Георгий Лопатин - Уклонист

Через пять минут адъютант появился в кабинете раздраженного оперативного командующего.

— Наконец-то…

Генерал выхватил сводки из рук капитана и стал их жадно просматривать.

Линию Бородино с боями пришлось оставить почти полностью. Последние подразделения оставляли свои позиции и откатывались назад. Оставленные районы тут же занимали большие массы китайских войск. Уничтожить их средствами РСЗО уже не представлялось возможным в виду того что почти все установки залпового огня были уничтожены ответным огнем китайцев, а те что уцелели отведены назад. Так что китайцы практически безбоязненно хозяйничали на занятой территории. Они перегруппировывались, чтобы как только будет получен соответствующий приказ, продолжить наступление. А то что он вот-вот поступит ни у кого не оставалось сомнений.

— Так… совпадение районов сосредоточение войск противника семьдесят процентов с прогнозируемым. Отлично. Дай связь с Москвой.

— Слушаюсь, товарищ генерал-полковник!

Связь удалось установить только через десять минут. Колдунов также резко схватив трубку и прокашлявшись в кулак, произнес:

— Товарищ верховный главнокомандующий, прошу подтверждение на проведение операции "Горячий снег"… Так точно. Совпадение семьдесят процентов от прогнозируемого расположения… оценочная численность войск противника, попадающая под действие – пятьсот-шестьсот тысяч человек, а также техники до тридцати процентов.

Прошла минута в полном молчании, во время которой в трубке, что генерал продолжать держать у уха, не прозвучало ни звука, только пощелкивание статики да шифровальной техники. Наконец, он со сдержанной радостью отчеканил:

— Слушаюсь, товарищ верховный главнокомандующий! Выполняю!

Генерал положил трубку и со зловещей улыбкой глухо произнес:

— Недаром будет помнить вся Россия про день Бородина…

Колдунов, пододвинув блок управления ввел необходимые коды и, мгновение помедлив, нажал на кнопку.

Мгновение спустя вся Линия Бородино потонула в ослепительных вспышках, раздался гром сотрясший горы до основания, возникшая жара оплавила и превратила камни в стекло, и сотни тысяч вражеских солдат превратились в невесомый пепел…

Вадим Куликов, запахнувшись в бушлат бродил между палаток лагеря разбитого в чистом поле, под ногами скрипел только что выпавший снег, и мелко вздрагивал. Но не от холода, хотя середина января не самый теплый месяц в году, да еще в центре Сибири, где даже несмотря на глобальное потепление царила стужа. Более того время от времени он останавливался и раскрывался давая себе хорошенько промерзнуть сбрасывая стремительно волной накативший жар. Просто он так эмоционально "отходил", сбрасывал скопившееся за последние недели напряжение. И не только он испытывал отходняк, а все кто участвовал в боевых действиях последних дней.

Каждый приходил в себя по-разному. Большинство как например Юрий Бардов – взводный нацик, банально упивалось до беспамятства. Оставалось только удивляться тому, где он и ему подобные брали водку да еще в таких неумеренных количествах.

Другие, как тот же Тимур Авдеев, курили, не переставая, раскуривая новую сигаретку от только что скуренной до самого фильтра. И не факт что все обходились привычным табаком…

Третьи вроде Алексея Белого шутника и балагура, без умолку болтали, несмотря на то, что их никто не слушал, вспоминая истории из своей жизни, какие-то байки, просто что-то придумывали, лишь бы отвлечься. Иногда таких говорунов пробирал истеричный смех от какой-нибудь ну очень бородатой шутки или эпизодом истории казавшейся смешным только им…

Были и такие кто эмоционально стух настолько, что им требовалась полноценная психиатрическая помощь с уколами и таблетками для успокоения. Но таковых больше всего оказалось среди пехоты, тех кого только-только набрали по призыву и мобилизовали, выдернув из устроенной жизни, теплых постелек и бабы под боком.

Даже те кто вел себя вроде бы нормально, как будто ничего не случилось: не было тяжелых боев, не теряли боевых товарищей с кем долгое время служили вместе, прятались за этой обыденностью как за скорлупой, пытались подавить напряжение повседневными занятиями, но нет-нет, а с кем-то то и дело случались срывы.

Вот и сейчас кто-то что-то дико прокричал, и раздалась длинная автоматная очередь. На звук тут же бросилось несколько человек, чтобы спеленать забуянившего товарища по оружию.

Вадим только лишь чуть обернулся в сторону инцидента. Это был уже не первый и наверное еще далеко не последний случай.

— М-да… обмельчал народец… — прошептал он с горькой усмешкой. — Прав был великий поэт, сказав: богатыри, не вы… то есть не мы. Не богатыри мы, это точно. Да и доля нам тоже досталась не сахар… А уж сколько вернулось с поля боя… батальон наберем от двух бригад, уже хорошо будет.

В бою редко когда задумываешься об опасности, человек просто старается ее избежать не осмысливая, в бою работает подсознание, инстинкты. Сознание же притупляется, это срабатывает защитный механизм психики, чтобы человек просто не сошел с ума от царящего вокруг безумства, так как война есть порождение хаоса. Но проходит время, непосредственная опасность для жизни уходит, и то недопережитое непосредственно во время происходящих событий возвращается, обрушиваясь словно водопад.

Только сейчас Куликов в полной мере осознавал, сколько раз он мог погибнуть и лишь чудо, какое-то провидение спасало его от верной смерти в то время, как люди вокруг него гибли пачками. Память, словно садист раскрывала самые страшные эпизоды, словно в замедленном воспроизведении, кадр за кадром.

Вот он вместе со всем разведотрядом, наводящего ракеты систем залпового огня попал в засаду. Пуля врезалась в дерево всего в пяти сантиметрах от его головы. А вот подствольная граната вспахала снег и землю всего в метре от его тела, и непонятно что его спасло от осколочного ранения в этом случае.

Вот они вызвали огонь на себя, и взрыв накрыл вражеский отряд, что их преследовал и почти настиг. Но замешкайся они всего на секунду и вместе с китайским отрядом погибли бы и они в полном составе, и термин "вызов огонь на себя" приобрел бы в этом случае буквальное значение.

А сколько раз провидение спасало его в окопах Линии Бородино? Жалкие мгновения отделяли его от вечности забвения, когда в карман окопа где он только что сидел и непонятно что заставило его спешно покинуть, падала минометная мина или стреляли из противотанкового огнемета выжигавшего все и вся, пригибался на самое дно когда по его позиции с противоположной высоты лупили из автоматического скорострельного гранатомета, банальные пули, наконец, свистели над головой.