Анатолий Матвиенко - Авианосцы адмирала Колчака

Экипажи погибли в том бою до единого человека, как и сопровождавший их батальон. Когда смотровые щели плотно забивались грязью, ошметками тел и английского обмундирования, механики теряли ориентировку, вязли в окопах, доехав до них. Самые смелые британцы запрыгивали на броню и карабкались на башню, перекрывая перископы, прицелы и смотровые щели. Вокруг обездвиженных бронемашин британцы развели огонь, добившись возгорания топлива. Танкисты зажарились заживо, открывшие люки тут же поднимались на штыки. Эта бойня не имела ни границ, ни правил, ни сострадания. Но и она однажды закончилась.

Вечером 27 февраля 1916 года англичане ворвались в Дюнкерк. Врангель приказал отступить на запад, сберегая личный состав.

На следующий день кайзеровское командование передало претензии Брусилову, обвиняя русских в неспособности удержать единственный пригодный для эвакуации порт. Представляя, как на его месте вызверился бы барон, Алексей Алексеевич отписался крайне сдержанно, отправив на имя фельдмаршала Гинденбурга депешу. Он, в частности, ответствовал, что первоначальным планом не предусматривалось глубоко эшелонированной обороны в районе франко-бельгийской границы, так как союзники считали нарушение Британией нейтрального статуса Франции и перенесение боев на ее территорию маловероятным. В ходе операций в Бельгии и у ее берегов порты были приведены в полную негодность, что создало для противника прорыв к Дюнкерку единственным средством спасения. Таким образом, практически весь экспедиционный корпус империи оказался вынужденным пробиваться на юго-восток, прикрытый четырьмя дивизиями фон Врангеля, который обеспечил уничтожение не менее шестидесяти тысяч солдат и офицеров, а также утрату англичанами танков, гаубиц и прочего тяжелого вооружения при собственных потерях убитыми и ранеными менее двенадцати тысяч.

Пока большие генералы обстреливали друг друга бумагой, на внешнем рейде Дюнкерка произошло странное происшествие. Окруженный бонами, сетями и эсминцами линейный корабль Грандфлита «Колингвуд» среди ночи взорвался и затонул. На следующую ночь подобное несчастье постигло другой корабль — линейный крейсер. Ни весной шестнадцатого года, ни позднее барон Врангель, отдавший синьору Розетти последний приказ, больше не слышал ни о лодке «Пикколо», ни о ее команде. Зато о действиях русских и германских субмарин он наслышался изрядно, и было о чем.

Немцы впервые применили ночную групповую атаку конвоев, расстреливая транспортные корабли из надводного положения и уходя в глубину от эсминцев и крейсеров эскорта. Тоннаж грузового флота уменьшился, а гордые британцы впервые за много лет ощутили недостаток снабжения товарами, ранее беспрепятственно привозимыми из колоний.

— Товарищи! Правящая клика снова развязала войну, противную интересам рабочего класса и трудового крестьянства! Наши братья, одетые в серые солдатские шинели, подобно скоту идут на убой ради прибылей помещиков и капиталистов! От бомб и снарядов, выкованных мозолистыми руками питерского пролетариата, погибают такие же простые люди из эксплуатируемых слоев Британии. За солидарность с лондонскими рабочими ура, товарищи! Скорейшего поражения российской армии в империалистической войне! И пусть она превратится в революцию против романовской клики!

Крики Свердлова утихли. Члены меньшевистской партии РСДРП заметно приуныли. Большевик не понимает разницы между митинговым словоблудием и внутрипартийным обсуждением. Получается, присоединить несколько голосов депутатов большевистской фракции к своим по резолюции о войне с Великобританией не удастся. Вместо поиска путей скорейшего выхода из войны с наименьшими потерями и наибольшими приобретениями эти бесноватые «защитники пролетариата» несут полную нелепицу.

— Яков Михайлович, — вкрадчиво сказал Брилинг, — ваши коллеги точно так же рассуждали, когда Германия напала на Россию, не было выхода, и мы защищались. Стало быть, разницы нет?

— Ни малейшей. Во всех европейских странах правит буржуазия. Войны ведутся исключительно в ее интересах. Любой повод для вооруженного восстания и захвата власти пролетариатом должен быть использован немедленно.

Меньшевики переглянулись. Без слов ясно — случай клинический и неизлечимый. На том разделили заседание думских фракций и далее работали порознь.

На следующий день Брилинга посетил жандармский подполковник. Моторист копался в испытательном стенде, закатав рукава рубашки и неизбежно испачкав жилетку.

— И не чаял вас застать, Николай Романович. Думал, в политику ушли — двигатели забросили.

— Как видите — нет. Только ныне России более потребны новые законы и разумное управление, нежели новые моторы. Чем обязан?

— Разрешите? — Жандарм повесил фуражку и придвинул единственный незанятый стул. — Позвольте спросить, почему вы, интеллигентный и разумный человек, избирались в Думу не от кадетов и прочих умеренных, а от социал-демократов? Судя по вчерашнему спору со Свердловым, вы ни в коей мере не горите сочувствием экстремистам.

— Это мое право! — Чуть смягчившись, Брилинг объяснил: — Эсдеки, в отличие от либералов, требуют не поверхностных, а глубоких реформ, устранения самодержавия. Крайние — это большевики, они смахивают на буйнопомешанных. Я с меньшевиками, которых на самом деле безусловное большинство в социал-демократии. Мы за те же цели, но без кровопролития, цареубийства и прочих революционных глупостей.

— Печально, Николай Романович. В технических делах вы один из столпов имперской инженерной мысли, а в политическом — разрушитель государства. Вас не смущает, что в обеих фракциях эсдеков преимущественно евреи?

Чувствуя, что работа не удастся, пока он не выпроводит жандарма, Брилинг закинул деталь и вытер руки сравнительно чистой тряпицей.

— Кто же там быть должен, чукчи? Киргизы? Я, милостивый государь, тоже не коренной нации. Черносотенцы мне три ребра сломали за немецкую фамилию, теперь англичан дубасят.

— А вы хотите равноправия?

— Нет, господин великодержавный шовинист. Я хочу жить в стране, жителям которой наплевать, каково твое национальное происхождение.

Жандарм попробовал блеснуть эрудицией:

— Ваш идеал — Североамериканские Соединенные Штаты? Где англичане, ирландцы, евреи и итальянцы одинаково в положении приезжих?

— И где линчуют негров, а краснокожих убивают целыми племенами. Благодарю покорно. Лучше Россию выправить. Теперь, если у вас нет больше вопросов, позвольте распрощаться.

В досье карбонария лег очередной донос о неблагонравных речах, ни малейшим образом на жизни Брилинга не сказавшийся. Как многочисленные бумажки до и после.