Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ]

— Что Жорик, очко жим-жим? — невысокий крепыш лет тридцати, улыбаясь смотрел на соседа по скамье. Жорик, высокий плечистый грузин лет двадцати пяти хмуро покосился на весельчака и молча продолжил поправлять многочисленные подсумки.

— Да не бзди! Всё окейно будет! — продолжил крепыш. — Вон, посмотри на Кити-Кэта. Спокоен, уверен в себе, готов всех вокруг порвать как Ремба!

Тут же раздалось жизнерадостное ржание десятка молодых глоток. Громче всех хохотал Жорик, посмотревший на Рембу. "Ремба", он же "Кити-Кет" – маленький, худенький мужичок лет сорока пяти, с редкими какими-то пегими от седины волосами, испуганно смотрел на них широко распахнутыми, голубыми глазами, через толстые стёкла очков в дешёвой китайской оправе. Меньше всего этот невзрачный, испуганный человек походил на легендарного героя боевиков. Да и одет он был, в отличие от остальных, находящихся в комнате, в простой, тёмно-синий комбинезон. В похожих работают сотрудники различных автомастерских и другие работяги. Все же остальные были в "городских" камуфляжах, чем-то напоминавших ОМОНовские, затянутых ремнями разгрузок с "трёхдневными" рюкзаками и многочисленными подсумками. Рядом с сидящими на скамейках бойцами, лежали кевларовые шлемы, с закреплёнными на них ПНВ (приборами ночного видения) и оружие. У кого проверенные "калаши" с подствольниками, у кого МР5 и "Кипарисы".

— Да уж! Кити-кет точно… — тут открылась дверь, и в комнату зашёл хмурый помощник Дадашева, Заур. Внимательно осмотрев вскочивших при его появлении людей, он хрипло приказал.

— Все на выход. Через пять минут окно будет готово.

Став серьёзными, подхватив оружие и на ходу надевая шлемы, люди направились за Зауром. Позади семенил Кити-кет, вытирая льющийся по лицу холодный пот. Спустившись по небольшой лестнице в подвал, люди вошли в ярко освещённую большую комнату, с голыми, бетонными стенами. Ближняя от входа стена была заставлена стеллажами и столами с какой-то аппаратурой, у которой возился человек одетый в серую толстовку и джинсы.

— Акадэмик, всё готово? — Заур направился прямо к нему.

— Да, да, конечно! Сейчас откроется. Вот. Отсчёт заканчивается, — зачастивший "академик" показал Зауру на электронное табло, на котором цифры стремительно менялись, стремясь к нулю.

— Всем готовность, — скомандовал Заур повернувшись к остальным. — Каша, береги корм!

Крепыш, рассмешивший всех, кроме Кити-кета, молча кивнул, поудобнее перехватил свой "Кипарис" и встал рядом с тем. Через пару минут по дальней стене волнами побежали всполохи "северного сияния" и, через мгновение, большая часть стены исчезла. Перед бойцами открылся проход в притвор какого-то храма.

— Вперёд, — Заур дал отмашку. Державшие на прицеле стену бойцы шагнули вперёд.

— Слушай, профессор. Ты что нам обещал? А?

Молодой симпатичный парень лет тридцати, сидящий в удобном кресле у камина, прищурившись, смотрел на стоящего перед ним пожилого человека с разбитым лицом. Тот был одет в мятые чёрные брюки и серую толстовку, всю покрытую свежими и уже засохшими пятнами крови. Стоя перед креслом, тот старался не поднимать взгляд на сидящего в кресле человека.

— Кому молчим, профессор?

Парень взял со стоящего рядом столика стакан с апельсиновым соком, сделал глоток и продолжил:

— Не хочешь говорить? Странно, странно. Ещё полгода назад ты так красиво рассказывал мне о перспективах своего изобретения, клялся и божился в успехе, обещая золотые горы. А теперь? Молчишь? Лицо воротишь? Заур. Объясни этому глупцу, когда нужно не молчать, а говорить.

Подошедший из глубины комнаты высокий, подтянутый кавказец, одетый в чёрные джинсы и футболку, ткнул большим пальцем правой руки под рёбра стоящего человека, отчего тот, весь скрутившись от боли, со стоном упал на колени.

— Когда камандыр сыпращивает, надо отвечат, — хрипло, с заметным акцентом сказал он. — Ти понял, собака?

— П-п-о-онял, — с трудом выдохнул пожилой.

— Ну так отвечай, профессор, — молодой махнул рукой, отправляя Заура подальше. — Или нужно повторить урок?

— Нет, нет, не нужно, — пожилой со страхом покосился в сторону отошедшего кавказца и стал медленно подниматься.

— Я жду ответ на свой первый вопрос, — в голосе молодого проявился лёгкий акцент, видимо от злости. — Итак?

— Я обещал создать "машину времени" – торопливо, захлёбываясь словами, зачастил пожилой. — Но вы же знаете, господин Дадашев, я не виноват в произошедших сбоях!

— Не виноват, не виноват… А кто виноват? Я, тот, кто давал тебе деньги и обеспечил всем необходимым?! Так по твоему, да?! Четыре попытки провалились! Два моих человека погибли, а один пропал! И ти не виноват?! А твой помощник?! Какого иблиса он залез в установку?!! И во всём виноват не ти, а я?!!!

С рычанием выплёвывающий слова Дадашев вскочил из кресла, отбросив в сторону стакан с остатками сока, и подойдя к пожилому, взял его двумя пальцами за горло:

— Так. Да?!

— Нет! Господин Дадашев! Вы неправильно меня поняли! Я не это имел ввиду! — задыхаясь, почти прохрипел пожилой.

Отпустив его горло, Дадашев брезгливо вытер пальцы о чистое место на толстовке пожилого и вернулся в кресло.

— Ну объясняй. Только хорошо объясняй. Сейчас мы говорим с тобой по-хорошему. Не заставляй переходить к плохому. Ведь у тебя дочери семнадцать лет, да и жена ещё не старая, — он хмыкнул, глядя на смертельно побледневшего пожилого, — Ты же не хочешь, что бы Заур и его друзья стали с ними знакомиться поближе? Нет?

— Господин Дадашев, не нужно… — начал пожилой, но Дадашев его оборвал.

— Я решаю – нужно или нет! А ты объясняй, почему провалились испытания? Почему ты обманул моё доверие? Почему погибли мои люди и что сотворил твой ублюдочный студент?

— Но… но вы же сами настояли….

— Я?!! Ты что мне сказал тогда, с-собака! Всё готово, всё хорошо! — Дадашев скривился, как от чего-то жутко кислого. — Я тебе мало денег дал на аппаратуру? Ах достаточно… Так почему скакнуло напряжение в первый день, да так, что мы чуть не сгорели все?! Почему твой помощник кинулся в окно прохода? Ему мало платили? Да вы такие деньги только в фильмах видеть могли! Ну почему, почему вы такие неблагодарные, а? У тебя болела дочь – я дал денег и она здорова. Что я хотел взамен? Всего лишь честной работы и результата. А что имею? Погибших и пропавших без вести людей? Потерю денег? Вот скажи мне, как много поживший человек… По-твоему я должен плюнуть на всё это и простить тебя? Или каким-то образом вернуть своё? А? Видишь. Ты и сам понимаешь, что простить тебя я не могу, да и не хочу… Слушай сейчас меня очень, очень внимательно. За жену и дочь не бойся, пока не бойся. Но и на старых условиях ты работать не будешь. Тоже ПОКА. Твоя задача – нормализовать работу установки. А твоя судьба и судьба твоих женщин зависит теперь только от того, как будет работать твоя техника. Если всё будет нормально, то будете жить долго и счастливо, Аллах свидетель моим словам! А нет… Будешь молить о смерти….