Анатолий Матвиенко - Подлодки адмирала Макарова

Прежние связи отца и стали отправной точкой в поиске единомышленников. Александр осторожно расспросил маму, кто из старых знакомых в фаворе у властей и на дистанции доступности.

— Как же, из отцовских Федор Петрович не забывать изволят, — мгновенно сориентировалась опытная родственница морских офицеров. — На Рождество и день ангела всенепременно поздравляют. Ныне в науках начальник, с великим князем накоротке.

— Федор Петрович — это адмирал Литке? С которым отец на «Новой Земле» по северным морям ходил?

— Он самый. Высочайшим повелением в графское достоинство возведен. — Мария Генриховна отхлебнула чаю. — Что ж твои гости, Сашенька, скромничают?

— Простые парни, матушка. Извиняйте их, к питерским гостиным непривычные.

Мысль начать с прославленного географа оказалась правильной. Крайне занятый по службе полный адмирал, президент Академии наук, вице-президент Русского географического общества, обладатель других столь же обременительных постов Фридрих Бенжамин фон Литке откликнулся немедленно, как только получил письмо от сына старого друга. Он принял Берга и Рейнса в кабинете академии на Кадетской набережной, близ Стрелки Васильевского острова.

— Рад вас видеть, Александр Маврикиевич. [2] Иностранные имена и образованные от них отчества в ту пору превращались в привычные русскому уху. Так, Александр, сын Морица Берга, величался Александром Маврикиевичем. Возмужали, батюшку вашего напоминаете, с которым в Николаеве много раз встречаться пришлось. Жаль, конечно, что ваша карьера не сложилась. Михайлов — как есть форменный мерзавец. Ваш благородный уход его не спас. Утонул, стервец, в Балтике в пятьдесят восьмом или пятьдесят девятом. Стало быть, конфуз исчерпан. Добро пожаловать домой, капитан Берг!

— Увы, ваше сиятельство. На флоте Соединенных Штатов дослужился лишь до старпома корвета.

— Жаль, решительно жаль. Мой сын Константин — уже капитан-лейтенант, хоть вас моложе. Чаю, далеко пойдет. И ваш старший брат не промах, каперанг он, коли память не подводит.

— Непременно желаю наверстать, Федор Петрович. Разрешите представить коллегу и недавнего противника — офицера флота Конфедерации Джона Рейнса.

— Как же, наслышан, — адмирал пожал руку ковбою. — Мало вас было, но дрались крепко. Не в претензии, что Россия северянам способствовала?

Берг перевел вопрос.

— Какие могут быть счеты после объединения двух Америк? Мы с Алексом сейчас — как братья.

— Замечательно! — отреагировал Литке, не дожидаясь перевода. — What is your business in our country?

Александр не ожидал такого. Понятно, что президент академии владеет французским, как все образованные люди, и родным немецким. Но английский язык в этой части света не распространен. Вдобавок затрещала по швам задумка представить Джона соавтором затеи с лодкой, озвучивая по-русски изобретения, якобы выстраданные вдвоем. Американец не подвел.

— Мой бизнес — построить в России субмарину. Мистер Алекс расскажет подробнее.

Пока Берг излагал суть своих замыслов, демонстрируя наброски, чертежи и газетные вырезки из принесенной с собой папки, ковбой рассматривал двух германцев, дивясь их схожести, несмотря на разницу в возрасте и положении. Адмирал, невысокий стареющий мужчина с бритым подбородком, у которого бакенбарды срослись с подусниками и легли на эполеты седыми густыми волнами, напоминал заслуженного породистого пса, которому уже не гонять дичь по лугам, а хозяин предоставил любимцу теплое место. Алекс значительно крупнее, примерно пять футов и десять дюймов. Темно-русые усы и небольшие баки коротко подстрижены по американской моде. В глазах неудовлетворенность. За годы в Новом Свете он ни на шаг не продвинулся по стезе, которую его окружение считает единственно правильной.

Общее для знакомых ковбою немцев — их сверхъестественная правильность. За месяцы, проведенные вместе, начиная с Чарльстона, Алекс ни разу не напивался, крайне редко сквернословил, не обсуждал бабьи прелести, не поднимался на второй этаж к красоткам из провинциальных кабаре. Он даже в карты не играл, посасывая неизменную трубку за кружкой пива, когда Джон спускал десятку-другую долларов. Не человек, а железный истукан.

Увидев Литке, американец понял, к чему стремился к концу жизни его компаньон — стать таким же русско-германским адмиралом, правильным, заслуженным, убеленным сединами. Надо полагать, отец Алекса адмирал Мориц Берг успешно с сей задачей справился, старший брат на полпути. Дьявол, а разве сама жизнь с ее удовольствиями не есть ценность?

Александра мало что могло взволновать. Он настолько бесстрастно приставил ствол к уху конвоира, что охотник за головами сразу уверовал — у моряка ничто не дрогнет сделать там лишнюю дырку. Самое большое огорчение Алекс выразил, сверзившись с лошади у Монтгомери, стреляя из-под ее брюха: он перепачкал костюм. Его лицо кривилось от брезгливости, когда в Нью-Йорке выковыривал золотые слитки из гроба с разложившимся трупом грабителя. При этом офицер и дворянин не переложил гнусную работу на мулата и безродного бродягу, падалью все трое провоняли наравне.

Несмотря на нарочитую правильность даже в мелочах, Берг лично подделал документы, произведя Джона задним числом в офицеры конфедеративного флота. Объяснил: в России сие непременно понадобится.

За время морских переходов до Бреста и до Питера русский немец приходил в хорошее настроение гораздо чаще. На борту судна он чувствовал себя в своей тарелке. Не поленился слазить в машинное. Часами сидел на баке, подставляя лицо ветру и заполняя трепещущие листики карандашными рисунками. На них — море, корабли, чайки, снова корабли.

Пока Джон предавался наблюдениям и воспоминаниям, ни слова не понимая из русского диалога, Александр закончил излагать свое видение военной субмарины. Суть дальнейшего разговора Берг ему перевел, когда они покинули академию.

— Прожект ваш решительно хорош, — заявил адмирал. — Воплощаем ли — вот в чем вопрос. Подводные лодки наподобие perpetuum mobile. Множество пыталось, никто толком построить не смог.

— Вечный двигатель противоречит законам механики. Мореходную подводную лодку никто и не мог соорудить, пока пытливый ум не изобрел компактной машины, электромоторов, динамо и пригодных к зарядке батарей. Американцы могут ее создать на основе прожекта Олститта. Но Соединенные Штаты ни с кем ближайшие лет десять воевать не намерены. Для защиты берегов оставшийся флот даже избыточен. В России иначе. На Черном море турецкий флот. Османы строят броненосные корабли. Русским не положено по условиям мира с Англией и Францией. Субмарины можно в Питере собирать да по железной дороге возить. Две недели — и они в Севастополе.