Георгий Лопатин - Уклонист

Коржаков, прицепившись к какому-то несчастному из четвертого отделения, выбранного в качестве жертвы, закричал ему в лицо брызгая слюной:

— Эта пыль, что сейчас на твоем АК, солдат,, конечно, не фатальна для него, она вообще ему не помеха, чтобы выстрелить далеко и точно! Он может стрелять и при более серьезном загрязнении. Вывалянный в песке, в болотной жиже… но чистка оружия должна стать вашей привычкой как есть, пить, спать, ссать! Вы первым делом должны почистить свой автомат, прежде чем затянуться сигареткой после марш-броска! Ты должен будешь почистить автомат, прежде чем пожрать! Потому что от голода ты не умрешь, а вот из-за осечки или непроходимости ствола из-за сильного загрязнения при выстреле очень даже можешь сдохнуть от собственного же выстрела! Автомат сам тебя накажет. Ты должен будешь почистить автомат, прежде чем лечь с бабой, наконец! Если, конечно, тебе представится такая возможность, воин! Ты понял меня?!

— Так точно, товарищ старший сержант!

— Вы меня поняли, воины?!

— Так точно! — грохнул взвод.

— Чистьте!!!

Солдаты поспешно засели за чистку оружия.

— И чего он так все время орет? — подсел рядом с Куликовым Алексей Белый. — Орет и орет, я даже удивляюсь как он при этом еще не сорвал голосовые связки и сам не оглох.

Куликов невольно хмыкнул.

— Он же каждый раз не меньше чем двести децибел выдает… как взлетающий самолет. Даже у меня уже уши заложены. Что он не мог, что ли нормально объяснить? К чему такой тупой америкосский подход? Даже иногда кажется, что ты не в российской, а в американской армии.

И вновь Вадим согласился.

— Затем, тупицы, — неожиданно ответил на довольно риторический вопрос Коржаков, тихо подкравшийся сзади, — что так до вас будет быстрее доходить. Согласитесь, что это лучше остается в памяти, чем нудное перечисление ваших обязанностей, чего и сколько раз вы должны сделать? Ведь подобные наставления вы пропустите мимо ушей, если их вам туда не затолкать, что я и делаю.

— Возможно вы правы… товарищ старший сержант, — нервно сглотнув, ответил Белый.

— Я всегда прав. Запомните это.

Почистив автомат, Тимур Авдеев с усмешкой спросил:

— Хотите знать один из военных законов Мерфи?

— Ну? — кивнул Бардов.

— Помни, твое оружие в нужный момент откажет. А если не подведет автомат, то закончатся патроны.

Белый хмыкнул и спросил:

— А что еще из этого свода законов есть?

— Гранаты с четырехсекундной задержкой обязательно взорвутся через три секунды.

— А еще?!

— Именно провокация со стороны противника, которую вы проигнорируете, окажется основной атакой… И самый жизненный закон: элементы вооружения и боеприпасов, которые используются вместе, никогда не могут быть доставлены в одно время.

Стрельбы не оставили в душе Вадима каких-то возвышенных чувств. Не мальчик уже в конце концов. Сержант выдал каждому по тридцать патронов, их зарядили в рожок и примкнули к автомату. После чего все проследовали на рубеж и залегли перед ростовыми мишенями с профилями и круговой сеткой.

По команде "пли" все открыли огонь одиночными, как и было приказано. Автомат чувствительно бил в плечо, в ухе от грохота звенело… Не будь на нем мешавшего бронежилета и не устань он так за день, результативность может была бы лучше. По крайней мере, во время срочной он стрелял вполне на уровне, а так получил лишь "удовлетворительно". Ну и ладно. Хотя старший сержант всех ругал за подобный результат, называя его отсутствием результата, и обзывал всех криворукими и косоглазыми обезьянами.

"А с другой стороны на войне мне никто не даст идеальных условий, — подумал Вадим. — Припечет, будешь стрелять стоя на голове… Впрочем о чем это я? Ни на какую войну я не поеду!"

Под конец Авдеев невесело пошутил:

— Если ты попадаешь во все, кроме противника, значит, все в порядке…

Еще один день… прошел еще один день в армии, а сколько их пройдет еще?! Вадиму даже считать не хотелось. Невольно в голову лезли мысли о дезертирстве. Решиться на самоход легко, особенно после многодневных истязаний, гораздо сложнее претворить задуманное в жизнь. Нынешние войсковые части не те, что были еще пятьдесят лет назад, когда солдат мог перемахнуть через стену в каком-нибудь темном месте и был таков. Ищи его свищи…

Нет, сейчас всюду расставлены датчики, включена сигнализация, словно в какой-то тюрьме…. так что часовые это скорее дань традиции чем реальная охрана объекта или что еще вероятнее – дополнительный курс обучения, рассчитанный на то, что бойцам придется реально охранять подходы к лагерю в "поле", или упаси бог в боевой обстановке.

День проходил за днем, прошел уже месяц, а он все никак не мог найти ни единой лазейки. И даже ночью, стоя на посту у склада, как сейчас.

"Хоть бери и подкоп рой, — усмехнулся Вадим своим мыслям, поправляя на портупее съехавшую в сторону саперную лопатку. — Тем более, что у меня стараниями доброго сержанта в этом отличный навык, выкапываю окоп быстрее всех…"

Хотя, если постараться, то можно свалить и сейчас с поста. Но, хорошенько подумав, Вадим решил этого не делать, всегда есть опасность попасться. А покинуть пост, даже без оружия, оставив его на территории, это серьезное воинское преступление и если поймают, то мало не покажется. Увольнением не отделаться, дадут три года дисциплинарного батальона. Это в лучшем случае. А могут и вовсе в тюрьму отправить.

"Так и быть, — подумал Куликов, — помучаюсь еще немного. Скоро кончится это долбанный курс молодого бойца и нам, наконец, дадут увольнительную. Вот тогда и свалю…"

Утром после ночного дежурства никому отоспаться не дали, через час всех подняли по тревоге.

— Ну че за дела? — сопротивлялся Вадим необходимости подниматься.

— Живее, Димон! — сорвал с него одеяло Белый. — Полковник всех строит! Приказано явиться всем на общее построение!

— Ну и пусть строит, мне то что? У меня законное право на отдых. Так что пошел этот полковник в одно темное место…

— Вставай!

— Да что случилось-то?

Куликов никак не желал принимать участие в общей суматохе сборов.

— Вот он все и расскажет. ЧП какое-то…

— Куликов! Живо на выход! — проорал старший сержант Коржаков, заглянув в казарму, и это подняло Вадима лучше всяких приказов, тревог и уговоров товарищей.

Дело явно стряслось серьезнее некуда, потому как на плацу выстроилась вся бригада. На трибуне стоял полковник Гороховский с небольшой свитой из двух майоров и одного подполковника-особиста. Перед полковником поставили микрофон, подключив его к двум огромным динамикам по краям трибуны.

Все напряженно ждали, когда полковник начнет речь и он, немного прокашлявшись в кулак, заговорил несколько взволнованным голосом, что само по себе удивительно: