Александр Золотько - Цель - Перл-Харбор

— Как он пожелает?

— Как он пожелает, — кивнул Орлов. — Вы установили такие правила и обещали мне, в обмен на мое честное слово, правила не нарушать. Не так?

Игрок задумчиво поболтал вино в бокале. Слишком резко — несколько капель вылетели на белоснежную скатерть.

— Вы правы, — сказал наконец Игрок. — Тут — вы правы. Игра есть игра, и правила есть правила. Их нельзя менять на ходу, даже если они нас не устраивают. Можете и дальше играть со своими игрушками. Но вы сами сказали — я сдаю карты. Добавлю — я указываю цель игры. А вы делаете то, что я говорю. Как с тем древним городом. Привезти в прошлое «катюши», нанести удар снарядами с отравляющим газом, увезти «катюши»…

Игрок искоса посмотрел на Орлова, словно ожидая от того вопроса. Но Орлов молчал.

— Вы забавный человек, Даниил Ефимович. — Игрок допил вино. — Вы себе кажетесь взрослым и самостоятельным, но на самом деле… Вам же до смерти хочется спросить, что это был за город. Зачем мы с вами его уничтожили, что обрекло несколько тысяч человек на мучительную смерть? Ведь хотите, но думаете, что взрослым мальчикам не к лицу такое любопытство. А хотите, я вам и так скажу? По дружбе.

— По дружбе? — со странной интонацией спросил Орлов.

— А мы разве не друзья? — очень удивился Игрок. — Разве вы не испытали ко мне дружеских чувств, когда я предложил вам жизнь? Тогда, в двадцатом? Неужели забыли?

… Чахлая роща из акаций, пронизываемая насквозь ветром и пулями. «Маузер», который с каждым выстрелом становится все легче и легче, пытается взлететь кверху, прижаться дулом к виску Орлова, предложить выход — жестокий, но честный.

Женька Корелин загнал-таки своего старого приятеля и брата своей жены в ловушку. Загнал и не выпустит — слишком много всего накопилось, даже если не считать двух приговоров революционного трибунала и трех личных приказов Правителя Юга России уничтожить предателя, нарушившего присягу. Поручика Орлова ни белые, ни красные не собирались брать живым. Женьку было даже немного жаль — Орлов умрет в этой рощице, неподалеку от Феодосии, а ему придется с этим жить дальше и как-то рассказать об этом своей жене… Убил я твоего брата, скажет Женька, своей рукой убил, а жена ему…

Да какое дело Орлову до того, что будут о нем говорить после смерти? Орлов понимает, что «маузер» прав. Что не стоит так поступать с Женькой Корелиным, нужно снять с него грех убийства друга, пусть бывшего, и взять этот грех на себя…

«Маузер» наконец припал дулом к виску Орлова.

Указательный палец лег на спусковой крючок. Мелькнула мысль проверить — а точно ли в пистолете последний патрон, может, просчитался в горячке и можно немного повременить со смертью, еще раз выстрелить в кого-то из красных… Чушь, сказал себе Орлов, не мог он просчитаться. Все точно — последняя пуля в стволе. Билет на свободу.

Вот сейчас, подумал Орлов. Можно, конечно, подождать, когда красные наконец сообразят, что загнанный враг революции и белобандит не будет стрелять, дождаться, когда Женька войдет в рощу, и застрелиться у него на глазах, весело подмигнув. Или нельзя? Женька быстро стреляет, влепит пулю в локоть — и все. И допросы. С Женьки станется в последний момент не убить брата своей жены.

Орлов вздохнул. Сейчас. Вот никогда не думал, что будет так тяжело. Всегда полагал, что сделает ПОСЛЕДНИЙ выстрел не задумываясь, легко.

— Закурить не найдется? — прозвучало вдруг сзади.

Если бы Игрок тогда сказал что-то другое… Окликнул бы, позвал по имени, крикнул, чтобы не стрелялся поручик, то Орлов нажал бы на спуск, но вот это «закурить» застало его врасплох.

— Что? — только и смог он спросить, оглянувшись через плечо.

— Закурить нет? — Мужчина лет тридцати стоял, прислонившись плечом к дереву, и держал в руке раскрытый портсигар. — Все выкурил, вот, полюбуйтесь.

— Какого?.. — пробормотал Орлов.

— Значит, нету… — печально протянул мужчина.

У него было странное лицо. На первый взгляд — моложавое, гладкое, без морщин, будто детское. Но потом начинало казаться, что кожа на лице — ненастоящая, что и не кожа это вовсе, а гладкое лакированное папье-маше. Как у куклы. Или у маски.

— Нету… А вы жить хотите, господин Орлов? — спросил мужчина.

Палец Орлова снова лег на спуск.

— Нет-нет-нет! — Мужчина вытянул вперед руку. — Не в плен, ни в коем случае! Жить и быть свободным — хотите?

«Маузер» немного разочарованно лег на землю у бедра поручика. Этого не может быть, подумал Орлов.

— Я вас выведу, — сказал мужчина.

Пуля, выпущенная кем-то из красных, ударилась в дерево над самой головой чужака, вырвала несколько щепок.

— Тут становится неуютно, — сказал мужчина.

— Кто вы? — спросил Орлов.

— Да какая вам разница? Я тот, кто может спасти вам жизнь и предложить очень интересную работу. Причем, что вас должно особенно заинтересовать, не на красных, не на белых и даже не на бандитов. Много путешествий, приключений, защита человечества, можно сказать, а иногда даже и его спасение… Хотите?

— Кто вы? — повторил Орлов.

— Я ничего не стану от вас сейчас требовать. — Пуля просвистела между Орловым и чужаком. — Вы сами сделаете свой выбор в более спокойном месте. Сейчас от вас нужно только решение — жить или умереть. Ваш выбор?

— Как вас зовут? — Орлов встал с холодной земли, держа пистолет в опущенной руке.

— Зовите меня Игроком, — сказал Игрок. — Этого достаточно?

— Достаточно, — сказал Орлов.

— Да бог с ним, с городом… — сказал наконец Игрок, так и не дождавшись ответа Орлова. — Сколько их еще будет… Собственно, я и не собирался требовать от вас смерти Залесского, я хотел напомнить вам, что именно я решаю, кого привлечь к выполнению той или иной задачи. Я сдаю карты. И как бы вам ни нравился мой выбор — будет именно так, как сказал я. Правила — они неизменны. Тут мы с вами совершенно солидарны. А вот, кстати, и ваше мясо…

Подошел официант и поставил тарелку перед Орловым.

— Вы кушайте. — Игрок откинулся на спинку стула. — У нас еще есть много времени. Вы, конечно, потратили его во множестве и, с моей точки зрения, впустую, но ничего катастрофического не произошло. И, надеюсь, не произойдет. Я уверен, что задача будет решена. Мы с вами выиграем этот раунд. Приятного аппетита!

— Простите, пожалуйста, вы — Торопов? — Вопрос прозвучал неожиданно, Торопов только-только вышел из подъезда и замер на мгновение, ослепленный утренним солнцем. — Андрей Владимирович?

Торопов посмотрел на спросившего — лицо незнакомое. Невысокий, крепкий. Кожа на скулах обветрена, словно человек часто бывает на свежем воздухе и при не слишком хорошей погоде. Серый длинный плащ, не модный, не современного покроя, но производит впечатление добротности и респектабельности.