Андрей Посняков - Новая Орда

– Ручницей? – хитро засмеявшись, капитан подозвал Онфимио. – А ну-ка, дай свой аркебуз… нет, сначала заряди, запали фитиль.

Синьор Аретузи обернулся и, подняв голову, посмотрел на верхушку минарета – все ж не давал ему покоя этот чертов полумесяц! С другой стороны, палить в него сейчас было бы вроде и незачем – дань местные жители заплатили сполна, даже еще больше, и дразнить их без причин капитан особого смысла не видел: вдруг да восстанут, не выдержав издевательств над своей верой? Тогда придется их всех перебить – а оно надо?

– Во-он ту веточку видишь? – кондотьер показал на старый карагач, росший шагах в тридцати от мечети. – Нижнюю.

– Сшибить, что ль?

Егор подкинул на руке аркебуз, примерился – ничего тут особенно трудным не представлялось. Прицелился – так, примерно, мушки-то с целиком не было, так и расстояние невелико, да и мишень вполне конкретная. Проверив, есть ли на полке, подле курка с тлеющим фитилем, затравочный порох, плавно потянул спусковую скобу…

Бабах!!!

Дым! Грохот! Вонь.

Сбитая ветка, отлетев далеко прочь, упала в траву.

Капитан взглянул на стрелка с одобрением:

– Мо-ло-де-ец! Вижу, ты не из простых…

– Из детей боярских!

– Ого! Это значит, ммм… – синьор Аретузи прикрыл глаза, прикидывая положение новобранца в обществе. – Чуть поменьше барона, но постарше рыцаря. Людьми командовать доводилось?

– А то! – вернув аркебуз хозяину, горделиво подбоченился молодой человек.

Капитан покивал и задумался:

– Вот что, уважаемый синьор Вож-ни-кофф, мне нужен десятник. Пойдете?

– С удовольствием, но… сами говорите – язык.

– Я ж сказал – русский и татарский. Пока. Но генуэзскую речь тоже придется выучить, и как можно быстрее. Что вы так смотрите? – хитро прищурился кондотьер. – Исходя из вашего звания, я бы, может быть, назначил вас сразу сотником – но вы ведь не умеете командовать пикейным каре?

– Нет, – честно признался князь. – Не доводилось как-то.

– Вот видите! Поэтому пока – десяток. Поглядим, как у вас пойдет служба. И… – синьор Аретузи ухмыльнулся. – Не скажу, что под вашим командованием окажутся самые лучшие солдаты.

Да уж! Солдаты и в самом деле оказались те еще. Двое рязанцев, один московит, трое татар, бранденбургский немец, грек и пара итальянцев откуда-то из-под Флоренции – тот еще сброд, никакому сержанту не пожелаешь. Начать с того, что они едва-едва друг друга-то понимали, а тут еще нести гарнизонную и караульную службу. Слава Богу, хоть не в самой цитадели-крепости, а на городской стене, на южном ее участке, а если сказать точнее – на приземистой квадратной башне Святого Климента, выстроенной из похожего на мрамор известняка, добытого в городских каменоломнях. Именно здесь и начал новообращенный кондотьер свою многотрудную службу. Первым делом выстроил весь свой десяток на небольшой каменистой площадке перед башней.

Наемники, надо сказать, построились не очень-то охотно, да и стояли кое-как, вовсе не соблюдая никаких правил шеренги. Конечно же, Вожникову это не понравилось, однако виду он покуда не показал, лишь попробовал, поелику возможно, пообщаться со своим воинством накоротке. Осмотрел – ой, глаза бы не видели! – скомандовал:

– Кто знает русский – выйти из строя.

– Мы с Микитой ведаем, господине, – лениво заявил кругломордый русак.

– Я сказал – выйти из строя! – гаркнул князь. – Живо! Раз-два.

Два шага вперед сделали почти все, за исключением двух итальянцев и немца – совсем еще молодого голенастого парня с восторженными голубыми глазами и веснушчатым носом. Звали парня Генрих Штрамер, и никакого другого языка, кроме своего бранденбургского диалекта, он, похоже, не знал, да и вообще всем своим нескладным и слишком уж юным видом напоминал наивного деревенского пацана, собравшегося воровать соседские яблоки. На вояку был не похож совершенно, остальные наемники над ним откровенно посмеивались. Ну да парню, похоже, все равно было.

– Ну, что ж, – оглядев «русскоговорящих», Егор потер руки. – В общем-то, я ждал худшего. Кру-гом! Раз-два. Теперь – кто знает татарский?

Опять же вышли все те же. Ни смуглые до черноты итальянцы, больше напоминавшие цыган, ни – естественно – немец даже не шевельнулись. И как, спрашивается, такими командовать? Даже уставы учить не заставишь.

«Что ж, – успокоил сам себя князь, – итальянский – генуэзский диалект – все равно самому учить придется, что же касается немца… там разберемся, пускай поначалу просто пример с других берет, делает все, как они».

Кое-как растолковав все жестами, Вожников повел свое воинство в каптерку за алебардами и круглыми солдатскими шлемами. Всю остальную амуницию наемники должны были приобретать сами, на свое жалованье… до получения которого, если верить синьору капитану, оставалось еще две недели.

– О! – Егор одобрительно окинул взглядом вооружившийся взвод – так теперь он именовал про себя свой десяток – и, добравшись глазами до немца, вздрогнул – юный герр Генрих в огромном, явно не по голове, шлеме и с алебардой на коротеньком древке сильно напоминал огородное пугало. Ладно, уж что есть.

Хмыкнув, Вожников махнул рукой и зашагал вверх по узенькой кирпичной лестнице – расставляя на посты своих людей.

Башня Святого Климента располагалась на южной окраине, но с ее верхней площадки был хорошо виден весь город и даже порт с мачтами многочисленных торговых и военных судов. Слева от стоявшей почти ровно посередине Кафы цитадели располагалась высоченная церковь Иоанна Предтечи, из-за которой выглядывал шпиль колокольни храма Святого Иоанна Богослова. Справа от крепости виднелась приземистая церковь Святого Георгия, а почти напротив башни – церковь Святого Стефана. За церковью шумел рынок и тянулись кривоватые улочки, застроенные двух-и трехэтажными домами, по большей части вполне европейского вида, но встречались и татарские – с плоскими крышами и галереями в закрытых, с зеленеющими садами, двориках, глядя на которые князь даже позавидовал – живут же люди! И вообще, уютное место эта Кафа.

Новый десятник вместе со слугой ночевал в располагавшейся недалеко от места несения службы казарме лишь первые два дня, до тех пор, пока не снял просторную комнату, здесь же, на южной окраине, в особнячке госпожи Ольги Амарцбели, вдовы видного портового чиновника, пользовавшегося в свое время особым уважением самого консула. Улочка – уютная, зеленая и кривая – называлась Якорной, ибо в самом начале ее, на круглой небольшой площади с журчащим фонтаном, лежали два шестилапых якоря, ныне увитых плющом и разноцветными ленточками – в расположенной рядом церкви Святого Стефана частенько проходили свадьбы, вот молодожены по пути и привязывали ленточки – на счастье.