Георгий Лопатин - Идущие на смерть

Вадима, Бурого и Очкарика спасало только то, что они успели свалиться в свежую воронку и жались на самом дне, все без исключения надеясь, что поговорка о том, что снаряд дважды в одну и ту же воронку не падает, истинна в последней инстанции и в ней, как в правиле, нет исключений.

Казалось мины падали бесконечно долго, хотя вряд ли обстрел длился дольше пяти минут, но для тех, кто находится под обстрелом, даже одна минута превращается в вечность.

Несколько раз мины падали в опасной близости и чуть не опровергали верность поговорки, но она в данном случае все же оказалась верна и трое штрафников оказались целы. Их разве что хорошенько осыпало землей, так что пришлось откапываться даже. А поскольку она мерзлая, то получалось довольно больно, но это все же лучше чем осколок.

Но вот обстрел прекратился. В ушах звенело, в глазах мутило. Куликов, чуть придя в себя, осторожно выглянул из воронки и не узнал местность. Все перепахало взрывами. Окрестные дома наполовину разрушились, а уцелевшие стены сплошь покрыло выбоинами от удара осколкам. Повсюду валялись истерзанные куски плоти в различном обмундировании. Дымило и парило.

Бурый что-то сказал, но Вадим его не услышал и тогда он повторил громче, почти крича:

— Хорошо еще, что нас не накрыли напалмом и кассетками!

Куликов рассеянно кивнул. Да, тогда бы из них вообще никто не выжил. Хвала судьбе.

— Уходим…

Тройка штрафников в изодранных бушлатах, грязные, пошатываясь, совсем не скрываясь ни от своих, ни от врагов, ни тех ни других в округе не наблюдалось, поплелись на запад, к своим.

Вэвэшники смотрели на них с удивлением оттого, что там после такого моря огня вообще кто-то выжил и даже с состраданием.

Кто-то протянул сигареты, кто-то фляжки с водой и даже с чем покрепче. Впрочем, водка шла в горло как вода и ничуть не пьянила.

Куликов оперся спиной о стену, у которой присел на ящике от боеприпасов, закрыл глаза и мгновенно уснул, да так что его не смогли разбудить даже сильными пощечинами, когда пришло время уходить с линии фронта на левый берег.

Не проснулся он и во время транспортировки. Когда его погрузили в кузов грузовика и даже на операционном столе, где ему все тот же доктор не то под мухой не то под кайфом, а может просто уставший, без наркоза вытащил мелкие осколки, а ассистент зашивал раны. Только потом, еще через пару часов отдыха он открыл глаза и обнаружил себя в переполненной ранеными, воняющей потом, испражнениями и хлоркой палате на голой кушетке с иглой от уже пустой капельницы в руке.

От всего штрафного батальона и приданных ему на усиление двух отдельных штрафных рот после разборок с кавказцами, атаки китайцев и обстрела своими же осталось всего сорок три человека. Один жалкий взвод израненных бойцов, половину из которых, получивших тяжелые ранения, в том числе с потерей конечностей, отправили лечиться в нормальные госпиталя, находящиеся далеко за линией фронта, в безопасности.

Также, выжило некоторое количество мятежных кавказцев, но с ними возиться не стали и без лишних разбирательств сразу же кончали на месте.

— Партизан, теперь ты ротный, на, — "обрадовал" Куликова после его возвращения в строй, комбат Заречный.

"Вот кого по-настоящему берегут ангелы-хранители, — подумал Вадим, глядя на командира. — Ни царапины".

— Ясно…

Встретив Бурого, Вадим в свою очередь обрадовал его:

— Теперь ты взводный.

— А вот мой взвод, — хмыкнул Бурый, указав на хмуро обедающего Очкарика.

— А вы двое – моя рота.

— Еще веселее.

Сделав затяжку и словно это прояснило ему мозги, Бурый с какой-то неподдельной радостью, со смехом в голосе спросил:

— Кстати, ты в курсе из чего нас тогда накрыли?!

— Минометов… Гаубиц… — пожав плечами ответил Вадим и только сейчас окончательно понял, что взрывы раздавались слишком часто и очень плотно, по всей длине линии соприкосновения.

Но для этого пришлось бы работать всем минометным и артиллерийским батареям по одной цели, открыв другие направления. На такое командование вряд ли бы пошло. Хотя кто знает, ведь там мог случиться прорыв…

— Черта с два! Из "катюш"!

— В смысле?

— Ага! В том самом! Из тех самых, что сто лет назад воевали с фашистами. Хотя я думаю, что это новые изделия на основе старой конструкции с небольшими доработками, естественно.

— Что ж, вполне оправдано. На малых дистанциях они весьма эффективны, достаточная кучность и мощность. Не говоря уже о том, что дешевы и просты в производстве.

— Вот именно…

Вскоре стало поступать пополнение, но очень небольшими партиями, по десять-пятьдесят человек в день. Так что чтобы собрать полноценный батальон пришлось подождать, чему штрафники были только рады. В безопасности ведь. Кайф.

— Похоже, командование все же сделало вывод из прошлого случая, — сказал Бурый, глядя на очередную партию прибывших штрафников-новичков, разбиравших из общей кучи себе броню и оружие. — Чурок, чичиков и прочих засранцев самый минимум. Проблем не будет.

— Верно, — согласился Куликов. — Присылают столько, сколько сможем держать под полным контролем. А вообще теперь защита России удел только русских. И сие есть печально.

— Да уж… все нас продали и предали…

— Все не все, но надеяться по большому счету действительно больше не на кого.

— О чем и речь…

Над головами что-то легонько бухнуло, все удивленно посмотрели наверх. С неба посыпалась разноцветная бумага, видимо для того чтобы на снегу было лучше видно.

— Это еще что за дерьмо? Откуда?

— Ветер от китайцев дует, значит на воздушных шариках прилетели, что над заданным районом лопнули от подрыва минизаряда, — предположил Вадим.

Листовки, наконец, достигли земли. Несколько бойцов, в том числе и Бурый, решили поднять листовки, чтобы прочесть что на них написано.

— Спасибо китайцам, — с усмешкой произнес он, нагибаясь. — А то у нас в последнее время дефицит туалетной бумаги наблюдается, как и всего прочего. Подтереться даже нечем…

— В руки не брать! — приказал Вадим, поспешно выстрелив в воздух, привлекая тем самым к себе внимание.

Многие удивились даже не тому, что он приказал и выстрелил, а тому, что он напялил на себя маску противогаза.

— Да ты чего?!

— Ничего! Листовки могут быть заражены химией или бактериологическим средством массового поражения. Подтерешься, а через день вся жопа в язвах будет.

Бойцы кто уже нагнулся, но не успел взять листовки, резко отпрянули назад и поспешили также облачиться в противогазы. Те, кто успели взять, поспешно бросили бумагу и постарались обтереться и разойтись, как ни в чем не бывало, но Вадим всех их засек и приказал:

— Вы, все кто соприкасался с листовками, отойти в сторону! Вон туда! Живо! Никому с ними не общаться! Ближе десяти метров не подходить! Кто ослушается, сам к ним присоединится!