Г. Носовский - Шахнаме: Иранская летопись Великой империи XII-XVII веков

Широко распространенное мнение, что порох изобрели китайцы, верно. С одной лишь поправкой: «Китай» XIII-XVI веков – это Русь-Орда, она же Скифия или Скития = Китай. См. нашу книгу «Империя». Получается, что порох и пушки изобрели в Руси-Орде. И было это, скорее всего, в XIV веке. Но потом скалигеровские историки сузили понятие «Китая» лишь до далекой восточной провинции Великой Империи (где сегодня расположен современный Китай) и отодвинули ее историю в глубочайшее прошлое. В итоге туда «уехали» (на бумаге) многие открытия, сделанные во всей Империи в XIII-XVII веках.

Между прочим, название «мортира» могло произойти от русского «смерть», «умереть», «мертвый», что прекрасно отвечало сути дела: пушка несла смерть, умертвляла врагов. На рис. 3.10 показано несколько старинных мортир. На рис. 3.11 показаны большие османские пушки.

В заключение сюжета о «Бартольде Шварце» уместно сказать следующее. Конечно, внедрение Новой Хронологии потребует пересмотра многих закостеневших представлений и предрассудков. Однако их изменение не столь сложно, как кажется на первый взгляд. Например, в музеях можно даже не менять радикально многие таблички рядом с «древними» экспонатами. Достаточно исправить на них даты. Вместо, например, неверных «годов до н.э.» следует написать правильные средневековые датировки, указываемые Новой Хронологией. Далее, там, где упомянуто имя того или иного «античного» правителя или средневекового императора надо добавить его «настоящее» имя (то есть имя его средневекового оригинала в Империи XIII-XVI веков), «вычисленное» нами, согласно нашим методикам. Например, к надписи на памятниках, изображающих Бартольда Шварца, надо добавить следующее: «Он же – Святой Сергий Радонежский: род. 1314 или 1319 – ум. 1392».

Работы по переделке музейных и памятных табличек в общем-то не много, зато результат сразу станет заметным и повлечет за собой большие изменения в оценке и восприятии прошлого. Вплоть до пересмотра сути событий XVIII и даже начала XIX века.

Рис. 3.10. Старинные мортиры: Л – мортира из замка Бодиэм; Б – мортира XVI века; В – мортира XVII века; Г – мортира XVIII века. Взято из [366:1], с. 95

Рис. 3.11. Тяжелые османские мортиры. Взято из [192:1], с. 123

Но вернемся к персидской поэме Шахнаме. Следующим сюжетом в Шахнаме идет «Сказ о Зохаке и кузнеце Каве». Он открывает собой подробное описание борьбы хорошего царя Феридуна и его соратника кузнеца Каве с плохим царем Зохаком. Забегая вперед, сразу скажем, что Феридун здесь – это, вероятно, отражение Дмитрия Донского, кузнец Каве – это Сергий Радонежский, а Зохак здесь олицетворяет хана Мамая. Более точно, тут причудливо сплетены две темы:

1) История Христа (Феридуна) и царя Ирода (Зохака) из XII века;

2) История Донского (Феридуна) и хана Мамая (Зохака) из XIV века. Первая тема в данной главе Эпоса слегка приглушена, зато вторая выпячена ярко.

Вот рассказ Фирдоуси. Опять-таки иногда вместо подробного цитирования, будем кратко пересказывать своими словами суть дела, дабы избежать чрезмерного разрастания объема (поздние редакторы снабдили старинную летопись множеством литературных украшений, затуманивающих суть дела).

Все начинается с противостояния хорошего Феридуна и плохого Зохака. Кстати, в некоторых переводах их имена звучат слегка по-другому: Фаридун и Заххак [876:26].

«Страшась Феридуна, Зохак лишь о нем твердил непрестанно… боялся с престола державного пасть» [876:2в], с. 60-61. Он собирает советников и сообщает им о своем важном решении: «СОЗВАТЬ Я ЗАДУМАЛ ОГРОМНУЮ РАТЬ, в ней дивов и воинов вместе собрать» [876:2в], с. 61. Затем Зохак собирает верховную знать и требует подписать грамоту, прославляющую Зохака и включающую обещание поддерживать царя. Знатные люди, скрепя сердце, из страха перед властителем, скрепляют своими подписями обязывающую их грамоту. И тут неожиданно во дворец врывается кузнец Каве, ищущий правосудия у царя. Он обрушивается на Зохака с обвинениями. По приказу царя из восемнадцати сыновей Каве семнадцать уже были отданы на съедение змеям, растущим из плеч Зохака. И вот теперь гибель грозит уже последнему сыну кузнеца. Каве восклицает: «Я труженик мирный, КУЗНЕЦ Я, за что же меня ты терзаешь… Ведь ты властелин, хоть обличьем дракон, так где же правосудье твое, где закон?» [876:2в], с. 62.

Зохак молча внимает словам кузнеца Каве, потом велит слугам вернуть ему сына. После чего пытается обмануть Каве лаской, а «потом властелин кузнецу предложил, чтоб руку к посланью и он приложил», с. 63. Однако, как только кузнец прочитал грамоту, так сразу в нем вскипел гнев. Он обвинил знатных, что они впустили в свое сердце дьявола, и в гневе разорвал посланье-грамоту в клочья. Вместе с сыном, возвращенным ему, Каве выбегает из дворца Зохака. Знать, оставшаяся во дворце, удивляется, почему Зохак с таким почтением отнесся к кузнецу. На что царь ответил, что сам не понимает, почему кузнец сокрушил его дух. Произошло это, мол, по знаку с небес.

Тем временем, Каве выходит из дворцовых ворот и его обступает народ. «Он шел все вперед и кричал все сильней, ЗА ПРАВДУ ВОССТАТЬ ПРИЗЫВАЯ ЛЮДЕЙ, из кожи передник, что в угренний час кузнец надевает, за молот берясь, срывает Каве, ПРИКРЕПЛЯЕТ К КОПЬЮ, и пыль на базаре встает как в бою (рис. 3.12- Авт. ). С ВОЗДЕТЫМ КОПЬЕМ ОН ИДЕТ И КРИЧИТ: «Внемлите, кто имя йезданово чтит! … Мы все как один к Феридуну пойдем»…

Шагает кузнец, непреклонен, суров; НЕМАЛО ПРИМКНУЛО К НЕМУ ХРАБРЕЦОВ. Передник тот – кожи нестоящей клок – друзей и врагов различить им помог. Разведал, где путь к Фери-дуну, и вмиг туда устремился… К владыке пришел он, ВОЗГЛАВИВ НАРОД; и кликами встречен героя приход. И КОЖУ, ЧТО ПОДНЯЛ КУЗНЕЦ НА КОПЬЕ, ЦАРЬ ЗНАМЕНЕМ СДЕЛАЛ, УКРАСИВ ЕЕ РУМИЙСКОЙ ПАРЧОЙ, ОСЛЕПЛЯЮЩЕЙ ВЗОР: на золоте чистом алмазный узор. Почтил ее царь, добрый видя в ней знак. Вознесся, как месяц, сияющий стяг. Он был золотист, и лазорев, и ал, владыка его кавеянским назвал. И каждый, на трон восходивший потом, все множил каменья на знамени том. И молотобойца передник простой невиданной в мире блистал красотой. В парче и шелках УДИВИТЕЛЬНЫЙ СТЯГ СИЯЛ, РАЗГОНЯЯ ТОМИТЕЛЬНЫЙ МРАК. Сказал бы, ТО СОЛНЦЕ В ГЛУБОКОЙ НОЧИ ВЗОШЛО, РАЗЛИВАЯ НАДЕЖДЫ ЛУЧИ. И новые дни потекли но земле…

Царь юный (Феридун – Двт.)… узнав, что восстал на Зохака народ, явился к родимой, венцом осиян, для битв опоясав могучий свой стан», с. 64-65.