Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— Капитан, оставьте нас.

Морда вскочила и убежала, а передо мной появилось лицо Лаврентия Павловича. Даже не сделав попытки встать, я тупо, без малейшего интереса, смотрел на него. Берия молча меня разглядывал, будто пытался найти во мне какие-то изменения, и то, что он видел, ему нравилось. Не представляю, как мой нынешний облик может понравиться, да еще наркому. Почти всесильному человеку. Не понимаю. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что мне что-то говорят, но Лаврентий Павлович, видимо, прекрасно понимал мое состояние. Поэтому, заметив, что я «вернулся», он начал сначала:

— Все, Андрей Алексеевич, все. Закончились ваши мучения. Сейчас вас отвезут домой, пару деньков отдохнете, и за работу! К вам больше не имеется вопросов по последним событиям. Во многом вы поступали глупо, но в связи с тем, что главная цель — выйти из окружения — вами выполнена, то, получается, действовали глупо, но верно. И еще: я редко это говорю, но… я рад, что не ошибся в вас. Отдыхайте два дня, и на службу. Все.

Все так же молча я проводил его взглядом. И тут меня накрыло. Все!!! Закончилось! Ура!!! Вскочив со стула, я изобразил какой-то папуасский танец, который прервал вошедший Яша Зильберман. Улыбаясь в 72 зуба, тот обнял меня и проговорил:

— С возвращением, путешественник! Поехали домой!

Через двадцать минут я валялся в горячей ванне и кайфовал! Какое это наслаждение, лежать в горячей ванне и знать, что стоит из нее вылезти, ты переберешься в мягкую постель, с белыми простынями и теплым одеялом. Счастье — это так просто! Пахнуло холодом, и я открыл глаза — посмотреть, с чего бы это, и… Олеська! Когда безумие схлынуло, я обнаружил, что лежу в постели, а рядом, отвернувшись к стене, сладко посапывала моя «ведьмочка». Два следующих дня я был самым счастливым человеком на свете! Мы говорили и говорили, потом любили друг друга, и так снова и снова, просто безумие какое-то! Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Закончились и два дня счастья.

Проснувшись утром, я обнаружил, что Олеся ушла. Вместо нее в комнату вошел Яша, с порога заявивший, что «лентяям пора собираться на службу».

— Слушай, Яш, а какое сегодня число? — поднимаясь, огорошил его я. — А то я «заблудился».

— Да, ну ты даешь, Андрюха! Сегодня среда, 20 октября. Если более точно, то, — он взглянул на часы, — шесть часов и пять минут утра. Давай быстрее.

— Куда торопиться-то в такую рань? Нам же всего ничего ехать!

— Нам за город ехать, Андрей, мне вчера приказали, чтобы мы к семи утра стояли у подъезда. Так что торопись.

По-быстрому сделав утренние дела, я остановился в затруднении. А где моя форма? В той, в которой я приехал домой, только в камеру и можно. Мои затруднения рассеял ехидный Зильберман:

— Уважаемый товарищ лейтенант! Как сотрудник аналитической группы, вы не могли бы заглянуть в шкаф? По неподтвержденным данным, обычно люди находят одежду именно в них.

— Гад, не мог сразу сказать, — обиженно проворчал я, глянув на довольную Яшину рожу.

— А зачем? Ты бы только видел свое озадаченное лицо… Это того стоило.

В шкафу действительно висела новенькая форма. Быстро одевшись и затянув ремень, я поправил кобуру и нарвался на ехидное замечание:

— А оружие сейчас под шинелью носят?

Вот гадство! Сейчас же осень! Твою мать, у меня совсем мозги поплыли? Наконец, полностью собравшись, мы вышли во двор. Пока машины не было, я спросил:

— Слушай, Яш, а куда Олеся исчезла?

— Да ее еще ночью вызвали. А зачем? Сам понимаешь, у нас о таких вещах не спрашивают.

Не успел я задать очередной вопрос, как во двор въехала черная «эмка».

Да, в городе холодно, но снега нет, а только выехали за пределы Москвы — получите. Не сугробы, конечно, но поля уже почти полностью белые. А в машине, скажем, свежо. Вернее, очень свежо! Печки у нее нет, что ли? А спрашивать неудобно. Кому хочется идиотом выглядеть? А вот о цели поездки…

— Яш, а куда едем-то?

— В Тулу, Андрей. Наши уже там, только мы с тобой «опаздуны».

— А на фига мы там нужны? — обалдел я. — Или у нас задача поменялась? Или там нашли что-то?

Подумав об этом, я аж задергался от волнения.

— Не-е-е. Не переживай. Просто руководство решило, что некоторые разработки обязательно должны быть показаны нам. Может, что-то посоветуем путного. — Он вздохнул и добавил: — Хотя что может посоветовать человек, который не в состоянии самостоятельно найти свою одежду? — и жизнерадостно заржал, глядя на мое обиженное лицо.

До Серпухова мы молчали. Не знаю, о чем думал Яша, но я задумался о будущем. Я надеялся, что к информации, полученной от меня, Сталин прислушается. Это произошло, но… опять это долбаное НО! Киевского «котла» не случилось, масса войск и техники сохранилась, но по тем обрывкам, которые я запомнил из разговоров с Олесей, дела у страны…овые. Не мне судить, лучше или хуже, чем в истории, которую я знаю, но пока плохо все. К Питеру немцы с финнами ломятся как оголтелые. На юге вообще слоеный пирог какой-то. Под Одессой у немцев ничего не выходит, немного южнее тоже не особо. Часть левого берега Днепра, в районе Днепропетровска и ниже, — у нас, а выше, к Киеву, — у немцев. Севернее — тоже полная неясность. Доедем, нужно обязательно у Яши все разузнать. Передохнув и покушав в Серпухове, до Тулы остановок уже не делали. Я думал, что будем заезжать в управление, но поехали напрямую на завод. Блин. При входе в Управление НКВД меньше проверяют документы, чем здесь! Нет, я понимаю — бдительность и т. д. Но реально достали. Коллеги называется. Одну форму носим, а смотрят, как на Гитлера. Обидно даже. Наконец-то проверки закончились и мы присоединились к остальной группе. Вот тут начались сюрпризы. Первым оказалась личность нового начальника группы — Мартынов! В первый момент я подумал, что у меня глюк! Но Александр Николаевич развеял это опасение — обнял меня так, что ребра затрещали! Вторым оказался улыбающийся Серега. Повернувшись назад, увидел довольную морду Зильбермана и… обиделся! Гад, сказать не мог!

…Что-то не то со мной происходит. Перепады настроения странные. Не прошли даром приключения? Похоже на то. Но хрен я кому скажу про это! Хватит с меня врачей, надолго хватит!

Все. Приходим в себя, а то Мартынов странно смотреть на меня стал.

— Александр Николаевич, за что вас к нам?

— Потом расскажу, — ухмыльнулся он. — Сейчас некогда, работать нужно. Пошли, покажем тебе кое-что, может, что-то умное скажешь.

— Да куда ему умное говорить? — влез Яша. — Он может…

— Старший лейтенант Зильберман! — Голос Мартынова зазвенел. — У вас работы мало? Бегом на свой участок!

Хлопнула дверь, а я, офигевший, смотрел на место, где только что стоял Яша. Да, силен Мартынов! Так быстро к порядку приучить этих «гениев» — это что-то!