Владимир Коваленко - Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки

– Помедленнее они никак не могли… – сварливо буркнул новоявленный командующий эскадрой.

– Броненосец с зюйда! – сообщили с марсовой площадки.

Лесовский бы его узнал… Единственный высокобортный батарейный броненосец во флоте Севера. Такие же пушки, что в мониторах были установлены в башни, «Нью-Айронсайдз» гордо нес по старинке, вдоль бортов. Зато их было не две, а пятнадцать. А толку?

Береговые укрепления острова Салливен взорвались мощным орудийным залпом. Из гавани показали низкие носы и угловатые казематы «Чикора» и «Палметто Стэйт» – корабли маленькие, но броненосные, укрыв избитую, но непобежденную эскадру вновь обретенного союзника.

…Среди искореженных досок мелькнула свежей царапиной медь. Один из матросов наклонился, поднял.

– Вашблагородие… Часы адмиральские, родне передать. Идут!

И удивленно покачал головой.

Время адмирала Лесовского не остановилось. Сам он исчез, растворился в громе залпов и вспененных ядрами волнах, но время его эскадры только начиналось.

У генерала Стюарта – Мэрилендского, не путать со знаменитым Джебом – рука устала махать встречающим горожанам. Не от того, что путь устилают розами восторженные толпы, хотя встреча куда как теплей, чем в прошлом году. Просто напомнила о себе рана, целый год не желавшая заживать… Из плеча словно нитки дергают. И все-таки он снова шагает по родной земле, а женщины ищут сыновей, мужей и братьев в поредевших рядах бригады. А не найдя – плачут или смеются на груди кузенов, свояков… просто соседей.

– Он жив, мэм. Просто в дальнем разъезде.

– Он жив. А рана – ерунда. Сущая царапина. Сейчас, наверное, все дамы Ричмонда борются за внимание вашего сына.

Но бывает и третий ответ. В строю много пустых мест. Год без отечества. Год без подкреплений. Но теперь четыре мэрилендских полка Конфедерации больше не сироты. Они входят в Балтимор первыми. И это лучшая гарантия того, что не будет ни грабежей, ни насилий. Пусть все видят – мы ничего не завоевали. Мы просто вернулись. Туда, откуда сбежал купленный конгресс, – в этом городе они голосовать против сецессии не рискнули бы. Потому собрались во Франклине… и чего стоит такое голосование? Здесь же камнями и дубинами пытались остановить ряды в синем. Здесь арестован мэр, а на новых выборах голосовали наведенные на город пушки генерала Батлера. Здесь поднимались на воздух мосты, отсюда бежали мужчины – за Потомак, на Юг. Четыре полка, шесть батарей – и это хорошие полки и батареи. Жаль, что за год они поредели.

Два месяца назад сапоги были у каждого третьего, а офицеров от солдат можно было отличить разве по количеству заплат на мундирах. Но по дороге встретилось столько складов… Теперь они – женихи. Северяне были столь запасливы, что нашелся даже серый краситель.

Гремят по булыжникам башмаки луизианских зуавов. «Тигры!» За этими глаз да глаз. С них станется сжечь город ради одной репутации головорезов. В свое время они охотно теряли зубы в схватках с виргинскими артиллеристами ради ученой собаки… Вот, кстати, и пес: бодро бежит рядом со строем. Да еще штуки успевает выделывать.

– Чирик, какой сейчас настрой у мистера Линкольна?

Пес пригибает голову к земле и принимается потешно ковылять на трех лапах, пытаясь четвертой – раненной в перестрелке – закрыть глаза в притворном ужасе. Да еще и подвывает тоскливо.

– А у Джеффа Дэвиса?

Собаку словно подменили. Чирик вытянулся кверху втрое и потрусил рядом с хозяевами на выпрямленных лапах, задрав голову, как волк к Луне.

– А у Дика Тэйлора?

Пес стал обычной собакой, но принялся суетиться, то забегая вперед, то отставая, да еще и полаивая на солдат. Все верно, командир бригады наверняка замотался, подгоняя усталых людей.

– Генерал, вас просили за ними присматривать, так?

Скажи «да», так пристрелят. Не вынимая пистолета, через мундир. Скажи «нет» – не поверят, да еще и трусом сочтут.

– Да.

– Тогда вам повезло. Сегодня у нас ранцы полные. Но вот через недельку – смотри не смотри – наверстаем!

А мимо грохочут пушки и зарядные ящики виргинской артиллерии.

Мы идем по Балтимору! Но мэрилендская бригада немного задержится. У трети здесь дом. Ноги сами несут к Монро-стрит… Увы, добраться до родного перекрестка – не судьба. Вот волокут человека. Уже и веревка… даже и намылена! В чем дело? Вербовщик? Аболиционист? Прилаживался у окна с мушкетом?

– Он собирался взорвать верфи!

Короткое раздумье.

– Вы уроженец этого штата?

– Да. И я голосовал за республиканцев. Правительство в Вашингтоне – мое правительство, а вы – мятежники.

– Неважно, кто мы. Но вы родились здесь, и вы готовили взрыв еще до того, как мы пришли – по приказу вашего правительства. Значит, вы не шпион. Вы исполняли свой долг, как солдат. Знаете, что́ мистер Линкольн сделал с прежним мэром этого города? Тем, который пытался взорвать мосты, чтобы по ним синепузые не прошли на Юг?

– Посадил в тюрьму. Потом отпустил.

– Поэтому я не могу отнестись к вам мягче. Тем более, многие камеры скоро освободятся. Считайте себя военнопленным… Эй, уберите веревку! Мы пришли сюда защищать людей, а не вешать!

А по улицам города идут, сменяя друг друга, виргинцы, луизианцы, техасцы, каролинцы… Город рад, и почти над каждым домом реют флаги с косыми крестами. Но вот над этим – на маленьком балкончике – звезды и полосы.

На пороге – девушка. Некрасивое от злости лицо.

– Ну и что вы сделаете, проклятые рабовладельцы?

Могли бы многое. Но это – Мэриленд. Его Мэриленд!

– Как что? Да снимем шляпу перед дамой, вышедшей нас поприветствовать! Ребята, ура балтиморским леди!

Шляпы и кепи взлетают над головами – вперемешку с комплиментами, увы, не всегда приличными. Девчонка покраснела, спрятала лицо в руках… исчезла в доме. И вот над балкончиком нет никакого флага, а личико – смеющееся – разом похорошело.

– Беда, вашего флага у меня нет! А жаль!

– Это ничего. И спасибо, леди, что убрали федеральную гадость.

Войска идут. Сквозь город, за город. Рыть окопы. Рано или поздно федеральная армия оправится от поражения. Они всегда встают на ноги. Особенно теперь, когда у команды – старый знакомый, Макклеллан, «молодой Наполеон». Единственный полководец, ухитрившийся всерьез огорчить генерала Ли. Прихватил массу Роберта во фланг… да сам чуть без зубов не остался. Если Макклеллан – Наполеон, так Ли… нет, не Веллингтон. С англичанами теперь война. Но, по слухам, в Чарлстон явилась русская эскадра. Говорят, блокаду они не «прорвали», а просто уничтожили к чертям. Правда, сами тоже не в лучшей форме. Недаром Седой Лис показывал телеграмму: «Оборудование и материалы с верфей демонтировать и направить в Чарлстон. Дэвис, Мэллори». Так что пусть будет этот, как его… Kutuzoff. Во всяком случае, он, Стюарт, готов пожертвовать Ричмондом. И даже Балтимором. За победу и мир.