Никита Сомов - 13-й Император. «Мятеж не может кончиться удачей»

Таким образом, не желающим переселяться на равнину и расставаться с кинжалами, предстояло отправиться в Турцию. Впрочем, черкесов стоило скорее удерживать от массового исхода, чем поощрять к нему. Первыми к переселению приступили жившие на берегу моря разбойные черкесы-шапсуги. Следом за не успевшими отбыть шапсугами, несмотря на запрет, двинулись черкесы-убыхи. Немало старейшин других черкесских народностей тоже привели свои аулы к морю намного раньше положенного времени. Несмотря на все меры, принимаемые военной администрацией, более трех сотен тысяч горцев скопились к зиме на побережье в ожидании отправки - появился совершенно дикий слух, что русский царь вскоре запретит воссоединение единоверцев. В середине осени горцы хлынули к морю сплошным потоком. Зашевелились даже далекие чеченцы и дагестанцы, раньше времени проснулись черкесы-бжедуги, тонкой струйкой потянулись к морю осетины. По моему приказу перед отправлением каждого корабля сообщалось, что обратно мы примем только готовых принять православие. Адыги лишь презрительно кривились и сплевывали в ответ. Они ещё не знали, какие беды ждали их впереди.

Для уменьшения потока переселенцев в начале нового 1865-го года, я приказал мобилизовать всех терских и кубанских казаков, а всей Кавказской армии силой удерживать горцев на месте. Попав на обработанную имамами и знатью почву, мера во многих местах возымела действие прямо противоположное задуманному. Ещё колебавшиеся черкесы теперь уверились, что всех кто останется в аулах собираются насильно крестить и ринулись к морю, невзирая на кордоны и даже вступая в бои. Далеко не всех переселенцев удалось задержать и призвать к порядку. Катастрофа стала неминуемой...

Сидя за столом своего кабинета, я с горечью читал сухие строки доклада. В Османскую империю было переправлено всего лишь 172 тысячи человек, более полумиллиона черкес собрались на побережье. Подсчитать их точное число сейчас не представляется возможным. Судя по докладу Евдокимова, количество жертв от прокатившихся эпидемий не поддается никакому учету. Видимо это судьба.

Даже напрягая все имеющиеся в нашем распоряжении силы, отправить всех желающих в этом году не представлялось реальным. Турки уже давно столкнулись с вопросом, куда девать все прибывающих переселенцев и корабли стали присылать заметно реже.

'Перевозите в Трабзон. Пусть турки сами развозят черкес, куда захотят.' - Черкнул я в ответ на доклад генералу Евдокимову. Будем возить по кратчайшему пути, пусть турки занимаются проблемами расселения как пожелают.

Я резко встал из-за стола, от чего на миг потемнело в глазах, подошел к окну и приоткрыл себе маленькую щелку для доступа свежего воздуха. Обмотанное шарфом горло немилосердно болело и я с неудовольствие покосился на забытую на подоконнике трубку. Курить в таком состоянии не хотелось совершенно. Да и вообще, нужно немедленно заняться своим здоровьем, а то, неровен час, заработаю себе целый букет болезней по глупости. Даже отличное здоровье можно угробить, если совершенно о нем не заботиться и вести мой образ жизни.

Сокрушенно помотав головой и прикрыв окно, я вернулся в свое кресло и взял следующее письмо, разбирая еженедельные отчеты и почту, что с недавних пор взял себе за правило. Письмо было от Менделеева, он писал, что сумел получить тротил (динамит был получен и запатентован ещё полгода назад), а теперь опять жалуется, что не хватает персонала. Для наладки эффективной технологичной цепочки производства требуются годы и обученные работники. Ну вот, начинаются чиновничьи замашки. По каждому поводу предупреждать, на все жаловаться, как будто я жду от него немедленного результата! 'Обучать работников по примеру Путилова. Срок на наладку производства - год', - черкнул я поверх конверта и отложил в сторону. Вечером Сабуров напишет ответ по всем правилам.

Следующее письмо - коллективная жалоба Курского чиновничества и дворянства на генерал-губернатора Дена. Хорошо! Значит, они с Салтыковым уже принялись за работу. Кидаю письмо в мусорную корзину для макулатуры - ещё пригодится.

Ого, письмо из Аляски. Дмитрий Иванович Котиков, ставший после Максутова и расформирования Российско-Американской компании губернатором Аляски, докладывал о необходимости прислать больше русских переселенцев и основать военно-морскую базу, без которой наши владения мы удерживали одной только милостью соседей и бесполезностью приобретения. Так же Котиков жаловался на иностранных китобоев, которые ввиду полного русского бессилия производят свой промысел прямо ввиду берегов, несмотря на все запреты. Решив по-Петровски выкрутиться из сложной проблемы, я рекомендовал всю выручку от продажи пушнины тратить на флот и перевозку поселенцев, заодно пообещав выслать денег на покупку какого-нибудь легко вооруженного корыта в САСШ и прислать партию матросов да сотню казаков с семьями на поселение. Отметив у себя в блокноте отдать распоряжение переселить казаков-добровольцев и перевести какого-нибудь молодого и горячего морского офицера с небольшой командой на Аляску, я принялся за дальнейший разбор почты.

Следующие письма все больше напоминали сводки с фронтов. В Смоленске опять польский погром, в Киеве еврейский, отдельные выступления дагестанских фанатиков, Тобольский губернатор сообщает о волнениях среди ссыльных, восстание на строительстве Кругобайкальского тракта... Стоп! Кругобайкальское восстание должно было случиться в следующем году. Я хватаю дневник-ноутбук и точно - лето 1866 года, сейчас же май 1865-го года. Странно, поляков там лишь немногим больше чем в моей истории. Хотя видимо отношение к ним, да и условия содержания стали куда более жестоки, чем в моей реальности.

Столетов пишет о категорической неготовности принимать русских переселенцев на Северном Кавказе, просит повременить ещё три года, а лучше четыре, в крайнем случае слать в Казахстан. Сельскохозяйственные Академии на Кавказе и Казахстане едва основаны и, хотя в них набирают уже готовых агрономов, для их обучения требуется время, даже если исследования берутся прямиком из дневника-ноутбука. 'Два года максимум. Набирать агрономов вдвое более чем требуется, все равно потом не хватит' - чиркаю я на конверте с письмом и откладываю в сторону.

Поленов пишет, что готов давать стальные рельсы в три смены, выдавая едва ли не по три километра в сутки. Пока же работает на уральской и иностранной стали в одну смену, т.к. своей пока обеспечить не можем. В ответ пишу Путилову представление на кандидатуру Протасова для разработки месторождений Курской Магнитной Аномалии.

Обухов пишет, что с пушками все будет в лучшем виде, только, как всегда просит времени. Недоволен, что завод Круппа ещё даже не начал разворачиваться, пока кроме нескольких прусских инженеров ничего не видно. Попов говорит, что уже становится ясно, что корабль в указанные сроки построить мало реально, Петр Великий будет спущен на воду не ранее конца 1868-го года. Если так и дальше пойдет, то войну за проливы можно будет забыть как страшный сон. Мой дядя, Великий князь и морской министр единодушно сообщают, что, несмотря на наши выдающиеся успехи, вероятнее всего, наша амбициозная программа строительства броненосцев потерпит фиаско. Комкаю письмо и в раздражении кидаю в камин. Рано опускать руки! В худшем случае войну можно будет и отложить или вообще не начинать нахрен!