Николай Грубов - Человеческий предел

– Ну, что же, хоть мне и не хочется вспоминать кое-что, но придется. Вы меня не перебивайте только, потом трудно будет опять настраиваться на продолжение рассказа.

Как вы, наверное, помните, я поступил в Рязанское училище ВДВ, но не все знают, что мне предложили учиться в 14 роте отдельного батальона, где программа обучения в корне отличалась от общеучилищной программы. Взять хотя бы то, что мне пришлось, изучать дари – афганский язык, наиболее распространенный в Афганистане и фарси тоже. Да и вся программа обучения в целом сильно отличалась. Нам приходилось изучать и практически нарабатывать многие специфические навыки и умения. Например, такой момент. При постоянной общефизической подготовке, которая тоже была не простой, для нас нормой было применение обычного спецназовского норматива – «четыре колена по пять кэме». Это значит при полной снаряге бежать на двадцать километров. Дают тебе на карте маршрут с «привязанными точками» и вперед. Это называлось подготовка бойцов с очень высокой общефизической подготовкой. Кроме этого приходилось учиться, метко стрелять из различных положений, в том числе ночью с применением ПНВ, и из бесшумного оружия. Уметь скрытно передвигаться на местности, маскироваться, в том числе в горах и пустыне. Читать карту, уметь действовать в кишлаках в темноте. Приемы самбо и карате в бою и при захвате пленных, а также и при снятии часовых. Уметь восстанавливаться после больших перегрузок. Обязательно знание основ медицины и умение оказать первую помощь при ранениях.

Много еще чего мы изучали в течение четырех лет, и честно говоря, мне это нравилось, и я весь отдавался учебе. После окончания училища меня должны были направить в Печорский учебный полк, в школу прапорщиков, командиром учебного взвода, но тут вклинилось решение командования ВДВ о создании специальных групп диверсантов – снайперов по типу американских. Такие же «специалисты» применялись и моджахедами в Афганистане, которые очень результативно действовали против противника. А так как я был мастер спорта по стрельбе то меня, и направили на дальнейшую специализацию.

Группа была не большой, 22 человека всего. Была она первой в потоке и на нас отрабатывали программу обучения подобных подразделений. Это уже после нас ввели трехгодичное обучение, а нам пришлось за год пройти это «чудо» созданное необузданной фантазией вышестоящего командования, мало знакомого с реальностью современного боя таких специфических подразделений. Поэтому впихивали в нас что нужно и что не нужно.

Направление было выбрано правильно. Узкая специализация по трем направлениям. Снайпер-подрывник-разведчик, а дополнительно пришлось изучать горную подготовку, парашютную подготовку, работу с местным населением и сбор информации, страноведение, иностранный язык, радиосвязь. Я уж не говорю о стрелковой подготовке и физической. Это вообще запредельно. Где они только срисовали такую закрученную программу? Не понятно. Но я им благодарен, было очень трудно, невозможно трудно, но мы выстояли.

Не так ли Пьеро?

Да, да именно там я и познакомился с ним. Мы не называли друг друга по именам, да мы и не знали ни фамилии, ни имени друг друга, только по кличкам, или вернее по позывным. Мне дали имя «Скиф», а ему «Пьеро». То, что он оказывается Викшрайтис, я только здесь и узнал. Времени для общения при такой подготовке просто не было, но все равно мы знали друг друга. Правда, после того, как раскидали нас по подразделениям, я ни про кого даже не слышал. Только я и напарник, и все.

У меня в напарниках оказалась девушка, Пьеро ее должен хорошо помнить, она тоже была с Прибалтики. Тоже можно сказать «подопытный кролик». Единственная девушка, и я всегда с ужасом за ней наблюдал и все ждал, когда она попросит пощады, и ее переведут в другое подразделение, но надо отдать ей должное, она так и не попросилась никуда, так и закончила со всеми вместе эту «школу». Позывной у нее был немного странный «Мужик», он ей нисколько не подходил. Очень умная, скромная. Я бы даже сказал интеллигентная девушка. Про себя не любила говорить и очень не любила ухаживаний, прямо какая-то феминистка

Вот она и досталась мне в напарники, кстати, она тоже мастер спорта по стрельбе

Прибыли после окончания в город Асадабад, где дислоцировался десантно-штурмовой батальон под командованием капитана Быкова. Провинция Кунар отличалась высокогорьем и тем, что почти все караванные маршруты проходили по своеобразной цепи укрепленных районов моджахедов. Капитан впервые применил здесь тактику штурмовых действий и внезапных налетов на укрепрайоны и отдельные их элементы. Хоть и было это очень рискованно и приводило к большим потерям, но и моджахеды при этих налетах несли невосполнимые потери.

Отряд, куда попал вначале молодой лейтенант и прапорщик Эльза, так звали мою напарницу, как и все разведотряды, занимался в основном обнаружением, а затем и подготовкой засад на караваны, а если караван небольшой, то и уничтожением или захватом его.

Я вначале думал, что караван это караван из автомашин в сопровождении боевой техники, но когда впервые увидел Афганскую колонну, то слегка был шокирован.

Колонна в моем понятии это колонна из машин, БТР и танков. А то, что было передо мной, это колонной можно назвать только при сильном воображении. Десятка полтора ишаков при охране идущей пешком это были видимо и машины и танки. Но когда увидел дорогу, по которой передвигалась колонна, то понял, что другого тут и быть не может. Эта тропа, идущая по горным кручам, по серпантинам, то вверх, то вниз, другого транспорта и не предполагала. Ишаки, нагруженные под завязку, с трудом продвигались по этой дороге, и естественно, если колонну встречала засада уйти можно только с боем, что практически было невозможно сделать.

Поэтому караванные тропы у моджахедов были не одни и теже, они менялись. Менялось время, иногда пускались ложные караваны с целью выявить засаду, или вперед пускали разведгруппу, а по соседним тропам шли группы поддержки. Короче у них своя тактика и не везде мы могли выставлять засады. Вот для этой цели и применяясь разведгруппы. В одной из которых, и нам с Эльзой, пришлось действовать и набираться опыта.

Было трудно. Представьте себе одно только снаряжение, или как у нас там говорили боевую выкладку для каждого разведчика-десантника: паек на трое суток, вооружение и боеприпасы, плащ-палатка, малая саперная лопата, фляги с водой 2-3 штуки по 1,7 литра, комбинированный котелок, ложка, индивидуальный пакет, солнцезащитные очки, маскировочный костюм, иногда свитер. Самодельный «лифчик», который помогал правильно распределить магазины с патронами, гранатами и запалами, осветительные ракеты, самодельное брезентовое укрытие от дождя и снега, нож десантника. Это только то, что всегда с собой. А если задание предполагало, и другие задачи то тут могли быть и взрывчатка, и радиостанция более мощная и естественно габаритнее, запасные аккумуляторы для неё, мины, АГС со станком и выстрелами, СПГ с теми же выстрелами. А ишаков нам не положено. Мы сами не хуже их все это прём на себе. Те пятьдесят килограммов, что нёс десантник на себе по горным дорогам-тропам – это что-то, и без той подготовки, что я получил, мне было бы очень тяжко. Я видел, как молодым бойцам, пришедшим сюда после шестимесячной подготовки, эти выходы давались очень тяжело, поэтому в наших группах в основном были или контрактники, или такие как я и Эльза.