Дмитрий Дашко - Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Еще несколько человек загыкали одобрительно, изобразив небольшое веселье.

«Ну, вот они, все, — подумал Павел, вычислив зэков. — Ничего, разберемся».

— Будет тебе атака, Селиверстов, не переживай, — ответил ротный.

— Ай, уважил, генацвале!

— Все, отставить балаган, — посуровел Никулишин. — Ладно, старлей. Командуй. С командирами отделений познакомишься сам. Радиста всегда при себе держи: связь нужна постоянно. Сейчас наша задача — выбить оп о зеров из той высотки. Они оттуда контролируют все прилегающие улицы и простреливают их, как в тире. Третьи сутки обрабатываем сволочей, а они — нас. У них огневая поддержка хорошая, понимают, что позиция выгодная. И нам она нужна позарез. Так что тут не поймешь, чьи минометы херачат.

— Да наши это! — загалдели наперебой штрафники. — Долбят и долбят, козлы!

Павел понял, что тема наболевшая.

— Отставить разговоры! — повысил голос ротный. — Наши не наши, кто сейчас разберет? У нас приказ — выбить оп о зеров, занять высотку. За нами подтянутся основные подразделения. Роту пополнили свежими силами, так что ждите команду к атаке.

Никулишин ушел.

— Банкуй, начальник, — блеснул фиксами Циркач и оценивающе посмотрел на Павла.

— По местам, — сухо приказал Гусев. — Командиры отделений — ко мне!

Бойцы разошлись, три штрафника остались возле Павла.

Они устроились у высокого окна.

— Старлей, ты того… в окошко сильно не отсвечивай, — попросил один из комодов [16] Командир отделения. . — Снайперы пошаливают.

— Постараюсь, — буркнул Гусев.

Рядом присел радист с каким-то отсутствующим выражением лица.

Павел быстро познакомился с командирами отделений и, выслушав доклад о диспозиции, начал аккуратно осматривать подходы к высотке, до которой не меньше ста метров почти открытого пространства, если не считать нескольких сгоревших легковушек да исковерканного, вздыбленного взрывами асфальта. Но толку от этих воронок мало, потому как с верхних этажей укрывшегося в такой ямке видно как на ладони.

«Вот влип, твою мать! — мысленно выругался Гусев, вспоминая слова ротного и разглядывая валяющиеся повсюду тела убитых. — Ну и как проскочить это открытое пространство? Тут же, в натуре, как в тире…»

Настроение у Павла испортилось окончательно.

Радист протянул гарнитуру:

— Ротный.

— На связи, — отозвался Павел.

— Гусев, готовься, — приказал Никулишин. — Комбата только что вздрючили в штабе. Он озверел просто. Как только отдадут команду к атаке, ваши позиции займут заградотрядовцы. Предупреди своих.

— Спасибо, капитан.

— Не за что. Хочешь не хочешь, а высотку придется брать с этой атаки. Кто рванет назад — попадет под заградительный огонь. Жди сигнала красной ракеты — и сразу вперед! Приказ понял?

— Так точно, понял.

— Удачи тебе! Конец связи.

— Конец связи, — отозвался Гусев, отнимая гарнитуру от уха. — Слушай приказ ротного! — обратился он к командирам отделений. — По сигналу красной ракеты рвем вперед и надеемся на удачу. Нашу позицию займут заградотрядовцы, так что назад нельзя. Всем ясно?

— Да уж куда яснее, командир? — отозвался один невесело. — Не первый день замужем. Понимаем, что к чему.

— Тогда — по местам!

И почти сразу откуда-то справа взмыла красная ракета.

«Уже?!» — мелькнуло паническое, а тело, будто само по себе, отдельно от испуганного разума, одним махом преодолело невысокий подоконник — и Павел осознал себя бегущим навстречу высотке с расцветшими в ее оконных проемах смертельными огоньками…

Пули смачно щелкали об асфальт, разбивая его в прах, взметая высокие фонтанчики пыли.

Гусев отчаянно петлял, перепрыгивая воронки и многочисленные трупы, успевая вертеть головой, проверяя, есть ли кто рядом из своих.

«Ы!!!» «Ы!!!» «Ы!!!» — вырывалось вместе с прерывистым дыханием, когда приходилось суматошно метаться, уклоняясь от фонтанчиков пыли, взметающихся у самых ног.

Разрывы мин бухали совсем рядом, а другие уже вынимали душу своим воем, и казалось, что они летят прямо в него.

Откуда появились сразу три танка, Павел так и не понял. Никто не говорил, что они у врага есть, что оп о зеры бросят их в бой за улицы города.

Спасло штрафников лишь одно — самоуверенные танкисты чересчур оторвались от прикрывавшей пехоты. А может, сами бойцы-оп о зеры не пожелали идти в бой. Трусов и на той стороне хватало. Как бы то ни было — танки остались без поддержки.

Они не палили из пушек и не стреляли из пулеметов, а с ходу врезались в бегущих врассыпную штрафников и принялись давить еще живых и уже мертвых. Эти махины оказались подвижными, быстрыми и выглядели разумными монстрами, убежать от которых невозможно.

Гусев непостижимым чудом выскочил из-под самых гусениц, лязгающая махина пронеслась в каком-то метре, обдала гарью сгоревшего топлива, зацепила и размолола штрафника в лакированных туфлях.

Павел только и успел услышать нечеловечески дикий вопль и увидеть страшно дергающиеся ноги. С одной ноги штиблет свалился, стал виден дырявый на пятке синий носок.

Гусев запрыгнул в воронку и увидел на дне распростертое ничком тело солдата, возле которого лежал РПГ-7В. Павлу повезло вдвойне — гранатомет оказался заряжен. Неподалеку валялись еще заряды.

«Ну, щас я вам устрою Сталинград», — зло подумал Павел.

Он положил трубу на правое плечо, снял гранатомет с предохранителя, взвел и выглянул из воронки. Неподалеку натужно ревел двигателем танк.

— Держи гостинец, гад!

Павел проследил взглядом полет снаряда. С такого расстояния промахнуться сложно. Машина «клюнула», замерла, задымилась. Показались скрюченные фигурки спасающихся танкистов, сразу попавших под автоматный огонь штрафников. Они замертво попадали возле машины, а один убитый танкист так и остался лежать на броне.

Второй выстрел гранатомета угодил в другой танк. От попадания сдетонировал боекомплект старенького «Т-72», и машину почти разнесло на куски. Осколками и взрывной волной зацепило нескольких своих. Похоже, серьезно.

Третий танк, не желая больше испытывать судьбу, на большой скорости рванул прочь. С траков отлетали куски перемолотых тел, следом тащились пыльные разорванные кишки.

— Повезло тебе, сука! — Павел встал и, пошатываясь, побрел.

Рядом прочертила след автоматная очередь, но он шагал не спеша. Будто знал, что сегодня смерть ему не грозит.

Повсюду расплескались страшные кровавые кляксы и размолотые останки, перекрученные с окровавленной одеждой до неузнаваемости.

— Взводный, твою мать, ты че?! — заорал кто-то, и Гусев, очнувшись, побежал.

До высотки из всей роты добрались человек двенадцать.