Анатолий Матвиенко - Подлодки адмирала Макарова

Уже на суше Берг пригласил компаньонов забраться внутрь.

— Триумфаторы! Поговорим о недостатках. Приборы наблюдения и управления у нас расположены неверно. Высокое положение штурвала хорошо лишь в одном — с того места отменный обзор через иллюминаторы рубки. Коли есть надобность в перископ заглянуть, я от штурвала отступаю на три фута назад, его хоть ногой верти.

Джон глянул наверх, в узкий рубочный проем, и попытался перевести ворох мыслей на русский язык, хотя бы и ломаный.

— Я думаю, кэп, мы не должны изобретать колесо. Штурвальный вахтенный пост есть у матроса. Он следит за курсом и слушает команды «лево на борт» и «право на борт». Как на нормальных судах. Добавляется контрольно-глубинный пост, о'кей. Я стою там обычно. Командир смотреть по сторонам, решать — куда идти, какая глубина. Понятно, я могу сгонять в нос, установить угол передних рулей. Механик не должен рули крутить. Так что пара штуртросов есть нужно к задней рулевой паре. Мало матросов. Нужно много рук вентили и маховики крутить, когда погружение есть быстрое.

Александр с трудом перевел абракадабру Джона в нормальные понятия и согласился с замечаниями. Том почесал затылок.

— По уму выходит — на мидель нужно вентили выводить. И захлопок, и воздуха. Чтоб в одном месте управлялось. Выходит, для быстрого приема балласта или продувки четыре пары рук нужны.

— До весны времени много. И на раздумья, и на переделки. Ежели строить корабль тонн на двести пятьдесят — триста, как у незабвенного фотохудожника или во французском «Плонже», думаю под рубкой главный пост устроить. Далее, негоже на ходу из люка высовываться, что твоя белка из дупла. Для надводной вахты мостик должен быть с леерами. Вахтенный с биноклем или трубой и сигнальщик не могут уместиться на почтовой карточке.

— Трубы? — напомнил Том.

— В дымовой нужда отпадет. Зрительную и духовую надо съемными делать или вдвигать внутрь. Они изрядно мешают под водой. Чуете, как скорость падает, когда с девяти футов на пятнадцать уходим? Трубы тормозят. Не говоря о том, что под килем больших кораблей проходить придется. Александровский давеча подобным циркачеством адмиралтейцев порадовал — у него на лодке только одна труба на пару футов.

— Эх, сэр Алекс! Вы так говорите, что скоро опять на завод пора.

— Ходить в море больше нравится? Джон, есть у меня на это одна мысль. Как только обкатаем «Щуку» с аккумуляторами, быть тебе на ней капитаном. Учить подводников, пробовать перевозить и ставить якорные мины. А я Тома заберу новый корабль строить.

— Когда? — встрепенулся ковбой.

— Гляди ж как глаза загорелись. Жаждешь капитанский мундир примерять? Поверь, брат, от тебя капитанство не сбежит. Только надобно, чтоб великий князь «Щуку» выкупил и ассигнование на новую подлодку открыл.

Движения души великих мира сего есть тайна. Поэтому Берг не торопился загадывать, когда брату самодержца вздумается вновь обратить взор на «Щуку». Может, и никогда. Обязание выкупить удачную лодку — просто бумажка. Будет на то высочайшая воля к отказу, и приемная комиссия напишет: «неудобоприменима ибо къ полету не приспособлена». Извольте крылья опробовать…

Константин Николаевич не подвел. Может, зря на Русь-матушку наговаривают, умные начинания пробиваются-таки на ней. А о ретроградах и консерваторах пусть говорят надворные советники, чьи прожекты навроде подводной лодки с вечным двигателем не получили казенной поддержки.

Великий князь отправил Бергу приглашение явиться под его светлы очи сразу после рождественских торжеств. В начальственной части Морского министерства подводник не был ни разу, несколько робел потому.

Генерал-адмирал держал на столе заключение адмиральской комиссии. Оно было на редкость хвалебным. «Щуку» рекомендовалось выкупить и принять на вооружение.

— Читаю и не знаю, что думать. Подводное плавание противоестественно. Ни один затонувший корабль не всплыл самостоятельно. Ваша лодка уходит в пучину, как гибнущее судно. Однако сама возвращается с «того света», побывав по ту сторону видимого нам мира, как это делают призраки и оборотни. В этом есть что-то мистическое, Александр Маврикиевич. [6] Перифраз известного высказывания германского подводника начала XX века Эрнста Хасхагена.

— А если нанесет удар и бесследно скроется, нашим врагам останется только молиться, Ваше Императорское Высочество.

— Насколько я вижу, «Щука» пока не несет оружия.

— Так точно. В первую голову учились не топиться.

— Если верить моим флотоводцам, вы способны не только тонуть, но и всплывать.

Берг решил не поправлять августейшего чиновника объяснением разницы между «тонуть» и «погружаться».

— Следующий шаг — установка свинцовых аккумуляторов, ваше высокопревосходительство. Коли Якоби не подведет, в ближайшем году установлю направляющие и аппарат постановки мин под водой. «Щука» превратится в боевой корабль.

— Крайне смелый подход. Ныне мины расцениваются как оружие обороны.

— Если потаенно минировать гавань противника — чем не атака?

Константин Николаевич вытащил большой лист с чертежом лодки Александровского.

— Ваше преимущество — малое водоизмещение. «Щуку» можно везти по железной дороге, разведя вес на две платформы и сняв механизмы.

— Да, Ваше Императорское Высочество. Но в одном мой фотографический коллега прав — будущее за более крупными кораблями.

— Прискорбно. Россия связана по рукам и ногам Парижским мирным договором. Крым, Одесса и Новороссийск беззащитны, мы не имеем права строить флот против турок. Николаев спускает на воду только коммерческие пароходы. Малые суда, кои можно быстро переправить на юг из Балтики, одна из наших надежд.

Берг открыл папку.

— Это — эскизный прожект большой субмарины, которую за неделю можно разобрать, перевезти в Николаев и собрать дней за десять.

Великий князь впился глазами в лист.

— Красиво. Вестимо, тоже Бурачек рисовал?

— Не только. Трудное выдалось дело. Господа Зеленой, Попов и другие руку приложить изволили.

Константин Николаевич снял очки, протер их тончайшим батистовым платком.

— Нелепица выходит. Адмиралы рисуют эскизы боевого корабля партикулярному лицу, из флота уволенному. Да, частная инициатива. Да, изрядная экономия казне. Но далее продолжать так негоже.

— Что прикажете, Ваше Императорское Высочество?

Генерал-адмирал сдвинул в сторону чертеж лодки Александровского.

— Сегодня же пишите прошение на высочайшее имя о восстановлении на флоте.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество! — Берг вытянулся по стойке «смирно» и щелкнул каблуками, демонстрируя сохранность строевой выучки. — Разрешите уточнить, что со «Щукой» и ее экипажем?