Александр Громов - Исландская карта. Русский аркан

— Жив он, твой ненаглядный, жив.

— Правда? — только и спросила Катенька, слабо ахнув.

— Думаю, правда. Ныне выкуп за мертвого никто платить не станет. Научены. Деньги против персоны.

— Да что ты такое мелешь! — рассердилась великая княжна. — Какой мертвый? Какой выкуп? Толком объясни!

Дмитрий Константинович покорно вздохнул.

— Известное тебе лицо в плену у исландцев. Выкуп: два миллиона золотых рублей. Пустячок.

Последнее слово было произнесено с сарказмом.

— Казна должна выплатить, — сейчас же выпалила Катенька, сжав кулачки, и даже ножкой притопнула.

— Не нашего с тобой ума это дело.

— Отчего же? — горячо возразила великая княжна. — Разве не папА отправил Николая Николаевича в это плавание? Кому же платить? Если не из казны, тогда из личных сумм…

Митенька согласно кивал в ответ, но что он думал, о том оставалось лишь гадать. Возможно, у него на языке вертелся вопрос: «Разве казна выкупала офицеров, попавших в чеченский плен, сгнивших во вшивых зинданах? Чем они хуже статского советника Лопухина? Точно так же исполняли свой долг… И разве мало русских моряков томится на угольных копях Шпицбергена? Если за каждого платить выкуп, государственный бюджет вылетит в трубу, а проблема решена не будет. Да и аморально платить пиратам!»

Нельзя отрицать, что голову Дмитрия Константиновича могло посетить и еще одно соображение: пленение или даже гибель Лопухина означает решение одной деликатной семейной проблемы. Великий князь мыслил по-государственному.

— …как честный человек папА обязан! — завершила горячую речь Катенька.

— Прежде всего он государь, — несколько туманно возразил Митя.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Ровным счетом ничего. Вопрос о выкупе будет так или иначе решен, будь уверена.

Сказать по правде, Катенька не была в этом уверена, но ничего более от брата не добилась. Слабо представляя себе механизмы закулисных дел (не вступать же с пиратами в официальные сношения!), она могла предположить дальнейшее лишь в самых общих чертах. В лучшем случае исландцам будет предложена вчетверо меньшая сумма. Вполне вероятно, их попытаются припугнуть, из чего вряд ли выйдет толк. Эта публика не из пугливых. Начнется долгий торг за сумму выкупа, и пока он будет продолжаться, Николай Николаевич останется в плену. Не исключено, что исландские висельники упрячут его в угольную преисподнюю Шпицбергена, дабы сделать русских более сговорчивыми. К тому же переговоры наверняка будут вестись не напрямую, а через посредников, что удлинит их. Время — не только деньги. В известных обстоятельствах время — жизнь. Пройдут долгие месяцы, прежде чем Николай Николаевич ступит на русскую землю — согбенный, с потухшим взглядом, с бесповоротно загубленным здоровьем…

И это еще в самом лучшем случае!

Решение стоило бессонной ночи. «Хоть бы всплакнула для приличия», — подумала Екатерина Константиновна, чуть забрезжил рассвет. Глаза остались сухими. Великая княжна не могла вспомнить, когда плакала в последний раз. Давно, очень давно. Еще в детстве, конечно. С тех пор — нет. Ну что это за барышня, которая не умеет выдавить из себя слезу без помощи лука! И неестественно, и невыгодно…

— У тебя круги под глазами, — сообщил ей наблюдательный, но недогадливый Митенька на прогулке после завтрака. — Неужели плакала?

Ответ был таким, что братец сбился с шага.

— Я выйду замуж за Франца-Леопольда.

— С условием? — догадался Дмитрий Константинович.

— Конечно. Великим князьям даруется на свадьбу один миллион рублей, не так ли?

— Совершенно верно. Такова традиция. Но прилично ли нам обсуждать это?..

— Мне нужны два миллиона и сейчас, — твердо заявила Катенька.

Братец даже на шаг отступил от неожиданности. Прозрев — сделал судорожный вдох.

— Побойся бога! Подумай, кто получит эти деньги!

— Мне все равно! Только бы он был жив. Разве я не вольна распоряжаться своими деньгами?

— Прости, но это деньги государственные…

— Казна не обеднеет!

Любезный брат Митенька лишь всплеснул руками и в перепалку не полез. Видно было к тому же, что сейчас его гораздо больше заботят не чувства сестры, а дела дальневосточного наместничества. Получить в управление территорию размером с пол-Европы, имея всего двадцать два года от роду, — это как пигмею бросить вызов великану.

— Ну хорошо, — вздохнул великий князь. — Что ты от меня-то хочешь?

— Поговори с папА.

— Так я и знал. А самой переговорить не проще ли будет?

Щеки великой княжны вспыхнули.

— Прости. Если ты настолько занят…

— Я занят, — вздохнул Дмитрий Константинович, — но я переговорю… Только не надо меня целовать, пожалуйста! Я считаю, что ты выдумала глупость. Зря ты решила играть роль героини античной трагедии. Самопожертвование тебе совсем не идет. Но это твоя глупость, не моя.

— Пусть глупость!

Женские аргументы, как правило, неотразимы. Митенька только руками развел. Пусть его рациональной душе не чужды были шалости — но возводить глупость в доблесть? Этого великий князь понять не мог.

— А, вот вы где! — тоненький голосок возвестил о появлении десятилетней Ольги Константиновны, младшей дочери государя. Голосок выдавал обиду на весь белый свет. Государь, недовольный более чем скромными успехами Оленьки в изучении родного языка, проявил крайнюю жестокость: приказал несносному учителю Розендалю продолжать заниматься с великой княжной и в Ливадии. У гимназистов каникулы? Ну и что? «Ты не гимназистка!» — гремел голос Константина Александровича.

И вот теперь вместо морских купаний, пикников и прочих удовольствий несчастная жертва великорусской грамматики ежедневно исписывала по десятку страниц под диктовку придиры-учителя. За каждую ошибку следовал разнос; за пять ошибок несносный тиран оставлял великую княжну без сладкого.

Вот и сейчас глаза Ольги Константиновны были на мокром месте.

— Привет страдательному залогу, — иронически поклонился Митенька.

Младшая великая княжна сердито сверкнула глазами. Только что она хотела пожаловаться на несчастную свою судьбу, чтобы ее утешили, но теперь рвалась в бой. Господь наградил обеих сестер одинаково твердым характером.

Однако великий князь боя не принял.

— Что на сей-то раз случилось? — вопросил он заинтересованно.

Оленька подумала и решила в словесную пикировку не лезть.

— Я написала «карова».

— Правда? — восхитился Митенька. — А как надо?

— Не знаю! Он не снизошел! Это вы, говорит, найдете в моем словаре, ваше высочество! Ничего, кроме словаря, не написал, а туда же — учит!

— Словари не пишут, а составляют, — поправил великий князь и вдруг подмигнул. — В следующий раз пиши это слово через «ы». Проверочное слово — «бык», понятно?