Захар Артемьев - Отряд имени Сталина

Подполковник Ерошкин прокусил губу от бессильной злости. Он смотрел на расстрел с расстояния в полсотни метров и ничего не мог сделать: до условленного времени оставалось еще двенадцать минут. Тем более Георгий Михайлович и сопровождавший его Удальцов удачно вошли внутрь. Но было безумно больно видеть, как фрицы убивают твоих товарищей, соотечественников, братьев. Люди гибли от беспощадных выстрелов, обреченно глядя в землю, кто-то попытался броситься на строй автоматчиков, но был сражен сразу несколькими очередями. Выгибаясь от боли, со скрюченными пальцами упал на землю и мгновенно умер. Ерошкин побледнел – довольные эсэсовцы с шуточками сбрасывали тела в яму. Ну ничего, время идет быстро!

Когда Куртц, довольный собой, строил перед ямой вторую партию предназначенных на расстрел людей, к нему подбежал унтер-офицер. На этот раз он задыхался неподдельно.

– Герр штандартенфюрер приказал пока не расстреливать! – выдохнул посыльный, переводя дыхание.

– В чем дело?! – недовольно повернулся Куртц.

– Господин профессор сейчас будет проводить испытания своей машины! – Эсэсовец преданно уставился на офицера. – Он просил переждать со стрельбой.

Куртц недовольно поморщился, но стерпел. Рядом встала Фрида.

– Что там происходит? – спросила она, постукивая хлыстом по своему начищенному сапогу.

– Придется подождать! – Куртц убрал пистолет в кобуру. – Сейчас профессор включит свою адскую машину. Знаете, Фрида, если честно, я побаиваюсь каждый раз, когда он запускает свои молнии…

…Практически одновременно со словами штурмбанфюрера над лагерем послышался дикий треск и гул – фон Айзенбах запустил установку. Снова голубоватое сияние, снова молнии, бьющие в небо! Поднявшийся заглушил все звуки вокруг, Куртц не слышал, что крикнула ему Фрида, он, как и остальные, зачарованно следил за творящейся в небе фантасмагорией.

Внезапно кто-то дернул его за рукав. Обернувшись, штурмбанфюрер увидел стоящую рядом Фриду. Лицо ее было искажено, изо рта толчками вырывалась кровь, а из груди торчало коричневое древко оперенной стрелы. Последним, кого увидел эсэсовец в своей жизни, был странный зеленый человек с луком в руках. Мгновение – и следующая стрела вонзилась Куртцу в глаз.

В Отряд имени Сталина набирали спортсменов самых разных направлений. Стрелков из лука, которых поначалу хотели забраковать, Ерошкин обрадованно забрал себе. Сейчас он хвалил себя за предусмотрительность.

Подполковник, страстный стрелок из лука, с удовольствием отметил, что и доставшиеся ему двое стрелков, были настоящими профессионалами. В то время как сам он с удовольствием снял эту садистку с хлыстом и жирного эсэсовца, который сейчас бился в конвульсиях, лежа на пыльной земле, лучники спокойно и быстро втыкали свои стрелы в шеи и спины остальных, не обойдя вниманием и часовых у калитки. Остальные в мгновенной атаке ринулись на расстрельную команду. Весь налет занял несколько секунд, вскоре все было кончено.

В Отряде каждый солдат знал свой маневр. Вот и теперь группа работала слаженно и быстро. Спасенных от расстрела узников быстро загнали подальше в лес. Некоторые из освобожденных сразу вооружились автоматами и карабинами эсэсовцев.

Двое бойцов оттащили тела убитых эсэсовцев подальше от калитки. Еще несколько человек с кусачками подбежали к ограждению и принялись перекусывать металлическую проволоку. Тут Ерошкину улыбнулась фортуна – подполковник не знал, что изгородь под напряжением. Не знал он и того, что во время испытаний напряжение отключалось.

Махнув рукой, Ерошкин подозвал к себе группу. Собрались, быстро проверили оружие… и ринулись в лагерь.

– Опять эта стрельба! – перекрикивая шум установки, рявкнул фон Айзенбах. Он начал понижать напряжение, а затем и вовсе выключил его. – Герр Штуце, будьте добры, уймите своих подчиненных, я не могу работать в условиях, когда элементарные просьбы не исполняются!

Красный от злобы, Штуце кивнул и выскочил из решетчатой кабинки. «Придушу собственными руками!» – подумал он о толстяке Куртце. Стрельба становилась сильней, и велась она почему-то внутри лагеря. Шагая в сторону выстрелов, штандартенфюрер завертел головой, вокруг растерянно метались эсэсовцы…

Пробежав за угол домика офицеров, Штуце нос к носу столкнулся с незнакомцем. Тот, одетый в грязно-зеленый балахон, неожиданно вырос перед эсэсовцем. Штуце судорожно схватился за пистолет, но незнакомец широко, как фехтовальщик, шагнул вперед и выбросил в выпаде руку. Оцепенев от внезапно нахлынувшей слабости, штандартенфюрер опустил глаза и увидел воткнутый в свой живот кинжал. Ноги подогнулись, Штуце рухнул на землю. Он еще чувствовал, как беспощадные руки выдернули из живота нож, как оттуда хлынула кровь. Зрение наконец померкло…

«Очкарик» был просто мастером. Николай спокойно шел сзади, изредка касаясь забинтованной головы – для маскировки, осторожный Георгий Михайлович решил перестраховаться и выдать напарника за контуженого. Сам он, переодетый в офицера-егеря, спокойно шел по вражескому лагерю, здороваясь со встречными, перебросившись парочкой шуток и даже дружески махнув кому-то рукой.

Удальцов поражался и его артистизму, и безупречному знанию немецкого языка. «Разведка», – восхищенно думал он, сжимая рукой приклад автомата и стараясь вести себя столь же непринужденно. Молнии и шум установки поразили Николая, но он продолжал спокойно идти за Георгием Михайловичем. Тот казался совершенно невозмутимым, словно не замечал происходящего вокруг. Они встали в стороне, словно зрители наблюдая за происходящим. Вот послышалась стрельба, вот стих гул установки. Из стоящей посреди странных металлических шестов зарешеченной кабинки выскочил офицер-эсэсовец и, быстро спустившись по приставной лестнице, куда-то побежал. Вокруг поднялась суета…

– Пора! – тихо сказал Георгий Михайлович. Он весь подобрался и побежал к кабинке, знаком велев Николаю ждать внизу. Взлетел по лесенке в кабину. Внутри послышалась слабая возня, удар, и все стихло.

Николай с тревогой оглядывался, прислушиваясь к спорадической стрельбе, стоя на левом колене и держа автомат на изготовку. Над головой послышался слабый свист. Удальцов взглянул вверх. Там маячил знакомый силуэт, что-то показывая ему пальцами. Затем из проема свесились ноги в штатских туфлях и брюках. Закинув автомат на плечо, Николай поднял руки, аккуратно принимая пленника…

Грубер выскочил из своей комнатки в расстегнутом кителе, сжимая в руке автомат. Огляделся, стрельба была как будто всюду. Взгляд наткнулся на трупы эсэсовцев, и Иоахим с удивлением отметил, что шестеро отборных солдат были скошены одной очередью. Крики справа, взрыв! Тут вдалеке, за бараками заключенных, Грубер увидел двух егерей, которые тащили за собой человека в брюках и с мешком на голове.

Читать дальше