Полина Волошина - Маруся. Гумилева (Маруся - 4)

— Я Маруся Гумилева.

— Добрый вечер.

Маруся еще раз посмотрела на карту. Это определенно был тот самый дом, помеченный красным крестиком. Может, Соня ошиблась? Или не сказала какого-то заветного слова? Или не выдала ключ?

— Добрый вечер.

— Пусти меня в дом, чертова хреновина!

Ящик обиженно замолчал.

— Пожалуйста, — на всякий случай добавила Маруся.

Стало слышно, как в траве поют сверчки.

Молчание длилось вечность.

Наконец внутри ящика что-то щелкнуло, и лампочка замигала зеленым.

— Спасибо.

Маруся прошла в дом. Дверь закрылась, оставив ее в полной темноте.

— Свет! — скомандовала Маруся.

Свет не зажегся.

— Да что ж такое…

Маруся сделала несколько шагов и споткнулась. Милый городок снова переставал ей нравиться со скоростью света, который, кстати, никак не зажигался.

— Где в этом доме… черт!

Теперь Маруся наткнулась на кого-то живого, взвизгнувшего и убежавшего, царапая когтями пол. Кошка? Мышка?

— Свет включите кто-нибудь!

Внезапно вспыхнувший свет слепил так, что Маруся даже прикрыла глаза руками, а когда она убрала ладонь, то увидела… Ну не-е-е-ет!

— Что ты тут делаешь?

Буквально в пяти шагах от нее стояла та самая девушка-воин. Правда, на этот раз она была безоружная, если не считать холодного и острого взгляда.

— Я тут…

Маруся вздохнула и бросила сумку на пол.

— Мне сказали, что я буду тут жить.

— Тебя обманули.

— В смысле?

— В этом доме живу я.

— Но мне сказали, и у меня есть карта…

— Ты не поняла? В этом доме живу я, значит, ты в этом доме жить не будешь.

Девушка-воин указала пальцем на дверь, которая незамедлительно подчинилась и поползла в сторону.

Самообладание — оружие посильнее лазерной пушки. Маруся спокойно подняла с пола свою сумку и молча повесила ее на вытянутую руку свирепой наследницы Тамерлана.

От подобной наглости воительница растерялась и даже несколько секунд продолжала держать руку горизонтально: вешалка для зонтов, очень, кстати, похоже…

— Покажи, где моя комната, и… да… вещи можешь отнести туда же, — собрав всю свою дерзость, уверенно заявила Маруся.

Если бы каким-нибудь ученым вздумалось измерить напряжение электричества в воздухе в этот самый момент и в этом самом месте, они смогли бы констатировать, что данного количества энергии хватило бы на освещение Гонконга в момент празднования китайского Нового года и еще пары деревень в Саратовской области.

— Второй этаж, направо.

Развернулась и ушла. Сумка упала. Свет погас. Маруся снова оказалась в темноте. Как всякая приличная девочка в подобной ситуации, Маруся сжала зубы и пнула стену ногой.

— Чертова хреновина, — немедленно отозвался дом.

Фантастическое гостеприимство!

Комнаты оказались небольшими, но уютными и выглядели так, как будто здесь давно кто-то живет. Одна была — симпатичного желтого цвета, разделенная на две половины открытым стеллажом, на полках которого хранилась всякая всячина: какие-то фигурки, словно привезенные из дальних путешествий, большой глобус звездного неба и маленький глобус Земли, гипсовый бюст Аристотеля, игрушечный Эйнштейн с огромной качающейся головой и высунутым языком, микроскоп (а у окна стоял настоящий современный телескоп! Знать бы еще, как им пользоваться), горшок с цветущей бегонией, старинная головоломка в виде кубика, каждая сторона которого состоит из девяти квадратных сегментов разного цвета (кажется, это называется… кубик… кубик… кубик Рубика! Однажды Маруся видела, как папа собирает эту штуку за несколько минут, а у нее, конечно же, ничего не получилось. Что ж, будет время попробовать еще раз). Еще там была модель какой-то сложной молекулы с крутящимися шариками, пластиковый стакан с кисточками, коробка с красками, разборная конструкция человеческого черепа, замкнутая эко-система в виде рыбок в стеклянном шаре, пиратский фрегат и несколько толстенных книг — настоящих, бумажных, с твердой обложкой и тонкими хрустящими страницами. Тут был и медицинский атлас, и сказки братьев Гримм, и «Римское право», и много-много чего еще. Даже «Математические начала» Ньютона и «Автостопом по Галактике» Адамса.

Маруся осторожно взяла с полки череп, который, разумеется, тут же рассыпался, а нижняя челюсть упала, неожиданно больно ударив по пальцам ноги. Собрать обратно голову не получилось, а значит, про кубик Рубика тоже можно было забыть.

В углу стоял мягкий диван, заваленный подушками и небрежно накинутым пледом, как будто кто-то только что здесь дремал, но минуту назад вышел. Перед диваном расположился низкий, длинный и узкий, более похожий на скамейку столик, на котором лежала стопка журналов. Тут же были блокноты и карандаши (видимо, на случай, если какого-то юного гения внезапно посетит гениальная мысль), коробки с настольными играми и баночка мятных леденцов.

Вторая половина комнаты была выдержана в более строгом стиле. Необычное окно, не очень высокое, но широкое, во всю стену, с плиссированными бумажными шторками по бокам. Рабочий стол с множеством ящичков, высокой стопкой чистой бумаги, набором ручек… и все. Никакого баловства — просто стол, бумага и ручки. Ах, да, ну и кресло. Похоже, что за этим столом предполагалось серьезно работать, поэтому Маруся непроизвольно (честное слово) зевнула и поспешила рассмотреть вторую комнату.

Судя по холодному оттенку стен (цвета дождливого неба), это была спальня. Впрочем, судя по большой кровати тоже. Тумбочка, шкаф, зеркало, лампа на длинной ножке с абажуром — все говорило о том, что здесь можно только спать. Ни тебе телевизора, ни игровой приставки. И на кровати не попрыгаешь, и пиццы, не вылезая из постели, не поешь. Зато тут была фантастическая душевая кабинка, похожая на высокий, перевернутый кверху дном трехметровый стакан.

Душ!

Маруся прикрыла за собой дверь, скинула кеды, стянула футболку и шорты с трусиками, посмотрелась в зеркало (а какая девочка не посмотрит?) и забралась в кабинку. Дверца захлопнулась с легким всхлипыванием, свойственным вакуумной упаковке. Зафиксировав абсолютную герметизацию, стакан начал наполняться водой.

Вода дождем падала сверху, била острыми струйками со стенок, впиваясь в живот и спину, бурлила под ногами, массируя ступни, — Маруся закрыла глаза и вздрогнула от удовольствия, будто по всему телу пробежал разряд электричества. Она даже моментально простила унылость спальни — в таком душе хотелось не просто петь, а кричать от счастья. У воды есть совершенно волшебное свойство смывать плохие эмоции.

Маруся стояла и чувствовала, как злость, страх, обиды, сомнения — все-все-все стекает вниз, словно черная краска, заворачивается вихрем в воронку и навсегда убегает в сток… Вода была живой и постоянно меняла температуру от более теплой к более холодной, но так бережно и еле уловимо — в самый подходящий момент, будто читала мысли и не давала телу ни остыть, ни перегреться. Никаких тревог, ничего, больше ничего, приятно и спокойно, и хочется лечь или даже уснуть вот так стоя, стоять тут до утра и спать, или все-таки лечь, или хотя бы сесть… Совершенно невозможно открыть глаза.