Квинт Лициний

В приглушенной полутьме вдоль стены боязливо жались мальчишки, отчаянно пытаясь придать себе вид поуверенней. Получалось не очень. У окон, сбившись в кружки, щебетали девчата, время от времени прошивая быстрой очередью взгляда шеренгу ростовых мишеней напротив. Небольшое число храбрецов, вызывая у остальных восхищение пополам с плохо скрываемой завистью, топталось в центре зала – парни довольно неуклюже, девчонки, напротив, вполне грациозно. Пластика у них в крови, понятное дело. Паштет дёргался рядом с Иркой – ну, хоть у него всё в порядке. Хм… Тома тоже танцевала, вполоборота ко мне. Меня остро укололо недовольство: я там страдаю, понимаешь, а она веселится…

Ладно, сам виноват. Я прислушался к песне – вроде бы пошёл последний куплет, и направился к цели, чувствуя, как ко мне прикипели десятки заинтересованных взглядов. щёки загорелиь, сердце бешено заколотилось где-то в горле. Яся, поймав взглядом мое продвижение, наклонилась и что-то коротко шепнула Томе на ушко. Прозвучали последние ноты, и мы встретились глазами. Делаю два последних шага и, приподняв руки, говорю самые важные слова:

— Я был не прав, извини.

Мы кружимся в медляке, под хрипловато-чувственное «Et si tu n'existais pas» Джо Дассена. Вокруг танцевали «по-пионерски»: у девушек руки вздёрнутые, как у богомола, локти надёжно разделяли обоих, а ладони на плечах фиксировали партнера на приемлемой дистанцию. Впрочем, были и исключения – некоторые пары сливались так, что хотелось смущенно отвести глаза, дабы не мешать людям заниматься важным для них обоих делом. Я же по привычке встал в позицию с откинутой вбок одной рукой и второй ладонью на талии партнерши, и теперь мы собирали недоуменные взгляды соседних пар.

— Кстати, я нашёл решение своей проблемы, — чуть запрокинув голову, безуспешно попытался добиться того, чтоб наши глаза были на одной высоте. — Обещаю вырасти к осени. Буду выше тебя… если без каблуков.

Легко такое говорить, помня, как за лето перед девятым классом рванул на двенадцать сантиметров.

— Не выше, а длиннее, — усмехнулась Тома.

— Томочка, у нас экзамен по геометрии в этом году, а ты до сих пор не запомнила, что если в высоту – то выше. Длиннее – это если мы оба ляжем.

— Никуда мы ложиться не будем, — щёки у неё слегка потемнели. Продумав, добавила спокойнее. — И всё равно – длиннее!

— Ладно, согласен. Готов перейти на неевклидову геометрию. Первый пункт аксиоматики – я буду длиннее тебя по всем осям. Видишь, как легко договориться со мной по наиболее важным для тебя вопросам?

Медленный танец, к моему огромному сожалению, быстро закончился, и грянула энергичная "Санта Эсмеральда". Девчонки, собравшись в кружок, веселым хором подпевали «Don't let me be misunderstood», я смело затесался в их ряды и постарался наработать приобретённое умение. Хип-хоп и поппинг я признал слишком революционным и отложил на будущее, а вот встраивание элементов шаффла в полотно школьной дискотеки мне показалось вполне уместным. Даже с учетом моей неловкости, что-то начало уже получаться – невесомо скольжу над полом лунатической походкой, ощущая себя в перекрестье заинтересованных взоров.

— Что-то ты лихо разошелся, Дюш, — задорно бросила мне Женька в лихом развороте.

— Легко на сердце от песни веселой, — парирую я, подмигнув. И, правда, легко. Очень.

Хозяин этого кабинета настолько скромен, что во внутреннем телефонном справочнике ЦК КПСС он – единственный, чья фамилия не печатается. Простая строчка «зав. сектором органов КГБ» в разделе Отдела административных органов ЦК КПСС – и все. А вот власть у него – колоссальная. Именно он принимает окончательное решение о кадровых назначениях в Конторе, визируя или не визируя, такое тоже случалось, решения Андропова. Сюда, в этот кабинет, руководители управлений и служб КГБ обязаны дублировать все важные сообщения и, особенно, сигналы , чтобы Партия могла уверенно контролировать покорность органов.

И не важно, что Председатель КГБ входит в Политбюро и неоднократно проверен на преданность и партии и Генеральному секретарю. Не важно, что он обложен замами, Цвигуном и Циневым, преданными лично Брежневу. В системе есть ещё один важный противовес, который бдит, выслеживая малейшие признаки бонапартизма и нелояльности.

За полчаса до конца рабочего дня в этом кабинете раздался звонок секретарши:

— Олег Иванович, к вам офицер фельдсвязи.

— Пусть заходит, — бросил он в трубку и привычно убрал документы в папку.

Тяжёлая дубовая дверь приоткрылась, и на пороге возник знакомый подполковник с оливковой сумкой-баулом в левой руке.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — четко откозырял он.

— Проходи, давай, что там у тебя в «Феде» для меня.

— Пакет из шестерки ОТУ, — доложил, сдержанно улыбнувшись, фельдъегерь и достал из «вечной» сумки светло-зелёный конверт.

Олег Иванович неторопливо проверил целостность, прочёл квитанцию, хмыкнув на метке «срочно», поставил время и расписался.

Когда за визитером закрылась дверь, он ещё немного посверлил взглядом лежащую на столешнице доставку, но так и не смог придумать причину по которой служба перлюстрации использовала столь необычную для них пометку «срочно». Как назло, в голову лезло только что-то непотребное из анекдотов про Штирлица. Ещё раз невнятно хмыкнув, он аккуратно отстриг ножницами край конверта, извлек вложение и, развернув первый лист, прочёл:

Сов. секретно

Председателю КГБ при Совете Министров СССР

фельд-почтой, срочно

Копия: Зав. сектором органов КГБ Отдела административных органов ЦК КПСС

(для сведения)

СЛУЖЕБНОЕ ПИСЬМО

Настоящим докладываю, что 28 марта в 15:25 контролером перлюстрации почтовой корреспонденции прапорщиком ГУСЕВОЙ А.И. при проверке корреспонденции, направленной по адресам списка 3, обнаружено вложение (Приложение 1), содержащее признаки государственной тайны.

Письмо отправлено 25 марта из г. Ленинград, обратный адрес указан.

Адресат письма – начальник ВГУ КГБ генерал-лейтенант ГРИГОРЕНКО Г.Ф.

В соответствии с п.23.4 инструкции 09/сс-69 доставка письма приостановлена. Прошу указаний относительно дальнейших действий.

Начальник 6 отдела ОТУ КГБ

полковник СМИРНОВ Г.И.

28 марта 1977 г.

Отложив служебное письмо в сторону, генерал взялся за приложения.

— Чёрт, — пробормотал после второго абзаца, наливаясь краснотой. — Чёрт, чёрт…

Возбужденно раскачиваясь в кресле, дочитал до конца и, закрыв глаза, откинулся на спинку, впрессовывая текст в тренированную память. Через минуту встрепенулся, медленно прочёл ещё раз и потянулся к телефону: