Николай Грубов - Человеческий предел

А вас как?

– Меня зовут Рустам, а брата Матсур, мы с ним близнецы.

– Ну, вот и славно. Так кто пойдет в госпиталь?

– Мне придется, Рустам хоть и ветеринар, но с медициной знаком не понаслышке, не то, что я. А что делать, если не смогу попасть в госпиталь?

– Ты уж постарайся. В милицию обращаться не надо, в той банде я видел несколько человек в милицейской форме. Давай беги, у нас раненые. Рустам дуй в квартиру Ольгиных, все, что найдешь из медицины тащи сюда, а я тебя подстрахую.

Ребята разбежались, а я стал осматриваться вокруг, раньше было не до того. Жуткое зрелище! Трупы валялись по всему двору, над ними кружились тучи мух, рядом с ними убитые собаки. Меня стошнило, когда я стал стаскивать с проезжей части на газон трупы людей и собак. Никогда воочию не видел столько убитых мирных жителей. Один раз, правда, что-то подобное еще в Афгане видел, но то были люди с оружием в руках.

В это время во двор въехала машина с моими знакомыми мародерами. Видимо моя наводка дала результат и машина нашлась. Это был ГАЗ-51 с тентом. Они, не обращая на меня внимания, проехали к магазину.

Выскочивший из подъезда Рустам размахивал медицинской сумкой, явно он нашел медикаменты. Мы с ним побежали к моему складу. Открыв, я провел его в подвал, где скрывались пострадавшие соседи. Рустам сразу бросился к твоим, обнял по очереди детей и склонился над раненой.

– Шайтан, я же воды не набрал. Абилдухан придется вам сгонять за водой, желательно горячей и чистые полотенца или ткань тоже найдите, а я пока начну осматривать раненых.

Прикрыв дверь гаража, и убедившись, что рядом никого нет, я побежал к себе домой. Взял чистую простынь и два полотенца, которые нашлись в разгромленной и разграбленной квартире и, наполнив ведро водой, я поспешил обратно. Выйдя из подъезда, я услышал выстрелы в районе магазина.

– Наверное, кто-то еще решил пограбить магазин, и наткнулись на предыдущих любителей халявы – подумал я и, не отвлекаясь, поспешил к своему гаражу.

Обрабатывая довольно умело раненых, Рустам сказал, что если вдруг не получиться с помощью из госпиталя, то надо всех перевезти к ним домой, но для этого нужен будет транспорт, раненые сами не дойдут, а здесь оставлять не стоит, не те условия.

– А может лучше переждать здесь? Должны же, навести порядок, и прекратить это безобразие, у нас же есть милиция, войска стоят в городе. Да и опасно в городе появляться стало, ты же знаешь?

Рустам, продолжая бинтовать раненую женщину, сказал:

– Я с тобой согласен. Лучше конечно чтобы мы смогли их доставить в госпиталь, тут специалисты нужны, а я всего лишь ветеринар. Но вдруг что-то пойдет не так, обстановка в городе очень не простая. Делят власть, нам-то она без разницы, а вот многие считают, что именно они могут управлять ситуацией, так как надо. Поэтому вооружаются и пытаются с помощью оружия что-то решить в свою пользу. А русским поступил приказ, ни во что не вмешиваться, и не вступать ни в какие разборки местных. Это нам сказали сами военнослужащие, когда ухолили с нефтебазы, которая находиться возле моей конефермы. Ты же, наверное, обратил внимание, сколько скопилось народу на вокзале и в аэропорту. Все они стремятся покинуть город как можно быстрее. Я бы тоже уехал сейчас куда подальше, чтобы переждать беспорядки, но не могу. У меня родители тут, братья, сестры. Да и коней не хочется бросать, ведь эту породу мы уже почти двадцать лет выводим, Таких лошадей ни у кого нет. Брошу их, пропадут, или растащат.

– А что там больше никого нет что ли, ты же не один ими занимаешься? – удивился я.

– Почему один, нет, конечно. Есть директор, который там почти не бывает, он все больше по командировкам мотается, рекламирует лошадей, продажей их занимается. Есть два ученых селекционера, но те только работой занимаются, ни во что другое не вникают. Есть зам директора по хозчасти, но как мне кажется, он заинтересован не в лошадях, а в том, как бы свой карман набить, ну и обслуживающий персонал, конюхи, тренеры. Но я почему-то боюсь, что все они ринутся при этой неразберихе растаскивать по себе и по знакомым все, что имеется на конеферме. А ведь каждая лошадь стоит немного – немало где-то около трехсот – пятисот тысяч долларов, а их у нас почти 80 голов. Сейчас еще корм есть, а если беспорядки продолжатся или вот такие же отморозки нападут и перестреляют лошадей? У нас только у охраны хоть какое-то оружие есть, и все, защищаться от вооруженной банды мы не в состоянии. И так весь год сидели как на пороховой бочке. Желающих поживится за чужой счет, хоть отбавляй. Я всех своих собрал там, хоть какая-то помощь, плохо, что оружия у нас почти нет никакого.

– А где ваша конеферма находится, я что-то не в курсе?

– За городом, сорок километров где-то до нее, около городка Росит. Мы как раз собирались перегонять табун на джайлау, в горы, у нас есть специальные пастбища в горах. Еще весной хотели уйти, но тут сель прошла, а там ведь горы, пока разведали как там с обстановкой, а тут еще вооруженные разборки пошли, короче только сейчас решили уходить. Видимо там будем базироваться. Сколько там пробудем, неизвестно, но, по всей видимости, надолго, если не на постоянку. Табун растет, и здешние условия для нас стали маловаты, не подходят по многим причинам. Завхоз уже уехал туда, корма запасать на зиму. Ни разу еще на зимовку там не оставались. Не знаю, справимся ли со всем этим? Опыта нет, да и не все рабочие могут выехать, боятся все, не будет ли хуже. Но уходить надо, здесь корма совсем не осталось, а поставки прекратились. Да и опасно стало тут, не знаешь, что от кого ожидать. Все перепуталось, уже и на соседа смотреть приходится как на врага, неприятно все это, но такой вот расклад. Ты и сам все не хуже меня понимаешь, после всего, что тут произошло.

Решили обратиться за помощью к военным, но те сидят в своих гарнизонах и, ни во что не вмешиваются. Как им приказали в 91-ом не вмешиваться в разборки местных, так они и не вмешиваются. Уже почти все российские части выведены в Россию. А те, кто остались, не могут понять, что им делать. Обеспечения то нет, обстановка что здесь, что в России непонятная, да и нафик русским воякам нужны все эти заморочки, что устроили местные.

Поэтому и не уехал никуда, да и, в конце концов, все равно этих новых басмачей к порядку призовут. Жалко до слез коней, если не продадут, так угробят, а тут итог селекционной работы, итог очень большой и долголетней работы.

– Я тебя понимаю. И вот что! Я могу тебе помочь. Ведь у меня есть оружие, не законное правда, но ведь сторонникам Набиева оружие выдавали и безо всяких документов, да и кто против оружия будет что-то говорить. Но взамен и ты мне окажешь услугу.

– Что же за услуга? Сразу говорю, коней не дам!