год.

Цезарь тоже пробудился. Спешно накинув халат, он полусидел на соседней кровати, опираясь спиной о желтую подушку с вышивкой, и искоса поглядывал на соправителя. В марте 2008 года государь император помпезно отрекся от престола и удалился на покой: копируя стиль римского императора Диоклетиана, он решил жить в деревне, предаваясь философии и сельскому хозяйству. Через неделю все пошло наперекосяк: выписанные из Австралии кролики отказались есть элитные корма и дружно передохли. Когда в огороде царской дачи завяла последняя морковь, пришлось спасать положение. ТВ объявило, что императора не так поняли – состоялось совсем не отречение, а всего лишь «кратковременный отпуск». Ровнехонько на Пасху оба государя были провозглашены в Успенском соборе соправителями – «старшим» (августом) и «младшим» (цезарем). Важные эксперты-историки, нанятые пресс-службой Кремля, по всем каналам объясняли в ток-шоу – это возвращение к корням, так издревле было принято в Римской империи… а Москву неспроста называют «третьим Римом». Из Грановитой палаты срочно извлекли двойной трон, чье сиденье в XVII веке делила пара соправителей из династии Романовых – Иван Пятый и Петр Первый  [6]. К сожалению, никто не учел, что трон «заточен» под царей-мальчиков – цезаря, как правило, сдвигали на самый краешек. Один раз он едва оттуда не упал.

Сознание понемногу возвращалось к августу. Зевнув, он хмуро осмотрел лицо цезаря. Тот с кроткой робостью улыбнулся, угадывая последствия.

– Что-то ты не очень здесь смотришься, – сказал август.

– В каком смысле? – осторожно удивился цезарь.

– В прямом, – объяснил старший император. – Я вообще-то тебя под цвет обоев в спальне подбирал. А теперь вижу – ничуть не гармонируешь.

Цезарь опустил взгляд. Человек небольшого роста, с умными глазами, но совершенно незаметной внешностью (из тех, что называют серой), он еще два года назад занимал должность царского лейб-пасечника. И даже с перепоя (хотя и не пил) не мог себе представить назначение государевым преемником. В дворцовых кулуарах ходили слухи: дескать, сам-то цезарь существо спокойное и мягкое (в общении с пчелами иначе нельзя), и с радостью, допусти его до власти, разрешил бы в империи различные послабления. Однако до власти цезаря никто не допускал. В основном младший император посещал цветочные выставки, вручал награды за сериалы и присутствовал на открытии заведений общепита. Август, оторвавшись от кроликов, первый месяц был на полшага от того, чтобы приказать экс-пасечнику отречься. Но позже грянул кризис, и август мудро рассудил: ни к чему, чтобы шишки от подданных сыпались только на него одного. Пусть паренек посидит на краешке трона, а впоследствии, когда экономика поправится, он объявит, что хочет вернуться к пчелам. Экономика же, как назло, с каждым месяцем норовила сдохнуть: наличие цезаря, увы, приходилось терпеть – вместе с особенностями древнеримского этикета. По примеру тетрархии  [7]Диоклетиана, протокол вынуждал их почивать в одной спальне, причем кровати соправителей были установлены в разных углах будуара  [8]. Стены царства Морфея дизайнер отделал под слоновую кость, а садовник увил ползучими персидскими розами, оплетающими обои на манер плюща. Роскошная кровать августа имела в изголовье золоченого орла, ложе цезаря оформили подешевле, взяв мебель от предыдущих царей. Шикарная люстра барахлила – она включалась ночью, когда не надо, и разбрасывала розовые лепестки – рецепт императора Элагабала. Ближе к люстре на стенах были закреплены специальные рычаги: страховка от обрушения потолка – этот метод заимствовали у Нерона. Копируя иные тонкости нероновского стиля, оба государя общались с чиновниками, попивая в постели утренний какао. Август часто задумывался: не перегнули ли они с подражанием Риму? «Имперская газета» считала, что по сравнению с самодержавием это даже демократично: в XIX веке царь Александр II Освободитель принимал докладчиков сидя на ночном горшке за ширмой и покуривая кальян.

…Лакеи в ночных халатах из парчи услужливо распахнули перед визитером двери в спальню. Тайный советник Муравьев, с ходу оценив обстановку, поклонился с очень дальновидным расчетом – не кому-либо одному из сонных императоров, а как бы пространству между их кроватями.