Вадим Полищук - «Гремя огнем». Танковый взвод из будущего

— Чего такой грустный?

Прапорщик и в самом деле был не весел.

— Да Чансолин, чтоб его, говорят, в последнее время силу набрал, на воинские команды нападать начал. А нас идет всего пятнадцать штыков, и идем не знаем куда.

Куда идти за фуражом, действительно представляли плохо, куда-то в направлении Гирина. Русских войск в этом районе не было, китайцы остались на местах, а интенданты добраться еще не успели. Следовательно, там должны были быть значительные запасы фуража. Вот только хунхузы… И карт района фуражировки не было никаких. Нет, в штабах какие-то были, да и те слишком мелкого масштаба, неточные и в огромном дефиците.

— Пулемет с собой возьмите.

Эта идея в голову Сергея пришла внезапно. Это в сорок пятом пулемет — привычное оружие, наличие которого в пехотном подразделении подразумевалось само собой разумеющимся, а в девятьсот пятом непривычное автоматическое оружие — грозная сила, само наличие которой вполне могло отпугнуть местных бандитов. Жаль, что пехотный ДП генералы увезли, но танковых-то в наличии целых пять штук. Поначалу загоревшийся прапорщик быстро сник.

— Пулемет — это, конечно, хорошо, только он ведь сам по себе не стреляет, к нему пулеметчики нужны.

За оставшееся до выхода время обучить кого-либо из идущих на фуражировку саперов обращению с пулеметом, может, и можно было, только толку от такого скоропалительного учения без практики… Но лейтенант и тут нашел выход.

— Можно у десантников добровольца поискать.

Доброволец нашелся неожиданно быстро. Им оказался длинный худой пехотинец, у которого раньше была СВТ.

— С пулеметом справишься?

— Справлюсь, я же кадровый.

Микола Чеботарь и в самом деле был кадровым красноармейцем. В том смысле, что в Красную Армию был призван еще в сороковом и войну встретил раньше всех во взводе. Только в сорок первом повоевать ему пришлось недолго. Полк попал в окружение, технику пришлось бросить. Потом был приказ «выходить из окружения мелкими группами». Микола и выходил, только никак не мог догнать фронт. Показалось, что война проиграна окончательно, тогда он и подался до дому, но винтовку СВТ, не эту, другую, не бросил.

Первое время никто его не трогал, ни полицаи, ни немцы. Дружок даже звал в охрану железной дороги, но Миколин батя вовремя вразумил тяжелым отцовским подзатыльником.

— Куди лизеш, дурень, а ну як советы повернутися?

До весны бывший красноармеец просидел дома, до тех пор, когда таких, как он, молодых и здоровых немцы не начали угонять в Германию. Не дожидаясь, пока за ним придут, Микола подался в лес. Вместе с винтовкой. Однако местность была совсем не партизанская, леса небольшие, поэтому местный отряд больше укрывался и маскировался, чем вел боевые действия. А в сорок четвертом советы действительно вернулись. Слякотным весенним днем по селу с лязгом проползла колонна серых с остатками белого зимнего камуфляжа танков, а уже на третий день в райцентре заработал военкомат.

Партизан Чеботарь и глазом моргнуть не успел, как после короткой проверки опять оказался в рядах Красной Армии. Сначала в стрелковой дивизии, а после ранения под польским городом Краковом — в мотострелковом батальоне танковой бригады. Там он и сменил мосинский карабин на СВТ. Сложную и капризную самозарядку никто не хотел брать, а Микола взял, привык он к ней за годы службы и партизанства. И не пожалел. Если бы в руках у него был прежний карабин, остался бы он в Будапеште, а так из троих венгров только один и успел пальнуть в его сторону. И промазал. А Микола — попал. Четыре патрона — три венгра. Нет, ППШ в такой ситуации был бы еще лучше, но в чистом поле против СВТ он не играет. Поэтому и дошел красноармеец Чеботарь со своей винтовкой аж до Маньчжурии, где пришлось ее сдать. Среди прочих образцов стрелкового оружия СВТ была отправлена капитаном Леруа в далекий Петербург.

Разобравшись с установкой тяжеленного высокого диска вместо привычного плоского «блина», Микола продемонстрировал лейтенанту с прапорщиком разборку-сборку ДТ и был зачислен в состав фуражиров. Почему пошел добровольцем? Да просто надоело на одном месте сидеть. Этот железнодорожный пакгауз у Чеботаря уже в печенках засел, а тут хоть какие-то новые впечатления.

Ранним утром, еще в сумерках, поскрипывая тележными колесами, отряд фуражиров тронулся в путь. Верст двадцать встречались только пустые деревни с ободранными крышами и пустыми проемами. Крыши пошли на корм лошадям, двери и окна на топливо. Разбитые китайские кумирни с осколками местных глиняных божков. Только изредка мелькала между фанзами какая-то тень, показывая, что деревня еще не совсем брошена. Караульщиками оставляли стариков, не способных выдержать неблизкий путь.

Приблизительно через час, после обеденного привала, фуражирам попалось первое обработанное поле, а за ним — населенная деревня. Появление фуражиров вызвало у китайцев переполох. Побросав работу, крестьяне устремились в деревню к фанзам. Когда фуражиры добрались до деревни, китайцы уже грузили свое имущество на повозки, готовясь покинуть свои жилища.

— Решили, что мы тут надолго останемся, — заметил кто-то из ездовых, — вот и бегут.

Переговоры с местными прапорщик Щербаков взял на себя. На все его разъяснения, что солдаты прибыли ненадолго, только за фуражом, никого обижать не будут и вскоре отправятся дальше, «манзы» только вежливо улыбались. «Капитана шибко шанго» и большие пальцы рук вверх. Любой русский офицер для них — капитан, вне зависимости от звания. Но миролюбивым заверениям прапорщика верили мало и продолжали собираться. На предложение продать продовольствие и фураж крестьяне только отрицательно качали головами. На вопрос: «Куда все делось?» — ответ был один: «Чансолин». Солдаты прошлись по дворам, убедились в отсутствии даже соломы, хунхузы выгребли все начисто.

— А где можно фураж найти?

Китайцы тут же дружно начали указывать в направлении Гирина.

— Шибко много чхумиза!

— Едем дальше, — принял решение офицер.

Однако такая же картина повторилась и в следующей деревне. И в следующей тоже. Бандиты Чансолина успели метлой пройтись по всей округе. Пришлось продолжить движение к неведомому Гирину, все дальше удаляясь от расположения своих войск.

Отряд всадников заметили издалека.

— Хунхузы!

Саперы спешно сдернули с плеч и расхватали с телег винтовки, защелкали затворами, Чеботарь, подхватив тяжеленную сумку с дисками, отбежал в сторону, чтобы передние телеги с лошадьми не перекрывали сектор обстрела. Плюхнувшись на землю, утвердил сошки пулемета, проверил установку прицела. Лязгнул взведенный затвор, палец лег на спусковой крючок. Группа всадников вписалась в прорезь прицела, теперь выровнять мушку… Осталось только дождаться команды и врезать струей свинца по людям и лошадям.